Чарити Бэрфут - Конец одиночества
— Был, — призналась Флоренс. — Теперь я засомневалась.
— Почему же?
— Я было надумала подыскать жилье где-нибудь неподалеку от… Блумзбелла.
— Ага. Ну и что же?
— Видишь ли, если твое предположение оправдается и отец… окажется богатым человеком, мне не хочется, чтобы у него создалось впечатление, будто я считаю его чем-то мне обязанным.
— Он действительно тебе обязан.
— Джудит!
— Обязан, черт побери! Ты его дочь.
— Если это так.
— Ты сомневаешься?
— Нет.
— Значит, договорились! — триумфально воскликнула Джудит. — Лучше всего нам будет выехать в первый же уик-энд каникул.
У Флоренс перехватило дыхание.
— Ты поедешь со мной?
— Надо же мне будет посмотреть, как ты там устроишься. А ты что думала?
— О, Джудит, спасибо тебе. — В порыве благодарности Флоренс обняла подругу. — А я боялась, что придется ехать одной.
— Неужели ты собираешься запихнуть все вещи в свой спичечный коробок? — спросила подруга, имея в виду машину Флоренс. — Нет, мы возьмем наш пикап. На несколько дней Кит обойдется моей машиной, а твою до времени поставим в наш гараж. Когда устроишься, можешь вернуться за ней или пришлешь кого-нибудь.
Флоренс с сомнением покачала головой.
— А Кит не будет против? — Муж Джудит был коммивояжером и возил в пикапе образцы оборудования.
— Я же сказала тебе, что он обойдется. Честное слово, все будет в порядке.
— Но ваш отпуск…
— Мы все равно не уедем раньше середины августа, — нетерпеливо воскликнула подруга. — Не выдумывай осложнений там, где их нет. При некоторой удаче ты устроишься на новом месте прежде, чем мы отправимся отдыхать. Послушай, подруга! — Джудит рассмеялась. — Когда ты обоснуешься, у нас будет где отдохнуть на юго-западе, не так ли?
— На юго-западе… — повторила Флоренс, невольно содрогнувшись. Несмотря на всю благодарность, которую она испытывала к Джудит за помощь и поддержку, она не могла забыть того, что оставляет позади. — Это кажется таким далеким.
— Это и есть далеко, — мягко указала Джудит. — Но, по-моему, это как раз то, чего тебе хотелось.
Флоренс тяжело вздохнула.
— Да, конечно, однако…
— Понимаю, тебе будет не хватать меня, — сухо заметила Джудит, но во взгляде Флоренс виделась такая боль, что она укоризненно покачала головой. — Ты должна забыть его, девочка. Сама же говорила, что с ним у тебя нет будущего.
— Это не мешает мне мечтать… — оборвав фразу, Флоренс повернулась к спальне. — Ладно, давай начнем упаковывать вещи. До летних каникул осталось всего две недели.
Глава четвертая
Бросив шляпу на сиденье автомобиля, Норман опустил голову на обтянутый мягкой кожей руль. День выдался тяжелым и к тому же жарким, волосы на затылке были влажными от пота. Хотелось выпить и принять ванну, неважно в какой последовательности, а затем провести остаток дня с единственной женщиной, которая значила для него все. Флоренс…
Но это было нереально. Нахмурившись, он завел двигатель своей мощной машины, почти не обратив внимания на приветствие охранника, дежурившего у ворот офиса. Патриция устраивала обед для своего отца, на котором ему необходимо было присутствовать, поэтому, вместо того чтобы переодеться в джинсы и рубашку с короткими рукавами и встретиться с Флоренс в каком-нибудь пригородном баре, Норман вынужден будет облачиться в смокинг и провести несколько часов в разговоре с людьми, мало ему симпатичными.
Он тяжело вздохнул. Это было не совсем справедливо. Многие родственники жены были его друзьями. Вот если бы он еще мог рассчитывать, что увидит за столом Флоренс, то все было бы в порядке.
У него уже был разработан план увезти ее с собой на несколько дней. В августе в Париже должна была состояться конференция архитекторов, и от перспективы провести там несколько дней — и ночей! — с Флоренс Нормана бросало в жар. Черт побери, они ведь не провели вместе ни одной ночи целиком, а он мечтал о том, чтобы когда-нибудь проснуться рядом с ней.
Вся беда в том, что, если найти оправдание вечерним отлучкам было сравнительно легко, то объяснить свое отсутствие на всю ночь гораздо труднее. К тому же с недавнего времени у Флоренс тоже находилось немало извинений для уклонения от вечерних встреч. В двух или трех случаях она отказывала ему во встречах под разными предлогами, но, даже догадываясь о родившейся у нее безумной идее порвать с ним, он не сомневался в том, что это было столь же невозможно для нее, как и для него.
Губы Нормана скривились. В конце концов, это его собственная вина, никто не заставлял его жениться на Патриции. Он пошел на это с открытыми глазами, и, если понимание того, что в качестве зятя Мартина Стейнера у него появляются дополнительные возможности в карьере, отнюдь не претило Норману, все же оно не было единственной причиной брака.
Он пришел на фирму Стейнера совсем молодым, сразу после защиты диплома, и с самого начала ощутил интерес к себе дочери Мартина Стейнера. Наружность Патриции была весьма приятная, любой мужчина был бы польщен ее вниманием, но Норман и представить себе не мог, что из этого может что-нибудь выйти.
Так что инициатива была не его, а самой Патриции. Молодых архитекторов с великими идеями было хоть пруд пруди, и он, естественно, предполагал, что она должна выйти замуж за человека с гораздо более высоким положением. Прежде чем в первый раз принять приглашение на прием к Стейнерам, Норман, не будучи уверен в том, что ее отец одобрит ухаживание молодого подчиненного за дочерью босса, хорошенько подумал.
Однако, как ни странно, Мартин Стейнер поощрил их отношения, и только после свадьбы Норман понял почему. Поначалу, опьяненный скоростью, с которой его вознесли от мелкого служащего до члена семьи, и не успевавший поздравлять себя за дождем сыплющиеся на него подарки судьбы, он не допытывался до причин своего успеха.
Но семейная жизнь с Патрицией сразу показала, насколько наивен был тогда Норман. Женщина, которую он не слишком хорошо успел узнать до свадьбы, мало чем напоминала теперешнюю жену, а ее вечно мрачное настроение и периоды глубокой депрессии показывали, что, несмотря на чувства, выказываемые ею до свадьбы, теперь она переносит его с трудом.
Несколько месяцев спустя Норман уже твердо знал, что причины, по которым Патриция вышла за него замуж, не имеют никакого отношения ни к любви, ни к сексу. Он ее больше не интересовал, разве только как средство для успокоения отца, и Норман понял, что, заключая с ним брак, она всего лишь стремилась выйти из-под опеки Мартина. Перед самой церемонией будущий тесть признался, что самой большой его мечтой всегда было иметь внука, а с приближением тридцатилетия дочери надежды на это оставалось все меньше и меньше. Теперь же он рассчитывает на то, что Патриция будет рада исполнить его желание.
