Раутборд Шугар - Сладость мести
— Я хочу стать настоящей фотомоделью! И тогда я возьму и выплачу всю арендную плату за квартиру! — засмеялась она, позируя перед зеркалом с флаконом в руке.
— О Боже! — Фредерик торопливо набросил на нее полотенце. — И я даже знаю, когда. Боюсь, однако, что мокрые волосы и полное отсутствие макияжа — совсем не то, что вам необходимо для сегодняшнего вечера, мисс Флинг. Ладно, в любом случае при помощи прекрасных снадобий и прочих фантастических вещей из моего саквояжа с секретом ты засияешь ярче солнца, даже если комната будет набита звездами.
«Если тебе вообще понадобятся мои услуги и мое мастерство», — подумал он с грустью и шлепнул первую порцию карменовской косметики на ее поразительно гладкую кожу.
— Легкий матовый макияж, — сообщил он и глотнул шампанского «Роудерер Кристл» из початой бутылки, стоявшей посреди беспорядочно разбросанных спреев и влажных косметических губок.
— Давай позовем Кингмена. — Она импульсивно потянулась за трубкой.
— Не теперь, сладкая моя. Нам нужно еще сделать тысячу вещей, — сказал он, фыркая при каждом слове.
Фредерик обожал Флинг. «Красотка» — так главный бухгалтер Форд Моуделинг Эйдженси называл ее, прежде чем набрел на ее нынешнее фирменное имя. Фредерик и Флинг были неразлучны, как сиамские близнецы, но в то же время он ощущал себя как бы защищенным от ее чар. Флинг считала, что все люди вокруг милы и добры и питают к ней только самые лучшие чувства; она просто была не способна видеть в ком-то зло. Простота, как давно решил для себя Фредерик, являлась одной из составляющих ее обаяния. И вот эта наивная крошка в двадцать один год вляпалась — подпала под воздействие чар самого беззастенчивого из воротил Уолл-стрита, угодила в сети сорокалетнего, давно женатого финансиста, который подарил Флинг ее собственный аромат, ее собственный престол в парфюмерном царстве, подобно тому, как другие сильные мира сего дарят своим подружкам бриллианты или загородные коттеджи. Только вот проблема: выход на рынок с новым видом парфюмерной продукции — крайне дорогостоящая для него и его компании операция. Если, конечно, не рассматривать новый аромат как предполагаемый источник прибыли.
Фредерик тщетно пытался закрыть своим телом телефонный аппарат. Но Флинг уже набирала номер личного телефона, спрятанного в ящике для сигар в кабинете Кингмена Беддла, нового владельца и председателя «Кармен Косметикс». Фредерик ненавидел Беддла. Просто-напросто не верил ему. Новый герой Уолл-стрита был женат на одной из самых респектабельных и светских женщин Нью-Йорка, и в то же время всем было известно, что он содержит на стороне совершенно непотребную любовницу. Что ему надо от этого красивого и наивного ребенка? Вздохнув, Фредерик взялся за губку. А в телефонной трубке между тем послышались короткие гудки.
— Позвоним ему попозже.
— О!.. Ладно.
Флинг не могла поверить своему счастью. Свой собственный аромат, свой собственный бал, миллионный контракт, а теперь в ее распоряжении еще и своя собственная «горячая линия», на другом конце которой — сила и любовь! Она возбужденно пропела несколько первых тактов «Желтой розы Техаса», но больше ничего не смогла вспомнить.
— Сегодня вечером хочу быть одета так, чтобы понравиться Кингмену. Как думаешь, что из этого барахла может ему приглянуться?
Полотенце вновь улетело в сторону, и она направилась туда, где прямо на полу ее крохотной квартирки — каждое стоимостью более десяти тысяч долларов — были разложены шикарные платья, взятые на прокат из костюмерных Билла Блесса, Боба Мекки, Кэролин Роум и Оскара де Ла Ренты. В одном из них она появится вечером в отблесках фотовспышек, чтобы в гордом одиночестве, как истинная Кармен, пройти по подиуму. Невеста, идущая к алтарю на встречу с нареченным женихом! А он, он один и никто больше, будет стоять в конце ее пути, чтобы встретить ее и заключить в свои объятия на глазах у всего мира. С точки зрения общественной морали, все будет абсолютно безукоризненно: он — ее босс, владелец корпорации, продукцию которой она представляет. А то, что он одновременно ее любовник, — это уже вопрос частного порядка. Сквозь свет прожекторов и море человеческих лиц она в конце пути придет к ярко освещенному алтарю, видя одно лишь его лицо.
Фредерик нежно укрыл махровым халатом грезящую наяву девочку, спрятав ее гибкую наготу. Нет, она была не пара Кингмену с его тщательно культивируемой красотой и расчетливым обаянием.
— Разденешься для него немного позже. Перебирайся сюда. Я кое-что придумал. — В паре Флинг — Фредерик последний был интеллектуальным гигантом. — Первым делом — сегодняшний вечер. Презентация новых духов состоится на благотворительном светском балу, верно?
Флинг замерла, пока он по ходу разговора работал губкой на ее лице…
— Море элегантности, черные фраки, вечерние туалеты, блеск фамильных драгоценностей?
Ей оставалось только кивнуть в ответ. Сейчас она была нетронуто-белоснежной, чистый лист бумаги, tabula rasa, на котором можно было писать все, что взбредет ему в голову. Лишь глаза, бледно-голубые прозрачные глаза, сияли на матовом, лишенном очертаний лице, которое он расписывал красками, как художник расписывает загрунтованный холст.
— Твоя задача — скромно стоять в стороне. Все остальное сделает пресса: «Нью-Йорк таймс», «Таун энд кантри», «Воуг», Си-Эн-Эн и прочие.
— Ага!
Флинг осторожно дотронулась до карточки со ставшими для нее уже привычными двумя переплетенными буквами «К», прикрепленной к гигантской корзине с нарциссами и флаконами нового аромата, носящего ее имя. Флаконы с духами, одеколоном, туалетной водой и крем-пудрой «ФЛИНГ!», склянки, которые очень скоро предстояло открыть. По ободу корзины вилась шафрановая лента; та же шафрановая желтизна, что отличает коробочку и пробку флаконов с более дешевым пенистым шампунем «ФЛИНГ!».
«Моей маленькой Флинг! Наступит вечер и час нашей встречи. Твой Кинг». Она читала и перечитывала эту записку, как секретное послание, шифр от которого знает только она одна. Когда они занимались любовью, он был так терпелив, так чуток, никогда не торопил миг собственного удовлетворения, не то что эти подростки из школы церкви Тела Христова, все делавшие впопыхах и на скорую руку, будто взяли две порции мороженого, а до закрытия бара осталось всего пять минут.
Она подняла глаза. Из глубины зеркала на нее смотрело самое причудливое лицо в мире, эффектные черты которого подчеркивали полоски сливочного цвета крема — только не «Кармен Косметикс», а «Уильям Таттл», — нанесенного тонкой черной кисточкой Фредерика на крылья носа, под глазами, по нижней части скулы; как бы закрепляя естественные линии, они делали особенно заметной маленькую впадинку между носом и губами. По сути, все это должно было лишь подчеркнуть и как бы укрупнить черты лица, чтобы удивительная красота его, поражающая на расстоянии пяти футов, ослепила всю эту свору журналистов уже на расстоянии пятидесяти ярдов. Вблизи же в данный момент Флинг больше всего напоминала себе свирепую невесту воина-апача.
