Уинифред Леннокс - Не бойся полюбить
— Но кто ты, в таком случае?
— Пастор. То есть почти пастор. Без пяти минут.
— Пастор? — изумилась Кэрри, и рука с пивом замерла на полпути к губам. — Пастор… Хм.
— Я пока состою помощником пастора. А ты думала, кто я?
Кэрри помялась, пожала плечами.
— Только не пастор.
— Но кто? Кто?
— О, ты сам сказал, что можешь угадывать мысли. Вот и угадай.
— Хорошо, — тихо проговорил Люк. — Я знаю, за кого ты меня приняла.
Сердце Кэрри билось отчаянно. Она загадала, как делала в детстве: если он сейчас не ошибется, то они с Люком… ох… они с Люком будут вместе всегда!
— Ты приняла меня… за актера. — Люк рассмеялся. — Я угадал, — утвердительно сказал он.
— Да, — выдохнула Кэрри и почувствовала, как закружилась голова.
Перед глазами кружилось лицо Люка, кружились пузырьки в пивном бокале, кружился старомодный вентилятор под потолком. Наконец ей удалось прекратить это кружение.
— Почти пастор, как странно, — задумчиво проронила она.
— Но это так, — бросил Люк, не сводя с нее глаз.
Кэрри повела плечами, словно озябла, хотя щеки ее загорелись. Не могла же она обманывать себя, будто все эти дни не чувствовала его пристального взгляда в Британском музее или в Национальной галерее! Она спросила однажды Тима, как ему группа, втайне надеясь услышать что-то о молодом американце, которого, как ей казалось, трудно не заметить.
Но Тим сказал:
— Обычные янки и типичные австралийцы. Янки для меня все на одно лицо — наглое и тупое. Брр. А австралийцы…
Кэрри засмеялась.
— Достаточно, о них ты тоже ничего хорошего не скажешь. Ты шовинист.
— Янки так кичатся своим долларами, только и слышно: «Куда это занесся фунт стерлинга? Что они о себе думают, эти англичане? Ненормально высокий курс по отношению к доллару!» Только одна старушенция ничего. Представляешь, в прошлый раз напялила кроссовки на три размера больше, наверное, у внука одолжила, а то, говорит, жаль хорошую обувь трепать на вашей грязной Оксфорд-стрит. Эти ваши четыре дамских мили меня достали, говорит. Спрашивается, кто просил ее истоптать всю улицу из конца в конец? Она не пропустила ни одного магазина!
— Но на Оксфорд-стрит и впрямь полно мусора, — вступилась за старушку Кэрри.
— А ее какое дело?! — продолжал кипятиться Тим. — У них в Америке вообще помойка! Представляешь, что за страна — никакой истории, никакой старины. Мой двоюродный брат, ну ты знаешь, я тебе рассказывал, сын моего дяди, у которого…
— Два прогулочных катера, — насмешливо подсказала Кэрри.
— А чего ты смеешься?
— Но ведь кузен твой, насколько я понимаю, поехал в Штаты учиться, потому что нашел дешевый университет?
— Но он уже вернулся оттуда. Ему там не понравилось.
Сейчас, сидя напротив Люка, Кэрри поморщилась, вспоминая тот разговор с Тимом. Конечно, он не обратил внимания на этого стопроцентного янки.
— Знаешь, с самой первой экскурсии я внушал тебе, чтобы ты в последний день надела брюки и мужскую рубашку. Точно так же была одета будущая дедова жена.
Кэрри недоуменно осмотрела себя и залилась краской. Так что же, она настолько внушаема?
— Ты шутишь.
— Ничуть. Позавчера ты была в голубой юбке и в черном топике. И в очень красивых черных лодочках.
— Да… Была.
— А сегодня оделась так, как надо.
Кэрри подвинула к себе бокал и впилась в него пальцами, словно это был спасательный круг, который удержит ее на поверхности во время шторма, поднимающегося из самых глубин ее естества.
— А если серьезно, Кэрри Холт, я на самом деле делаю тебе предложение. — Увидев выражение ее лица, Люк рассмеялся и поспешил ее успокоить: — Я хочу тебя нанять.
— Нанять? Но что я должна делать?
— Я намерен продолжить экскурсию. Мне нужен индивидуальный тур. У меня есть своя программа. Я, конечно, заплачу.
Кэрри сидела, не двигаясь. Нанять ее для индивидуального тура. Что ж, звучит вполне нормально. Деньги ей никак не помешают. Более того, окажутся очень кстати, тогда она точно сможет полететь к родителям в Индию.
— Вообще-то я устала от Лондона, — призналась Кэрри.
— Кто-то из ваших великих мужей однажды сказал: «Кто устал от Лондона, тот устал от жизни».
— Самуэль Джонсон, автор первого английского словаря, тысяча семьсот пятьдесят пятый год, — отчеканила Кэрри и засмеялась, смущенная собственной готовностью к ответу на любые вопросы туристов.
— Ну вот и еще одно подтверждение тому, что я нашел себе правильного экскурсовода.
Люк почувствовал, что безмерно благодарен деду и его жене Джулии, которые навели его на эту потрясающую девушку.
Глава четвертая
Пипа
— И чего ты забыла в Индии на этот раз?
Кустистые безупречно седые брови взмыли вверх, на их фоне лицо Джорджа казалось закопченным солнцем.
— А ты угадай, — подзадорила Джулия.
— Если бы я обладал таким даром…
— Тогда бы ты на мне не женился, — закончила она фразу, стараясь повторить интонацию мужа.
Он покачал головой.
— Я не мог обмануть девушку.
— Я была не девушкой.
Джордж сурово нахмурился.
— Так ты, значит, ловко обвела меня вокруг пальца? Что же это было? Какие-то хирургические манипуляции тебе вернули девственность? — Он театрально воздел руки к небу. — О, какой же я был наивный морской пехотинец!
— Тогда ты был просто полутруп, — фыркнула Джулия. — И если бы не мой чисто профессиональный интерес к тебе…
— И не твоя извечная вера в то, что из каждого свинства можно вырезать кусок ветчины… — подхватил Джордж.
— Вот именно. Тогда бы я, может быть, и не стала перекачивать из себя кровь, столь редкую и драгоценную, в твое уходящее в иной мир тело.
— Да, четвертая группа с отрицательным резусом — такое поискать. Тебе не кажется, что Господь меня уже тогда возлюбил?
— Наверное, потому что иначе я не могу объяснить, как все это произошло. Ты не должен был выжить. — Джулия энергично пожала плечами.
— Но я — вот он! — Джордж засмеялся. — А вот скажи мне, Джулия, сейчас ты ведь можешь признаться, — он понизил голос и подался вперед, съехав на самый край кресла, — я тебе тогда понравился… голый?
— О Бо-оже! — Она возвела глаза к потолку.
— Ну скажи честно. Я ведь был красивый парень!
Джулия засмеялась.
— И после этого ты еще станешь спорить со мной, говорить, что не знаешь, в кого пошел твой внук? Ты сам артист, а говоришь, что это Люк.
— Люк? Да. Люк артист. — Джордж вздохнул. — Если честно, я ждал, что он сам спрыгнет со своей кафедры и кинется в джунгли нашего мира.
