Ронда Грей - Раб своей возлюбленной
Кристина по-новому ощутила в себе скольжение твердого, кажущегося ей огромным члена и тут же увидела, как он ритмично и неутомимо входит в нее, сразу же возвращаясь обратно. Необычное раздвоенное восприятие ввергло Кристину в пучину дикого, необузданного и едва переносимого удовольствия. Она ощутила себя летящей вниз, во тьму, но падение на дно приостановила последняя мощная судорога, пробежавшая по всему телу и сорвавшая с губ новый крик.
От этого крика Кристина проснулась и обнаружила, что лежит на спине, раскинув ноги и слегка двигая нижней частью тела в такт ритму из сновидения…
Тут в дверь тихо постучали, и в палату заглянула медсестра.
— Миссис Рейнольдз, с вами все в порядке? Мне показалось, что вы кричали?
— Нет-нет! Не стоит беспокоиться, — поспешно произнесла Кристина, заливаясь краской смущения и надеясь, что это не заметно в предрассветных сумерках. — Это был всего лишь сон.
Сегодня Сидней попросил прощения за вчерашнее, и Кристина приняла его извинения, но в глубине души она понимала, что стоит ему только прикоснуться к ней…
— Что случилось?
Кристина отвернулась от окна и удивленно взглянула на Сиднея. Тот хмурился, но выражение легкого раздражения было на его лице с самого утра.
— Ничего, — спокойно ответила Кристина.
— Мне послышался стон. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Стон? — Кристина деланно рассмеялась. — Я и не заметила! У меня… немного болит голова, — быстро нашлась она.
— Думаю, тебе лучше принять одну из тех таблеток, которыми снабдил тебя перед отъездом доктор Ноулз, — озабоченно произнес Сидней.
— Хорошо, — послушно согласилась Кристина, вынимая из сумочки баночку с наклейкой, на которой было написано название лекарства.
Сидней открыл бар и плеснул в бокал немного минеральной воды.
— Послушай, — начал он, когда Кристина проглотила таблетку. — Насчет вчерашнего…
— Я не хочу говорить об этом.
— Я тоже не хочу, заверяю тебя, что это больше не повторится.
— Надеюсь.
— Мы оба много пережили за последние дни. Несчастный случай… Затем ты потеряла память.
— А что было до этого?
— В каком смысле?
Кристина помедлила.
— У меня возникло ощущение… что наш брак был не слишком удачным.
Пришла очередь задуматься Сиднею. Ему не хотелось лгать.
— Брак как брак, — произнес он наконец. — Мне трудно дать ему какую-либо оценку.
Иными словами, я угадала, подумала Кристина. Впрочем, ничего странного в этом нет, она чувствовала, что не очень-то нравится Сиднею.
Оба замолчали и остаток пути не разговаривали.
Весь «Оазис», казалось, был пронизан духом радости. Сестра, принимающая посетителей в вестибюле, улыбалась, глаза девушки из регистратуры сверкали весельем, санитар, проводивший Кристину и Сиднея в залитую солнцем палату, светился добродушием.
— Уверен, вам понравится у нас, миссис Рейнольдз, — произнес он.
Кристина подумала, что подобная фраза больше подошла бы гостиничному портье. Но они находились не в отеле. «Оазис» был больницей, как бы его ни называли. А я не хочу в больницу, пронеслось в голове Кристины, я не больна, мне только нужно вспомнить…
Нет, подобные мысли нельзя допускать, иначе можно разрыдаться на глазах у всех. Нужно дождаться ночи, когда никого не будет рядом. Свое отчаяние Кристина поверяла лишь подушке.
Она подошла к окну и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
— Кристина — тихо произнес Сидней за ее спиной.
Из прически Кристины выбилось несколько прядей. Сидней знал, что она заправила бы их обратно, если бы заметила. Кристина Рейнольдз не терпела неаккуратности. Но высвободившиеся волосы делали ее трогательной. В эту минуту Сидней вспомнил ту Кристину, которую, как ему казалось, любил.
Да, он понимал, что это лишь наваждение, что она не стала опять нежной и любящей женой, но сейчас ей приходилось несладко. Не так это просто — потерять память…
Сидней подошел к Кристине и положил руки ей на плечи. Он почувствовал, как все ее тело напряглось, а затем, когда он повернул Кристину лицом к себе, ему даже показалось, что у нее дрожат губы.
— Кристи, — с неожиданной нежностью сказал Сидней, — если тебе все же не нравится здесь, я подыщу какой-нибудь санаторий…
— Мне нравится, — твердо произнесла Кристина.
Сидней взял себя в руки и всмотрелся в лицо жены, быстро осознав, что его снова подвело воображение. На ее губах была холодная улыбка. Сидней отошел от жены. Вот еще один пример того, как легко он может попасться на удочку Кристины!
— Я останусь здесь, — продолжила та. — А сейчас, если не возражаешь, я хотела бы прилечь на часок.
— Да, конечно. Должно быть, этот день показался тебе трудным. — С этими словами Сидней направился к двери. — Я… не знаю, когда смогу навестить тебя.
— Не беспокойся, Сид. Сюда слишком долго добираться. После напряженной работы это может оказаться обременительным. Кроме того, у меня скорее всего не будет времени для приема посетителей.
— Я тоже так считаю.
Кристина улыбнулась.
— Всего хорошего! — сказала она. Кристина с трудом продолжала удерживать на лице улыбку, пока за Сиднеем не закрылась дверь. Потом она закрыла лицо руками и расплакалась. До сегодняшнего дня Кристине казалось, что нет ничего хуже, чем в один прекрасный день проснуться и обнаружить, что у тебя нет прошлого. Но еще ужаснее — осознать, что ты нелюбима дорогим тебе человеком.
Сидней звонил Кристине каждый вечер, ровно в восемь часов. Их беседы походили одна на другую, как две капли воды.
— Как дела? — интересовался Сидней.
— Хорошо, — отвечала Кристина.
— Как ты чувствуешь себя в «Оазисе»?
— Нормально.
В пятницу Сидней сообщил, что завтра ему предстоит выполнить кое-какие дела, но в воскресенье он обязательно навестит Кристину.
— Только если этот визит вписывается в твой рабочий график, — заметила та.
Услышав в ее голосе интонации отстраненной вежливости, Сидней стиснул зубы. Очевидно, Кристине не требовалось вспоминать прошлое, чтобы определить тактику своего поведения в настоящем.
— Я обязательно приеду, — мрачно пообещал Сидней и повесил трубку.
В воскресенье он совершил обычную утреннюю пробежку, затем принял душ, надел джинсы и голубую рубашку. После этого Сидней сел в любимый «роллс-ройс» и отправился в «Оазис».
На полпути он сообразил, что оделся не так, как следовало бы. Кристине не нравилась простая и удобная одежда. «Роллс-ройс» тоже был ей не по вкусу. Хотя когда-то она восторгалась этим автомобилем. Или делала вид, что восторгается?
