Операция "Аист". Ищу Маму! (СИ) - Верная Елена

– А откуда взялся Родион? – все бы ничего, но ребенок – это уже перебор.

– Ну твоим скажем, что это мой сын, а моим, что твой, – и Баринов с надеждой посмотрел на меня. – Прошу тебя, соглашайся.

Я смотрела на Марка и понимала, что он прав. Вариантов у нас действительно немного. Сказать правду – значит обречь себя на гнев родителей, сорвать контракт и, возможно, вообще лишиться работы. А сыграть в семью… это безумно, рискованно, но может сработать. Хотя бы на время.

– Ладно, – выдохнула я, чувствуя, как внутри что-то ломается. – Давай попробуем. Но учти, это все твоя идея. И если все пойдет наперекосяк, винить будешь только себя.

Марк облегченно вздохнул, и в его глазах мелькнула надежда. – Договорились. Сейчас главное – убедить родителей. Нужно продумать каждую деталь, придумать правдоподобную историю нашей "любви", распределить роли… И самое главное – договориться с Родионом.

Времени оставалось катастрофически мало. Мы быстро набросали план, распределили обязанности и помчались каждый к своим родителям, готовые разыграть самый сложный спектакль в нашей жизни. В голове пульсировала только одна мысль: "Главное – не провалиться". Ведь на кону стояло слишком много. И будущее, которое казалось таким светлым, теперь висело на волоске.

Глава 6.

В квартиру я входила, словно на цыпочках, замирая от каждого скрипа половиц. Сердце колотилось в груди, как пойманная птица, готовое вырваться на свободу. Мне снова пятнадцать, и вместо того, чтобы прийти домой в десять, я явилась в гулянки в полночь. Только ставки гораздо выше, чем испорченный вечер и родительская нотация.

У нас не хоромы, где можно было бы затеряться, надеясь, что родители не услышат предательский звук открывающейся двери. Они ждали меня на кухне, как жюри на смертном приговоре. И хотя ремень на стол не выложили, как в старые добрые времена, я чувствовала, что сегодня меня будут пороть взглядом, словом, каждым жестом.

Мама сидела за столом, скрестив руки на груди так плотно, словно сковывала себя, чтобы не сорваться на крик. Ее глаза – обычно теплые и ласковые – сейчас напоминали два осколка льда, прожигающие меня насквозь. Папа стоял у окна, отвернувшись от меня, и хмуро смотрел вдаль, в непроглядную темноту за стеклом. Словно там, среди серых многоэтажек, он искал ответ на вопрос, почему его дочь так бессовестно лжет. В воздухе висело густое, осязаемое напряжение, которое можно было резать ножом, и оно давило на меня, словно плита.

– Ну и что ты нам расскажешь, Софья? – тихо спросила мама, стараясь сохранить олимпийское спокойствие. Но я слышала, как дрожит ее голос, и понимала: это затишье перед ураганом.

Я села напротив нее, как школьница перед строгим экзаменатором, и опустила глаза, не в силах выдержать ее испепеляющий взгляд. В голове крутились обрывки нашей с Марком "легенды", но все они казались до смешного глупыми, наигранными, как дешевый спектакль. Но нужно было начинать. Нельзя дать им времени на размышления, нужно задавить их лавиной лжи.

– Мам, пап… я… я хотела вам все рассказать, но… боялась, – начала я дрожащим голосом, чувствуя, как предательски потеют ладони. – Это произошло довольно быстро… Мы с Марком… мы полюбили друг друга. Да, так бывает, – выпалила я, словно оправдываясь за то, что посмела испытать это чувство. – Мы решили пожениться, но не хотели афишировать это до поры до времени. Хотели, чтобы это был сюрприз. Да и мне неловко было, что тут я со своей любовью, а Владику надо операцию делать, и мы на нее копим. Как будто моя личная жизнь важнее…

– Да, владику надо делать операцию, но разве бы из-за этого просили тебя задвигать себя и твои жизнь на задний план? – мама всплеснула руками, и я вздрогнула, понимая, что самое сложное еще впереди.

Папа молча повернулся ко мне, и в его глазах я увидела сложную смесь чувств: удивление, разочарование и… кажется, даже немного сочувствия. Или это просто игра моего воспаленного воображения?

