Марианна Лесли - Не любить невозможно
Господи, ну и что мне сказать? Никакой остроумной реплики не шло на ум.
— Что вы имеете в виду? — притворилась она непонимающей.
— Ну, вы берете надо мной шефство, присматриваете за мной, ну хоть немножко, хоть одним глазком, а? — подмигнул он.
Сюзанна покраснела.
— Не думаю, что это хорошая идея. — Не могла же она сказать ему, что не может себе позволить дружбу с ним, потому что он полицейский. Тогда пришлось бы объяснять причину.
— Почему? — Норман посерьезнел, потом нахмурился. — Или вы считаете, что какой-то там заштатный коп не пара преподавателю истории?
Сюзанну ошеломило такое предположение.
— Да вы что? Как вам такое в голову пришло? У меня и в мыслях не было ничего подобного! — возмутилась она.
— Извините, Сюзанна. — Норман протянул руку через стол и накрыл ее ладонь своей. — Я сболтнул глупость. Простите.
Взгляд его карих бездонных глаз не отпускал ее, манил, затягивал в свои глубины. Тепло ладони проникло в ее ладонь, поднялось по руке и стало медленно растекаться по всему телу, наполняй его каким-то трепетным ощущением, похожим на ожидание… предвкушение…
— Сюзанна?
— Да? — выдохнула она.
— О чем вы задумались? Надеюсь, обо мне?
Она поспешила стряхнуть с себя наваждение, высвободила свою руку и взяла чашку с кофе.
— Да… то есть нет, — быстро поправилась она. — Я думала о… кое-каких проблемах. — Она сделала глоток напитка.
— Гм. О ваших проблемах со студентами? — поинтересовался он.
Сюзанна поперхнулась горячим кофе. Как? Неужели он знает? — промелькнуло у нее в голове. Этого просто не может быть, но все же… Прокашлявшись и переведя дух, она настороженно спросила.
— Что вы имеете в виду?
— Что я имею в виду? — Норман недоуменно вскинул брови. — Да ничего особенного. — Глаза его уловили выражение испуга у нее на лице. — Всем известно, что труд преподавателя не из легких. Да что там говорить, все мы когда-то учились в школе и знаем, что некоторые упорно не желают, чтобы им вдалбливали в голову знания. Вот с ними-то обычно и возникают проблемы. — Он помолчал, но она ничего не сказала. — Или на университетском уровне ситуация несколько иная?
Чувство облегчения мощной волной захлестнуло Сюзанну, да так, что на какое-то время она просто лишилась дара речи. Обретя, в конце концов, голос, она покачала головой.
— Не то чтобы очень. Впрочем, конечно, студенты народ гораздо более ответственный и сознательный, чем школьники.
В этот момент к их столику подошел Финч, неся тарелку с двумя горячими хот-догами, издававшими изумительно аппетитный запах.
— Вот и твой заказ, Норман, — сказал он, ставя тарелку перед своим постоянным посетителем. — Приятного аппетита.
— Спасибо, Финч.
Норман потянул носом воздух, зажмурившись, промычал «мм», затем открыл глаза и посмотрел на Сюзанну, с интересом наблюдавшую за ним.
— Не передумали? Уверены, что не хотите? А то я могу поделиться с вами.
— Нет, благодарю. — Она покачала головой и улыбнулась. — Я перекусила перед выходом из дому. Поэтому выпью только кофе.
— Что ж, должен сказать, что свидание с вами обходится дешево, — пробормотал Норман с озорными искорками в глазах. — Придется компенсировать это при следующей нашей встрече — за обедом.
— За обедом? — удивленно переспросила Сюзанна. — За каким обедом?
Норман с наслаждением вонзил зубы в горячий хот-дог и ответил, только когда прожевал:
— За мной обед, а как же? — объяснил он, уплетая булку с сосиской и запивая ее кофе.
— Ничего вы мне не должны, — отрезала Сюзанна несколько резче, чем намеревалась, заметив при этом, как в его глазах промелькнуло удивление. Ну и пусть! Пусть сочтет меня глупой, дурно воспитанной, какой угодно, но я не должна с ним больше встречаться ни под каким видом!
— У меня на этот счет иное мнение, и вы меня не переубедите, так что даже и не пытайтесь, — возразил Норман голосом, не допускающим никакой дискуссии. — Вчера вы впустили и накормили меня, хотя могли это не делать, ведь мы с вами были едва знакомы, так что долг платежом красен.
Сюзанна нервно сглотнула. Норман Чейни — полицейский, напомнила она себе. Коп. Блюститель закона. Встречаться с ним, ходить к нему на свидания, появляться на людях в его обществе чревато для меня последствиями. Но… он так красив, так обаятелен, так мил.
— Как насчет сегодняшнего вечера?
— Хорошо. — Потрясенная тем, что согласие вырвалось у нее помимо воли, Сюзанна сидела, ошалело уставившись на Нормана. Боже, да я в своем уме? Что я делаю?! Но не отказываться же теперь, тем более когда Норман смотрит на меня такими теплыми, улыбающими глазами. Еще немного — и я просто утону в их влекущей глубине.
— Вот и отлично, — хрипловато проговорил он, все еще не сводя с нее внимательного взгляда. — Предпочитаете что-нибудь особенное? Может, китайскую кухню? Или итальянскую? Славянскую? Или просто картошку с доброй славной отбивной?
Он хотел, чтобы она приняла решение. Но Сюзанна не была готова. Все происходило так стремительно, и ее собственные реакции были такими неожиданными, что она уже больше не чувствовала себя хозяйкой положения. Было такое ощущение, будто почва уходит у нее из-под ног.
Обычно Сюзанна Стейнбек была решительной, уверенной, была в состоянии сделать выбор и могла ответить на любой вызов, кроме того, который бросили ей трое студентов. А теперь еще и Норман Чейни.
Растерянная, с разбегающимися мыслями, она приняла единственное решение, на которое была сейчас способна, — позволить ему самому принять решение.
— В еде у меня нет каких-то особых предпочтений. Мне все нравится. Выбирайте сами. И ресторан и кухню.
— Любое место? — невинным голосом поинтересовался он.
— Любое, — согласилась Сюзанна — как оказалось, опрометчиво.
И хитрюга Норман не преминул поймать ее на слове.
— Отлично. Значит, у меня дома.
Боже, что угодно, только не это! Сюзанна открыла было рот, чтобы решительно отказаться, но Норман опередил ее.
— Прошу вас, Сюзанна, не говорите «нет». В благодарность за ваше гостеприимство мне хотелось бы приготовить что-нибудь для вас.
Сюзанна молча смотрела в его красивое умоляющее лицо. Как быть? Одно дело — провести с ним вечер на людях, в ресторане, а совсем другое — вдвоем у него дома.
Нет, об этом не может быть и речи. Она снова открыла было рот, чтобы отказаться, и опять он оказался проворнее.
— Я очень хорошо готовлю, — заверил он ее. — Вы не пожалеете, даю слово.
Как раз этого-то она и боится — боится, что не пожалеет, что окончательно увлечется им, несмотря на свое твердое решение не допустить этого ни в коем случае. Она знала, что обязательно должна отказаться, но с языка уже сорвалось:
