Дарлин Гарднер - Приглашение на праздничный ужин
— Да, решено.
— Нет, — возразил Коул, выразительно качая головой и упрямо выпятив подбородок. — Это вы так решили, а не я. Мы не на работе, Анна, где все решает ваше слово. Меня пригласила ваша семья, и только от меня зависит, приду я или нет.
Анна широко открыла глаза.
— Неужели вы имеете в виду, что действительно хотите провести Рождество с моей семьей?
— Мне она нравится, — подтвердил Коул. — И, уж конечно, это лучше, чем в одиночестве сидеть дома.
В одиночестве, повторила про себя Анна его слова. Она вздохнула.
— Вы ведете нечестную игру, Коул Мэнсфилд!
Он криво улыбнулся.
— Это значит, что вам слабо составить компанию одинокому парню на Рождество так, как в сочельник?
— Не совсем, но что-то вроде этого.
Теперь, когда они не спорили, она остро почувствовала, как нетерпеливо отзывается ее тело на чувственный призыв его плоти, что, в свою очередь, напомнило ей об их проблеме.
— Значит, так. Вы можете прийти завтра, но только при одном условии.
Снежинка, медленно кружась, опустилась ей на нос и отвлекла от того, что Анна хотела сказать. За ней последовали другие. Анна подняла глаза и увидела, как сотни белых пушинок лениво парят в ночи, опускаясь на серое одеяло земли.
— Снег идет! — радостно воскликнула она, улыбаясь Коулу.
И почти тотчас же где-то вдалеке кто-то запел «Я мечтаю о снежном Рождестве». Стараясь оставаться в кольце теплых рук Коула, Анна повернулась и увидела, как люди расходятся после вечеринки. Уходя, гости пели. Большинство из них шли в обнимку.
Она хихикнула.
— Похоже, что Гумберты не в силах сдерживать себя!
— Как и я. Больше не могу, — сдавленным голосом признался Коул.
Он прижал ее к себе, и она почувствовала, как растет его возбуждение.
Анна, не успев повернуться к нему, уже знала, что Коул хочет поцеловать ее.
Анна по опыту знала, что первые поцелуи обычно неловкие, потому что партнеры не знают, как доставить друг другу удовольствие. Но их губы слились в идеальном поцелуе, как будто стали на нужное место кусочки мозаики.
Анна затрепетала от удивительных по своей остроте опьяняющих ощущений. Подняв руки и проведя ими по мускулистой груди Коула, она обхватила его за шею, боясь, что, упившись поцелуем, беспомощно упадет на тротуар.
Словно горячий бархат, его язык скользнул в рот Анны, вызвав у нее сладострастный стон. Наслаждение головокружительной вспышкой ударило ей в голову.
Она пьянеет от его поцелуя!
Она моргнула, и лицо Коула приобрело четкость.
Ей нужно напомнить себе, с кем она целуется: с Коулом Мэнсфилдом, мужчиной, который охотится за ее работой. Стекла очков Коула запотели, и вокруг рта пролегли напряженные морщины.
— Боюсь, что, если мы сейчас не остановимся, низким голосом проворчал он, — ваши соседи напротив насладятся зрелищем, которого они не заслуживают.
Несмотря на желание неразумной части ее существа приникнуть к Коулу, Анна решительно разомкнула руки, обвившиеся вокруг его шеи. Она покинула спасительное убежище — его пальто, и холод зимней ночи немедленно окутал ее со всех сторон.
— Итак, увидимся завтра. — Попытка реанимировать деловой тон, которым она пользовалась в офисе, печально провалилась.
Коул протянул большую руку и отвел волосы с ее лица — достаточно интимный жест, который ей не следовало разрешать.
— Ты так и не сказала мне свое условие.
Анна не представляла, о чем он говорит, пока не вспомнила о требовании, которое она собиралась предъявить Коулу перед встречей с ее семьей на Рождество.
— Ах да, конечно. Условие, — повторила Анна, пытаясь рассеять туман в голове. — Завтра тебе нужно убедить семейство, что нас ничто не связывает.
Брови Коула насмешливо изогнулись.
— В таком случае, чтобы выдержать такое испытание, мне нужно подкрепиться.
Прежде чем Анна догадалась о его намерении, он обхватил руками ее лицо и впился в губы. Если первый поцелуй превзошел все ее ожидания, то последний оказался просто непревзойденным. На этот раз они не проверяли друг друга — их языки сплелись в эротическом танце.
Коул не отпускал ее, но эта предосторожность была лишней, потому что Анна не могла заставить себя оторваться от него.
Его страсть нашла в ней отклик, и ее губы повторяли то, что делал с ними Коул. Анне казалось, что сознание отключилось, оставив ей одни ощущения.
И опять он отстранился от нее, но Анна не знала, прошли секунды, минуты или часы.
У Коула снова запотели стекла очков, и Анна не видела, как он смотрит на нее. Что-то говорило ей, что в глубине ее глаз Коул ищет подтверждения их общим ощущениям, но женская интуиция подсказывала: это следует держать в тайне.
— Спокойной ночи, сладкая! — попрощался он.
Улыбнувшись, он поцеловал ее в кончик носа и быстро пошел к машине. Анна смотрела ему вслед, пока он не исчез из вида. Коул насвистывал праздничную мелодию, но он так фальшивил, что узнать ее было невозможно. Однако она без труда определила песню, которая звучала у нее в голове: «На Рождество я хочу только тебя».
Коул уже переступил через порог, когда зазвонил телефон. Он остановился, с трудом удерживая кучу подарков, которые заворачивал все утро, и бутылку вина, на которую повязал веселый красный бантик.
Если бы это было не Рождество, а любой другой день, он бы не подошел к телефону. Но у него нет номеров телефонов обеих пар родителей. Если он хочет обменяться с ними праздничными поздравлениями, то это его единственный шанс.
Закрыв дверь бедром и положив подарки, Коул взял трубку после четвертого звонка.
— Алло!
— Веселого Рождества, сын!
Он улыбнулся, чувствуя близость с Артуром Скиллингтоном, которая появилась у него с первой встречи. Она ощущается даже по телефону.
— Веселого Рождества, папа, — сказал он, удивляясь, как легко эти слова сорвались с его губ. Большинство людей проживали свою жизнь, имея только одного отца, но ему посчастливилось иметь двух. — Как твой отдых?
— Еще не начался. Со вчерашнего дня идет снег.
Так мне и надо. Не нужно было лететь на Гавайи через Детройт. Вот тебе совет, сынок: никогда не меняй планы зимой, если ты находишься в северном городе.
— Да, не повезло, — посочувствовал Коул отцу. — Есть шансы улететь к вечеру?
— Зависит от погоды, но шанс есть всегда. — Голос отца смягчился:
— По правде сказать, все не так плохо. Нас поместили в прекрасный отель, и мы истратили уйму денег на обслуживание. Но все можно вытерпеть, когда ты с женщиной, которая создана для тебя.
Этой женщиной была Лилли Скиллингтон, на которой он женился десять лет назад, спустя много времени после того, как стал называть себя закоренелым холостяком. У нее было ничем не примечательное лицо и заурядная фигура, но по энтузиазму, с каким она восприняла нового члена семьи, Коул понял, какое доброе сердце бьется у Лилли в груди.
