Натали Митчелл - Бегство от любви
Весь следующий день ее сердце работало через раз. То проваливалось куда-то и замирало там без движения, то снова начинало бешено колотиться. Стоило Милли только вспомнить, что вечером Майкл ждет ее, чтобы отдать какой-то путеводитель, который, конечно же, был только предлогом.
Милли занимала себя, как могла, лишь бы не думать о том, что ее ожидает. Самым обидным было то, что из-за смутившего ее сна проснулась она на удивление рано — Анабель только ушла на работу. Бесцельно побродив по дому, она выпила кофе, нехотя полистав «Вог» и отламывая кусочки молочного шоколада. Потом наполнила теплой водой ванну и с наслаждением опустилась в потрескивающую душистую пену.
Вытянув длинные ноги, Милли ласково огладила свое прекрасное тело, которое нравилось ей самой не меньше, чем произведения старых мастеров.
Их скульптуры и картины можно было только рассматривать и восхищаться со стороны, а ее грудь и живот можно было потрогать и насладиться прикосновениями. Милли медленно водила по коже кончиками пальцев, и глаза ее закрывались от удовольствия. Она не спеша смыла с себя все следы возбуждения, пережитого во сне, и воздух наполнился ее легкими постанываниями.
Милли вспомнилось, как однажды во Флориде, куда они приехали вместе с Анабель, она заплыла намного дальше, чем сестра. Та уже повернула к берегу, а Милли все тянуло к горизонту. Ей хотелось достичь невозможного во всем: стать художницей, познать всех мужчин на свете, объехать весь мир, вечно оставаться юной…
Но Милли, как всегда, не рассчитала свои силы. Когда-то и с творчеством случилось то же самое — она переоценила свой талант, но вовремя поняла это и усмирила свои амбиции. Бросив художественную школу, Милли теперь рисовала только, что называется, «для души». И этот незапланированный заплыв потребовал куда больше сил, чем у нее было. Но выяснилось это, когда Милли была уже довольно далеко от берега.
Плыть было легко и приятно. Над головой проносились стремительные чайки и крупные альбатросы, под собой Милли видела неторопливых рыб и едва различимых в воде медуз. Иногда она останавливалась и смотрела на свои ноги, на которых играли солнечные блики, растворенные в воде. Собственное тело казалось незнакомым и странным, будто она тоже превратилась в какое-то морское существо.
Так Милли забавлялась долго, не слыша, как зовет ее с берега перепуганная Анабель. Когда же она наконец обернулась и увидела, какими мизерными выглядят фигурки на берегу, отделенные от нее огромным пространством синей глади, ее охватил ужас. А запаниковав, Милли начала терять последние силы. Ее сердце заколотилось так отчаянно, что сам собой вырвался крик:
— Помогите!
Никто не мог услышать ее, ведь даже самые отчаянные пловцы находились сейчас далеко от Милли. Она беспорядочно заколотила руками по воде, которая внезапно перестала держать ее легкое тело.
И оно тоже будто стало тяжелее на десять килограммов, а правую ногу свело судорогой. У Милли уже мелькнули мысли об ужасном конце и о разбухшем от воды ее синем теле, которое найдут дня через два. Она попыталась размассировать в воде ступню, но тут же ушла под воду с головой. Дернувшись всем телом, Милли вырвалась на поверхность и попыталась издать крик. Но тут же мелкая волна снова накрыла ее, захлестнув и сознание.
Через сколько времени она очнулась, Милли не знала до сих пор. Первое, от чего она испытала дикую радость, было то, что она может дышать. Она принялась с жадностью хватать воздух, оживляя свои легкие. И только тогда сообразила, что чья-то рука держит ее над поверхностью. Держит крепко и уверенно. Но она была прижата к своему спасителю спиной, и не видела его лица. Милли попыталась запрокинуть голову и заглянуть ему в лицо, но он прижался к ее щеке, не позволив увидеть себя.
И Милли не стала настаивать. Ей уже представилось, что ее спас молодой разбойник, убегающий от погони. Ему следовало бы поскорее укрыться в какой-нибудь горной пещере, но он увидел тонущую девушку и не смог бросить ее на произвол судьбы. Тем более что судьба-то уже была предрешена.
Оттого что она успокоилась и расслабилась, силы вернулись к ней довольно быстро. И Милли понемногу стала помогать ему, работая ногами. Ее спаситель молчал, и она тоже не произносила ни слова, решив, что не должна слышать его голос. А может, он был иностранцем и просто не знал английского. Или прекрасным немым… Любой вариант казался ей привлекательным. Ей подумалось, что он уже мог бы и выпустить ее, только плыть рядом для безопасности, но вырываться она не стала. А он не выпускал.
Так они плыли какое-то время, и берег уже надвигался на них, когда таинственный незнакомец внезапно перестал грести одной рукой и положился только на работу ног. Милли уже успела испугаться, подумав, что с этим благородным человеком тоже что-то случилось. Но тут его рука неожиданно сжала ее грудь, легко проникнув под купальник. Милли ахнула, но подумала, что это будет черной неблагодарностью, если она сейчас оттолкнет его. Он несколько раз мягко помял ту, что была ближе всего к сердцу, потом медленно погладил ее живот, спускаясь все ниже… И внезапно она ощутила небывало острую, от одного прикосновения, радость. Вскрикнув, Милли запрокинула голову и закрыла глаза. А через несколько минут спаситель доставил ее к берегу.
Державшая ее рука разжалась, и она оглянулась. Но позади уже никого не было, только какой-то человек уплывал назад в море.
«Самый романтичный из моих коротких романов», — подумала Милли с благодарностью.
Она и теперь вспоминала этого безымянного мужчину с благодарной улыбкой. Но вода в ванне уже совсем остыла, и Милли вышагнула на пол, укуталась в белый махровый халат. Мокрые волосы она только взъерошила ладонью, более тщательной укладки ее прическа не требовала.
«Вечер приближается, — екнуло у нее сердце. — Майкл ждет меня».
В спальне Милли сбросила халат и прошлась по комнате обнаженной, делая скользящие движения. Выдвинув ящик комода, она вытащила целый ворох белья и бросила все это на кровать. Вчерашний танец с Майклом оборвался по ее вине, но сегодня вечером он вполне мог продолжиться. И необходимо было явиться во всеоружии.
Перебрав разноцветные кружевные трусики, которые опадали на постель безвольными бабочками, Милли выбрала светло-кремовые. Цвета невинности. Она знала, что многие обманывались, воспринимая ее как неопытную девочку, и как это их привлекало. Правда, Майкл уже не поверит в ее неопытность, слишком откровенно Милли дразнила его вчера. Но ей хотелось, чтобы светлое белье хоть немного реабилитировало ее. Неприятно, если Майкл будет воспринимать ее как распушенную, не по годам опытную девицу. Какой она, в общем-то, и была
