Китти Лонг - Восход над океаном
— Люблю тебя.
Алрика рыдала над финансовым отчетом. Но причиной тому были не плачевно низкие цифры полученных ей доходов, а воспоминания — сладкие и горькие воспоминания.
«Люблю тебя», сказал он тогда. «Когда-то любил», уточнил после. Что произошло между этими «люблю» и «любил», что она сделала не так, чем заслужила немилость?
Да и в ней ли было дело? Скука и пресыщенность — два страшных врага любви, два неумолимых палача. Он так хотел вырваться из рутины, так мечтал уехать из этого городишки… Но если бы Барт ее позвал, она помчалась бы за ним хоть на Аляску.
Только он не позвал. Может, решил все за нее, подумал, что этой дочери океана и золотого песка не место в пыльном городе, где она не сможет заниматься любимым делом и засохнет от тоски. А может, просто не захотел тащить в новую жизнь часть прошлой жизни. Менять — так менять все, до песчинки, до травинки…
А ведь когда-то Барт здорово помог Алрике с ее бизнесом, который так раздражал его на закате их отношений. Когда родители Алрики уезжали к тете Телме, они хотели продать и дом, и лодочную станцию, решив, что дочь пристроена и ей все это не понадобится.
— Знаешь, мама с папой уезжают, — грустно сказала она, когда Барт вечером вернулся домой.
— Да? Они все-таки решили принять предложение тети Телмы?
Алрика со вздохом кивнула.
— Не переживай. — Он ласково погладил жену по плечу. — Это не так уж далеко. На машине ты сможешь ездить к ним хоть каждый день.
— Но ведь ты берешь «додж», когда едешь по делам.
— Кто говорит о «додже»? Я куплю тебе машину. Водить ты уже научилась, и довольно неплохо. Вспомни, как ты сделала того парня на пикапе! — Барт пытался ее развеселить, но ему все равно пришлось смахнуть кончиком пальца слезинку с ее скулы.
— Все равно это грустно. Мне кажется, ничего хорошего у них из этой затеи не получится, — поделилась своими тревогами она. — И потом, я как представлю, что в нашем доме будут жить другие люди, лодочную станцию тоже кто-то купит и переделает подо что-то свое…
— Да? Они продают и дом, и станцию?
— Ага… — Алрика кивнула.
Он услышал, как дрогнул ее голос, и увидел, что ее глаза стали еще печальнее.
— Но ведь ты там давно не живешь, — заметил Барт.
— Ну и что? Ты тоже не был в этом доме много лет, пока не решил вернуться в Сентсайд. Неужели тебе не было бы жалко с ним расстаться?
— Было бы, конечно, — согласился Барт. — Хотя мое детство и прошло в Бостоне, но я много раз приезжал сюда с родителями на каникулы. И если бы они решили продать этот дом, то я был бы огорчен.
— А мое детство прошло в доме на берегу, — подхватила Алрика. — Пусть он и выглядит лачугой по сравнению с этим особняком, но я люблю там каждый уголок, каждую трещинку на потолке.
Помолчав, она добавила:
— А станция! Сколько раз я помогала отцу красить лодки и наблюдала, как он перебирает моторы, как часто я сидела на причале, опустив ноги в теплую воду, и мечтала, что со временем мы устроим здесь купальню с красивыми пляжными зонтиками, водными горками и всем таким… Это мое детство, это мои несбывшиеся мечты выставлены на продажу.
Он взял ее за руку, и от этого прикосновения у нее по спине побежали мурашки — даже в трудную минуту, когда ее мысли были заняты проблемами, Барт не мог ее не волновать.
— Мы выкупим с тобой и дом, и станцию. И устроим там все, как ты хочешь, — пообещал он. — Ты ничего не потеряешь — разве что немного времени в пути, когда будешь навещать своих в Сен-Крузе.
— О, Барт, милый! — Она кинулась ему на. шею со слезами радости на глазах. — Как я тебя люблю. И что бы я делала без твоей поддержки…
— А разве я могу не поддержать свою любимую? — ответил он, тронутый ее искренней радостью и благодарностью. — Я хочу, чтобы ты была счастлива…
На следующий день они поехали в ближайший город, зашли в автосалон и выбрали для Алрики красивый белый «форд», который теперь подолгу стоял в гараже, потому что она экономила на бензине и ездила на работу на велосипеде.
А еще через неделю родители переехали, и она стала хозяйкой лодочной станции и дома, в котором жила теперь вместе с детьми.
Барт тогда очень помог ей — и не только с ремонтом и оборудованием. Он еще и продлил дорожку от набережной отеля, чтобы отдыхающие, гуляя, забредали в ее уголок водных развлечений.
Он много раз предлагал жене построить роскошный аквапарк у самого «Паруса», но она по инерции держалась за свою любимую лодочную станцию, и его грандиозный проект так и не состоялся. Может быть, поэтому его со временем стал так раздражать ее маленький бизнес? Ведь Барт Элдридж привык мыслить масштабно.
Вот теперь он имеет все шансы масштабно с ней разделаться. Его ледокол в один миг потопит ее утлое суденышко… Ну нет, Алрика Робинс еще поборется за себя и своих детей!
Кто мог сказать когда-то, что они станут врагами? Что у них появится что делить? Например, тогда, когда после ремонта торжественно открылось ее детище, они еще были полны любви и надежд на будущее.
Алрика накануне лично обошла всех соседей и пригласила их на открытие обновленной станции. Заехала она и во все крупные бары и кафе города, везде встречая знакомых и всем сообщая, что завтра ждет их у себя на празднике, хотя новость и так уже облетела городок.
Поперек входа была натянута ленточка, играла музыка, всем пришедшим взрослым было предложено шампанское, а детям — кола из одноразовых стаканчиков. Тогда выстроилась целая очередь из желающих опробовать лодки, катамараны и скутеры. Пришлось сильно ограничить время катания, чтобы всем досталось. Детишки с визгом скатывались с горок, подставляли ладошки под струи водопада; выпрыгивая из волн, били ладошками по мячам…
Как весело и оживленно здесь было тогда! Диковинка, новинка вызвала небывалый ажиотаж… Но потом всем наскучили и аттракционы, и катамараны, и поток посетителей иссяк — теперь к Алрике забредали только туристы, местных жителей ее заведение перестало интересовать уже давно. Вот если бы она открыла бар…
Но в первый день все прошло великолепно. А когда все разошлись, они остались с Бартом вдвоем на берегу. Она помнила тот вечер, как сейчас… Насыщенный теплом морской воздух, шум волн, трущихся о причал, взгляд мужа нежный и восхищенный, адресованный ей, Алрике, одетой в легкий летний сарафан морского цвета… Легкое прикосновение его пальцев к ее золотистым волосам…
И когда он приник к ее губам, она почувствовала, что в ее душе тоже поют птицы и плещутся волны, только куда более неукротимые, чем наяву. Чувства бушевали в ней со всей силой страсти, кровь бурлила в венах, как водоворот, когда Барт провел ладонью по ее спине, привлекая к себе и заключая в объятия. Их взаимное страстное желание не поддавалось укрощению, подобно стихий.
