Джудит О'Брэйди - Вернуть любовь
Возможно, он родился неудачником и ему придется провести остаток жизни в погоне за призраком, безответно любя женщину, которая никогда не ответит на его чувства; но если есть хоть крупица надежды, что она ответит на его чувства, то пришло время выяснить это. Впервые за время их знакомства перед ним открылась возможность предпринять то, что он умел делать лучше всего: стремиться к цели и добиваться успеха. Джон выбрался из бассейна и пошел в дом одеваться.
Слезы довели Сесиль до изнеможения, но, как ни странно, успокоили ее. Она поспешила умыться, затем сбросила туфли и избавилась от жакета, сразу почувствовав себя лучше, затем направилась в кухню, чтобы налить холодного чаю со льдом и взять ключ от флигеля.
Домик для гостей был переделан в ее рабочий кабинет. Сесиль любила свое убежище, ей становилось лучше, стоило лишь войти в него. Здесь стояли огромное, уродливое и невероятно удобное кресло, исцарапанный стол, заваленный книгами, на нем светильник. На соседнем столе размещались горы книг, кипы бумаг, блокноты, а в центре возвышалась старая громоздкая пишущая машинка. Обстановку дополняли два приземистых шкафа, набитых книгами, небольшое кресло на роликах для машинистки, высокий металлический сейф для документов.
Войдя в кабинет, Сеси немедленно плюхнулась в кресло и положила голову на спинку. Глаза резало от слез, и она их закрыла. В ее чувствах появилось что-то новое: слезы как бы уносили с собой и Рори, и воспоминания о прошлом. Молодая женщина ощутила… избавление. Странное чувство. Прежде она не понимала, что стала узницей. Некоторое время она размышляла о Роби; вспомнилось, как они веселились, и она улыбнулась, такое случилось с ней впервые за многие дни. Сесиль подумала о муже, не предаваясь скорби! Неужели ее душевные раны начали затягиваться? Пожалуй, взрыв возмущения против Томаса Мэлдона и профессионального футбола помог ей освободиться от остатков горя и гнева.
В дверь постучали. Сесиль удивленно открыла глаза. Очень немногие посещали ее в кабинете. Поэтому, в частности, она и любила этот флигель. Здесь она спасалась и от торговых агентов, и случайных посетителей, которые внезапно появлялись у входной двери дома. Сесиль встала и открыла дверь. Перед ней стоял мужественный и стройный Джон Кью. На нем были голубые джинсы и светло-голубая рубашка. Он с любопытством разглядывал ее малюсенький бассейн. Когда дверь открылась, Джоя повернулся лицом к Сесиль и улыбнулся.
— Джо! — воскликнула она, внезапно покрывшись румянцем.
— Привет, Сес. Может, я не вовремя?
— Да ты что! Я не работала, просто сидела и мечтала. — Сесиль жестом пригласила его войти. — Садись. Я так рада тебя видеть. Ты уже сто лет здесь не был.
Джон вошел за ней и устроился в огромном мягком кресле. Сама хозяйка села в рабочее кресло, лицом к гостю, поджав под себя ноги. Джон любовался ее грациозными движениями, горло его неожиданно пересохло. Как только он не видел Сеси хотя бы несколько дней, Джон терял реальное представление о ее красоте и привлекательности. Зато каждый раз, встречая ее вновь, он испытывал вспышку любви и страсти, острое желание коснуться ее каштаново-рыжих волос, дотронуться до гладкой стройной ноги. К счастью, его влечение к ней подавлялось почти автоматически. Он был уверен, что у него на лице не отражалось ничего, кроме умеренного интереса и удовольствия по поводу встречи с ней как с другом.
— Ты, должно быть, ясновидящий, — сказала с улыбкой Сесиль.
— Почему?
— Я чуть не заехала к тебе сегодня утром.
— Правда? Почему же ты не навестила меня?
— Единственная причина: я не была уверена, что моя машина одолеет дорогу в твои горы, — заявила, поддразнивая его, Сесиль и была вознаграждена за свои усилия почти незаметной улыбкой, тронувшей уголки его рта.
На лице Джона так прочно застыла маска безразличия, что ее радовало, когда удавалось вызвать у него улыбку.
— Кроме того, я сочла, что ты уже достаточно наслышан о моих бедах.
— Дорогая!..
— Я знаю, знаю. — Она вытянула руку с поднятой ладонью, не давая ему говорить. — Ты собираешься сказать, что я тебе никогда не в тягость, что ты всегда готов выслушать меня с моими проблемами. Но, честно говоря, я слишком долго злоупотребляла твоей добротой. — Сесиль на секунду умолкла, затем продолжила шутливым тоном: — Но раз уж ты здесь…
Джон отозвался улыбкой:
— Да?
— Я была сегодня не в себе после встречи с Томасом Мэлдоном.
Она мысленно вернулась к сегодняшнему.
— Столько печальных воспоминании!
Джон наклонился и взял ее за руку.
— Очень жаль, что ты так расстроилась.
— Нет, на самом деле это пошло мне на пользу. По пути домой я все время думала о муже и его смерти. Затем припомнила, как мы встретились с ним, и долго плакала. Но теперь уже все по-другому. Все кончилось головной болью и красными глазами, но я обнаружила, что моя душа больше не надрывается. Я гадала, может быть, пришла пора перестать оплакивать Рори. Печаль осталась, но нежная, которая не режет, как нож. Думаю, в конце концов я свыкнусь с его смертью.
Замкнутое лицо Джонни не отразило внезапную волну чувств, поднявшуюся у него внутри, он снял ладони с ее руки, чтобы не выдать своих переживаний.
— Ты не кривишь душой, дорогая? Тогда почему ты так болезненно реагировала на предложение Томаса, чтобы тебе официально вручили мемориальную медаль от имени нового фонда?
Брови Сесиль взлетели.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Том звонил мне после твоего ухода. Он хотел, чтобы я уговорил тебя принять предложение.
— Так с этой целью ты и приехал? — Сеси вскочила на ноги. Ее выразительные глаза потемнели от обиды. — Чтобы уговорить меня одобрить шоу, которое устраивает Томас Мэлдон?
— Нет. Конечно нет. Я сказал ему, чтобы он на меня не рассчитывал. Однако разговор с ним обратил мои мысли к тебе, и я решил, что надо заехать, проведать тебя.
— Ах так! — Она вновь опустилась в кресло, несколько успокоившись. — Но ты считаешь, что я должна дать согласие, не так ли?
Джон пожал плечами.
— Я не понимаю, почему ты не желаешь принять медаль.
— Если они действительно хотят почтить память Робина и заняться благотворительностью, они могут сделать это и без шумихи. На мой взгляд, великолепно, что они собрали деньги. Горжусь тем, что создается фонд борьбы против рака его имени. Но мне не пристало получать мемориальную медаль перед объективами телекамер в присутствии шестидесяти тысяч болельщиков ради того, чтобы они учредили фонд. Это — рекламный трюк, придуманный Томасом, чтобы придать респектабельность футбольному клубу. Он спекулирует на смерти Рори, я отказываюсь с ним сотрудничать.
