Шарлотта Хьюз - Плут
— По-моему, ты неплохо устроился в Мемфисе… — сказала она, пытаясь говорить как можно спокойнее и беззаботнее, несмотря на существующее между ними напряжение.
— Я видела на картинке. Роскошный дом. Дикон обрадовался. Он, несомненно, хотел, чтобы она знала, о том, как он вышел в люди.
— Ты далеко пошел, Дикон, — добавила она. — И можешь гордиться собой.
Дикон изучал ее в тусклом свете. Коуди говорила искренне, но его успех явно не производил на нее слишком большого впечатления. Ведь когда-то она бросила его и вышла за другого. За парня из колледжа. А он никогда не учился в колледже. Он всегда получал плохие отметки. Ему было не до колледжа. Но ведь ему приходилось вовсю работать, так что на учебу не оставалось времени. Он ничего не мог поделать. Интересно, почему Коуди развелась? И, кстати, какие у нее отношения с бывшим мужем? В конце концов, какое его дело? И он решил не думать об этом.
— Сколько лет твоей дочери? — спросил он через несколько минут.
Коуди нервно дернулась. «Почему он вдруг поинтересовался Кетти?»
— Двенадцать. Он кивнул.
— Она очень на тебя похожа. Коуди успокоилась.
— Да, я тоже так думаю.
— Она часто видится с отцом?
— Нет. — Коуди сложила руки на коленях. Ей не хотелось говорить с ним о Кетти или своем бывшем муже.
— Кстати, я забыла спросить о твоей матери. Как она?
Он пожал плечами:
— Хорошо, полагаю. Я провел с ней несколько дней перед тем, как приехать сюда. Она живет в хорошем местечке, недалеко от Мемфиса. Один из братьев помогает ей.
Он помолчал, — Послушай. Насчет вечера, — Дикон опять помолчал. Он сегодня поступил как сопляк, взорвался, обвинил ее в том, что она такая же, как другие сплетницы в городе. Она не заслужила обвинение, особенно после проявленного к нему внимания. Она открыла перед ним дверь, — Извини, я наверное, вел себя по-хамски. Но уже два дня передо мной захлопывали двери, и я подумал…
— Не надо извиняться, я все прекрасно понимаю.
Он разглядывал ее.
— Мне сейчас тяжело. Я не думал, что суд будет для меня так дорого стоить. Кажется, если бы я не боялся умереть, то уже давно покончил бы все счеты с жизнью.
Это признание напугало его не меньше, чем ее. Дикон не осознавал, как сильно повлияло на него суровое испытание. Оно так пришибло его эмоционально, что Дикон начал сомневаться, удастся ли ему когда-либо оправиться.
Коуди почувствовала, как сердце перевернулось в груди.
— Мне очень жаль, Дикон. — Она говорила правду. У нее были проблемы, но ни одна не казалась настолько серьезной, чтобы сводить счеты с жизнью. Потеря в течение года родителей научила ее тому, насколько хрупка жизнь и как ценен каждый ее момент. Когда осталось мало денег, чтобы наслаждаться хорошими вещами, она научилась ценить и эту малость: весенние цветы, летний дождь, смех Кетти. Даже ее денежные проблемы казались незначительными, когда она рассматривала эти радости в своей жизни.
Дикон снова пожал плечами. Странно, что он мог так легко разговаривать с ней. Но ведь Коуди всегда была хорошей слушательницей. За исключением, конечно, того раза, когда она отказалась выслушивать его доводы и она настояла, что ее образование для нее важнее всего остального, включая и самого Дикона. Но все было в прошлом. Сейчас требовалась элементарная вежливость.
— Во всем виноват я, — проговорил он, думая вслух.
Коуди замотала головой:
— Ты о чем?
— Проклятье… — он закрыл лицо руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. Когда он поднял голову, лицо ее было угрюмым.
— Мне надо было тогда лучше подумать. Дикон засунул руки в карманы. Он давно хотел высказаться, но пока никому не излил душу. Адвокат не советовал ему ни с кем откровенничать во время процесса и рекомендовал не делать этого и после, предупреждая, что любое его слово может попасть в бульварные газетенки. Поэтому Дикон копил все в себе до тех пор, пока его мысли не стали мучительно-болезненными.
— Дикон, что бы там ни было, я ни минуты не верила, что ты виноват.
Он посмотрел на Коуди. Для него ее слова значили очень много, хотя он и не знал, почему.
— Почему?
— Потому что я тебя хорошо знаю. И помню, что ты всегда был неравнодушен к молоденьким девочкам. Когда я нянчила маленькую Эми Джонсон, меня хватало только на то, чтобы уложить ее в постель. А у тебя на коленях она могла сидеть часами и слушать твои рассказы.
Коуди помолчала.
— Я знаю, что ты в глубине души не примирился с потерей сестренки. Ты никогда не смог бы обидеть маленькую девочку.
Она увидела, как напряглась его челюсть при упоминании о сестре и поняла, что затронула больное место.
Наконец, он усмехнулся.
— Так где же ты была, когда мой адвокат просил кого-нибудь рассказать о моем характере? — спросил Дикон.
— Если бы ты попросил, я бы пришла. Он взвесил ее слова:
— Думаю, ничего не изменилось бы. Свидетельство довольно сомнительное. Он сложил руки и наклонился к перилам, припоминая обстоятельства, которые привели его к суду.
— Ребята из моего оркестра были в тот вечер слишком пьяными. Вместо того, чтобы вернуться в Мемфис, как планировалось, мы остановились в захолустном городишке. Помню, я проснулся, когда услышал шум в соседней комнате. Когда я вышел узнать, в чем дело, то увидел девочку, в совращении которой меня обвинили. Она могла одурачить кого угодно, чтобы заставить поверить в то, что она достаточно взрослая, но не меня. Я сразу понял, что она совсем ребенок. Во всяком случае, я сказал одному нашему музыканту, чтобы он отвел ее домой, но когда дошло дело до дачи свидетельских показаний, он ничего не помнил. Конечно, тогда он был пьян в стельку. Во избежание неприятностей надо было отвести девочку самому. Но у меня уже три дня была простуда и от лекарств я здорово ослаб. Я вернулся в постель, и не помню, как скоротал ночь.
— Я читала, что они нашли ее у тебя в постели.
Дикон утвердительно кивнул.
— На следующее утро я проснулся, а она лежала нагишом рядом со мной. А пара деревенских мужиков держали пушки у моей головы.
— Как же они там оказались?
— А черт их знает. Но они, тем не менее, там были и орали, что я погубил их сестру. Я, видите ли, должен жениться на ней или отправляться в суд. А я отвечал что-то вроде:
«Раньше рак свистнет».
Он помолчал и горько усмехнулся.
— Конечно, так не надо было говорить в тот момент. Они чуть не раскроили мне лицо.
— И что же произошло дальше?
— Когда они поняли, что я не собираюсь создавать для их сестрицы репутации порядочной женщины, они действительно доставили меня в суд. Эти так называемые двоюродные братья облили меня помоями. Вот и вся история.