– А этот мальчик… Родион… это его сын? – спросил он, стараясь говорить ровно, но я чувствовала, как дрожит его голос, выдавая бурю, бушующую внутри.

– Да, пап, это его сын, – ответила я, словно роняя на пол тяжелый камень, и окончательно опустила голову. Не могла я выдержать отцовского взгляда, в котором читалось немое: "Как ты могла?". Стало невыносимо стыдно от своей лжи, от своей трусости, и на глазах предательски выступили слезы. – Мы хотели вам его показать, когда немного освоимся, когда будем готовы… Я знаю, что это звучит глупо и эгоистично, но мы действительно боялись вашей реакции. Но вот так произошло, простите нас.

– А почему одна пришла? Где твой новоиспеченный муженек? – отец смотрел на меня сурово, словно допрашивал опасного преступника.

– Он сейчас к своим родителям поехал, – ответила я, стараясь говорить как можно увереннее, хотя внутри все дрожало от страха. – Им тоже нужно все объяснить. Мы договорились, что сначала я поговорю с вами, а потом он – со своими. Просто… они у него немного строгие. Ну, вы знаете, как это бывает.

Мама все еще сверлила меня взглядом, но я заметила, что ее гнев немного поутих. Казалось, она пытается переварить всю ту кашу, что я на нее вывалила. Папа подошел ко мне, обнял за плечи и тихо сказал:

– Ладно, дочка, не плачь. Раз уж так случилось, будем думать, что делать дальше. Главное, чтобы ты была счастлива. Но в следующий раз, пожалуйста, предупреждай нас заранее. Мы же твои родители, нам не все равно.

Эти слова подействовали на меня, как ушат холодной воды. Вместо облегчения я почувствовала еще большую вину, еще больший стыд. Я обняла отца в ответ и прошептала:

– Простите меня, пожалуйста. Я больше так не буду.

Мама вздохнула и сказала:

– Ладно, Софья, хватит реветь. Лучше расскажи нам все по порядку. Как вы познакомились, когда решили пожениться, почему скрывали это от нас? И самое главное – что теперь будет? Мы ведь даже на свадьбе не были. Или вы не делали ничего?

Я начала рассказывать нашу "легенду", стараясь придерживаться плана, который мы набросали с Марком. Говорила о внезапной любви, о желании сохранить все в тайне, о неловкости перед родителями из-за ситуации с Владиком. Врала, не краснея, и чувствовала себя от этого еще хуже, словно предавала самых близких людей. Но нужно было держаться, нужно было убедить их, чтобы хоть как-то выиграть время и придумать, как выпутаться из этого клубка лжи.

– Ладно, – мама завершила мой поток лжи и я замолчала испуганно подняв на нее взгляд. – Ты, я так понимаю, переезжаешь, – я с непониманием захлопала глазами, глядя на мать. – Или ты и дальше собиралась комедию ломать?

– Нет, – ответила сперва покачав головой в знак согласия, а потом в знак отрицания, окончательно запутавшись в собственной лжи.

– В общем, иди, собирайся, дочка, а на выходных ждем тебя с мужем, – похлопал меня отец по спине, словно ничего и не произошло. – Знакомиться будем.

Я облегченно выдохнула. Они поверили! Или сделали вид, что поверили? В любом случае, у нас есть неделя, целая неделя, чтобы разрешить всю эту ситуацию и выпутаться из этой паутины лжи, в которую мы сами же себя и засунули. Неделя, чтобы не потерять все, что мне дорого.

Глава 7.

Марк встретил меня у подъезда, его лицо выражало смесь облегчения и какой-то настороженности.

– Чемоданы? – Баринов вытащил их из багажника и удивленно смотрел на внушительный багаж, будто я собиралась не просто переехать, а эмигрировать.

– И что удивительного в том, что муж и жена будут жить вместе? – я недовольно поджала губы. Усталость и нервное напряжение последних дней давили на плечи непосильным грузом, и мне совсем не хотелось сейчас выслушивать его вопросы.

– Так, погоди, – Марк поставил чемоданы на асфальт, их падение глухо отозвалось в тишине двора, и схватил меня за руку. Его пальцы сжали мою ладонь, словно пытаясь удержать меня от падения в пропасть. – Что произошло? Они поверили? Ты сказала про Родиона? И про свадьбу?