Виктория Шарп - Наперекор всему
– Я намерена расстаться со своей девственностью, – решительно заявила она. – Сегодня, сейчас, немедленно!
Конечно же Том опешил. Он совсем не был готов к такому повороту. К тому же Элизабет находилась в невменяемом состоянии и нельзя было поручиться, что завтра она не раскается в своем поспешном решении. Однако попытки отговорить ее ни к чему не привели. И Том повез ее к себе домой, благо его родителей в эту ночь не было дома.
То, что произошло у него дома, не слишком подходило под определение «заниматься любовью». Да и сексом это назвать было нельзя. Как ни старался Том расшевелить Элизабет и пробудить в ней ростки чувственности, все оказалось тщетным. Элизабет оставалась абсолютно холодной. До такой степени, что, когда Том начал входить в нее, он просто испугался: таким сухим и тесным было ее лоно. Не желая причинять ее боль, Том предпринял очередную попытку отговорить Элизабет. Но она наставила… И тогда он распечатал бутылку виски и напоил Элизабет до беспамятства. Такого, в котором она уже не могла ощущать боли…
Наутро, вопреки опасениям Тома, Элизабет ни в чем не раскаялась. Напротив, она выразила благодарность Тому за то, что он избавил ее от «этих обременительных цепей невинности». Потом они пили кофе на кухне и болтали о разных пустяках. Про Алана Робертса Элизабет больше не вспоминала. Только заметила вскользь, что ей жалко того времени, что она убила на бесплодные мечтания об этом человеке.
– А любила ли я его вообще? – вслух спросила она себя, недоуменно пожимая плечами. – Может, мне только так казалось?
– Значит, твое сердце теперь свободно? – спросил Том. И, получив утвердительный кивок, сказал: – Бет, выходи за меня замуж!
Ее золотисто-карие глаза стали круглыми от изумления. Какое-то время она в замешательстве смотрела на него, гадая, не шутит ли он. Потом рассмеялась, тряхнула головой и смущенно пробормотала:
– Господи, Том, ну что ты такое говоришь? Какое может быть замужество? Мы же только вчера закончили школу!
– Ну и что? – возразил он. – Мы ведь уже совершеннолетние, а значит, можем пожениться.
– Но кто же женится в восемнадцать лет?! – изумленно воскликнула Элизабет. – Представляю, в каком шоке были бы наши одноклассники!
– Да плевать! Какое нам до них дело?
– А твои родители? Что они скажут?
– Они скажут, что я сделал удачный выбор. Ты всегда им нравилась.
– Но на что мы будем жить?!
– Я буду работать.
– Нет, Том, это несерьезно, – категорично заявила Элизабет. – Серьезные люди не женятся в таком возрасте. И потом, мы же не любим друг друга! Нет, так нельзя. Я хочу выйти только за того человека, которого по-настоящему полюблю. Понимаешь? Только за любимого!
– Понятно, – сказал Том. – Значит, ты за меня не выйдешь… В таком случае давай просто встречаться. Будем общаться, вместе проводить время, а там посмотрим.
Элизабет бросила на него виноватый взгляд и… отрицательно покачала головой.
– Нет, Том, извини меня, пожалуйста, но я так не могу. Ты для меня просто друг. Просто друг, понимаешь? И я думаю, что никогда, никогда не смогу смотреть на тебя как на мужчину. Пожалуйста, не обижайся, но что я могу поделать?
– Ну что ж, как знаешь, – сказал Том, с деланной небрежностью пожимая плечами.
Это был их последний разговор. Месяц спустя Том уехал в Нью-Йорк учиться. И на несколько лет потерял Элизабет из виду. Он знал от одноклассников, что она тоже учится в Нью-Йорке, но не пытался встретиться с ней. Зачем, когда она открытым текстом сказала, что не видит в нем мужчину?
Так получилось, что во время летних каникул они с Элизабет ни разу не встретились. Да у Тома, по сути, и не было каникул. Он задался целью закончить обучение ускоренными темпами, чтобы поскорее пойти работать. В свой родной Питтсбург Том наведывался редко и почти ни с кем не общался, кроме родителей. Потом, когда он приступил к работе и параллельно учился в аспирантуре, приезжать домой и вовсе стало некогда.
Так прошло десять лет. Разумеется, за эти годы у Тома были подружки. Но ни в одну из них он не был серьезно влюблен. Да и ни с кем серьезно не встречался. Он так и не смог забыть Элизабет. Нельзя сказать, что он постоянно думал о ней или продолжал страдать. Но она жила где-то внутри него, как хроническая болезнь, о которой человек может не вспоминать годами, но от которой не может окончательно избавиться.
И вдруг он увидел ее. Это случилось три месяца назад, в июле. И не в Нью-Йорке, а в Питтсбурге. Том как раз занимался оформлением наследства после смерти бабушки. Он ехал по городу в машине и увидел Элизабет. Она шла с подругой и что-то оживленно рассказывала той. Том узнал ее сразу: она почти не изменилась за эти годы, разве что немного пополнела и укоротила свои длинные волосы – теперь они были до плеч. Но черты ее лица и манеры остались прежними. И глаза, вернее взгляд. У Элизабет был такой же взгляд, как и десять лет назад. Взгляд потенциальной жертвы. Женщины, абсолютно не уверенной в себе и глубоко несчастной. Даже когда она смеялась, в глубине ее прекрасных ореховых глаз читалась затаенная грусть.
И словно не было этих десяти лет разлуки. Неделю спустя после встречи с Элизабет Том понял, что любит ее по-прежнему. И не просто любит, а не может без нее. Надо было что-то делать, на что-то решаться. Первым делом Том решил навести об Элизабет справки. Так он узнал, что она не замужем, работает секретарем в газете и крутит роман с женатым шефом. Еще он узнал, что Элизабет живет в крохотной съемной квартире и имеет привычку заходить после работы в кафе «Вечерний блюз», которое находится неподалеку от ее офиса… Отличное место для «случайной» встречи!
Том так увлекся воспоминаниями, что не заметил, как докурил очередную сигарету до фильтра. Лишь когда горячий пепел обжег ему пальцы, он опомнился. И с удивлением обнаружил, что за окнами совсем темно. Посмотрев на часы, Том негромко выругался. Оказывается, он уже больше четырех часов сидит в кресле, думая все об одном.
Так, прекрасно… Том хмуро поглядел в зеркало. Мы все вспомнили, все основательно обдумали и проанализировали. Ну, и что же дальше?
А ничего, ехидно ответил его внутренний голос. Потому что ты не нужен Элизабет. Или ты забыл, что она сказала тебе несколько часов назад? Она сказала, что не влюблена в тебя и вряд ли когда-нибудь влюбится. Впрочем, это было и так ясно. А если ты на что-то надеялся, то ты просто глупец! Наивный мечтатель! Романтик недобитый, черт тебя подери!
Отвернувшись от зеркала, Том прошел к бару, достал новую бутылку бренди и яростно распечатал ее. Потом наполнил стакан и на одном дыхании осушил его до дна. Крепкий напиток чувствительно обжег горло, вызвав у Тома странное чувство болезненного удовлетворения. Однако ему было этого мало: ему хотелось не просто промочить горло, а основательно надраться. Поэтому, чуть поколебавшись, Том наполнил бренди опустевший стакан. И в этот момент по квартире разнеслась оглушительная трель телефонного звонка.
