Натали Иствуд - Слабое сердце
Дебра умолкла и снова опустила глаза.
— Почему ты ничего не ешь? — повысив голос, спросил он. — Решила уморить себя голодом?
Дебра подняла глаза.
— Скажите, зачем вы просили Линду приехать? И каким образом надеялись заставить ее?
С минуту Энтони Браун молча изучал ее, а потом отрезал кусок запеканки и положил ей на тарелку.
— Ешь! — приказал он. — Не советую выводить меня из себя, а то передумаю, запру тебя в чулане и уморю голодом.
Стиснув кулаки, Дебра положила их на стол.
— Почему вы не отвечаете на мой вопрос? Я что, не имею права знать?
Пару минут он молча ел, потом поднял на нее глаза и ответил вопросом на вопрос:
— Ты думала, записку прислал Генри? Линда, неужели в тебе нет ни капли сострадания? Ведь он пять лет был твоим мужем и по твоей милости стал инвалидом! Ты еще семь лет не гнушалась жить на его деньги, а когда он умер, ты…
— Я не знала, что он умер! — вырвалось у Дебры.
В глазах Энтони Брауна просквозило издевательское торжество.
— Вот видишь! Стоит поиграть подольше — и жертва сама себя выдает.
— Вы не так меня поняли! Выслушайте меня!
— Не хочу.
— Я имела в виду себя, Дебру Смайли. Это я не знала, что Генри умер.
— А Дебра Смайли и не могла этого знать.
— Почему же? Ведь мы с Линдой приятельницы. Если бы она знала, то наверняка бы мне сказала.
— А что Генри тяжело болен, ты тоже, разумеется, не знала? Да? — Он сверлил ее глазами. — Ведь он писал тебе… Умолял приехать с ним повидаться! Это тоже для тебя новость?
— Первый раз слышу! — От изумления Дебра опешила. Линда ни словом не обмолвилась про болезнь Генри. Напротив, из ее слов у Дебры сложилось впечатление, что он живет в свое удовольствие в Испании, наслаждаясь сменой обстановки и курортным климатом. — Когда… когда это случилось?
— На Рождество, — хмуро ответил Энтони Браун. — Ровно за три месяца до того, как он умер… Вернее, как покончил с собой!
— Но я правда ничего не знала!
— Нет, знала. — Он был неумолим, и постепенно, по мере того как менялся тон разговора, черты его лица становились все жестче. — Тебе прекрасно известно, что у Генри был рак. От рака умерла его мать, и он, рано или поздно, тоже умер бы от рака.
— Значит…
— Заткнись! — грубо оборвал ее он. — Я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. Линда, тебе этого не понять, но для тех, кто любил Генри, его смерть — трагедия. Страшная трагедия, которой могло бы и не быть. Если бы ты удосужилась ему ответить и приехала повидаться, если бы показала, что в тебе есть хоть капля милосердия…
У Дебры на все это был лишь один ответ: она не Линда и поэтому ничего не знала. Если бы она знала, если бы Линда доверилась ей, Дебра бы постаралась уговорить ее съездить к мужу.
Взяв в руки вилку, Дебра рассеянно ковыряла запеканку в тарелке — сама мысль о еде казалась нелепой. Собравшись с духом, подняла глаза и тихо спросила:
— Но раз Линда не приехала повидаться с Генри в Испанию, с чего вы решили, что она приедет сюда?
— Неважно. Ведь ты приехала! — с холодной усмешкой возразил он.
Дебра поспешила отвести глаза, чтобы он не заметил ее тревоги.
Энтони Браун потянулся за бутылкой вина и, не обращая ни малейшего внимания на возражения Дебры, наполнил бокал ей и себе.
— Выпей! — с тихой угрозой приказал он. — Тебе это не повредит.
Дебра покачала головой.
— Ну и что же вы от меня хотите? — выдержав паузу, спросила она. — Ведь не зря же сюда вы хотели заманить Линду. Полагаю, у вас был какой-то план действий.
— Разумеется. — Он улыбнулся одними губами. — Хотя, должен признать, Линда, ты меня несколько разочаровала.
— Разочаровала?
— Именно так. — За окном стояла кромешная тьма, и при свете лампы черты его лица казались зловещими. — Женщина, которую я знал со слов Генри, представлялась мне несколько другой.
Дебра перевела дыхание.
— Другой? Какой же?
Он нахмурился.
— Ты… мягче. Я представлял себе карьерную женщину, сильную, решительную… Одним словом, без сантиментов. А ты кажешься такой… такой нежной и хрупкой. Я бы даже сказал, ранимой. Или все это только актерское мастерство? Может, именно такой и видел тебя Генри? Нежной, хрупкой, незащищенной… Ловко же ты его провела!
Дебра подняла на него глаза.
— Ну раз я другая, почему вы не верите, что я не Линда?
Энтони Браун откинулся на спинку стула, поднес бокал к губам и, сделав глоток, ответил вопросом на вопрос:
— А вдруг тебе удалось провести и меня? Я всего лишь человек, вернее мужчина… А ты очень коварная и очень умная женщина. — Он покачал головой. — Нет, Линда, меня тебе не провести! Я не Генри.
— Итак, — голос у Дебры слегка дрогнул, — вернемся к тому, с чего начали. Что вы от меня хотите?
— Что я от тебя хочу? — Он поставил бокал на стол и, приблизив к ней лицо, заглянул в глаза. — Хорошо, Линда, буду с тобой откровенен. Сначала я хотел тебя прикончить. Но, когда ты уже была у меня в руках, я… Ну, в общем, будем считать, что я упустил момент. Вернее, ты превосходно выбрала момент.
— Какой еще момент? — Дебра недоуменно вскинула брови.
— Ну, когда ты так натурально хлопнулась в обморок. — Он облизнул нижнюю губу. — Снимаю шляпу! Брависсимо! Знаешь, а ведь я не на шутку перепугался!..
Дебра понимала: отрицать то, что она разыграла обморок, бесполезно. Попытайся она это сделать, пришлось бы объяснять про больное сердце, а ей этого совсем не хотелось. Видно, у нее и с головой не все в порядке! Страшно подумать, что бы сказала мама, — Царствие ей Небесное! — доведись ей узнать про ее безрассудное поведение, но Дебра впервые в жизни чувствовала себя по-настоящему живой. Она понимала, что попала в западню, но ощущение опасности и запрета щекотало нервы и кружило голову. Ничего подобного она еще не испытывала — даже на свиданиях с Тимоти.
— Вы хотели меня убить?! — еле слышно выдохнула она.
Он опустил глаза.
— Именно так. А что тебя так удивляет? Ты превратила жизнь брата в ад.
— Мне жаль, что все так вышло.
— Ах тебе жаль! — Он скривил губы в усмешке. — А кому от этого легче? Ей, видите ли, жаль! Боже праведный, ну просто сама невинность, а ведь у тебя на совести смерть человека. Кто знает, может, Генри не последняя твоя жертва…
Дебра сдвинула брови.
— Я… я вас не понимаю.
— Не понимаешь? Святая простота! — Он хмыкнул. — Как ты думаешь, Линда, зачем я тебя сюда заманил? На дружескую вечеринку? Нет! Я хочу, чтобы ты заплатила за все зло, что причинила брату. Так или иначе.
— Так или иначе? — эхом повторила она.
