Кэтрин Спэнсер - Мой нежный цветок
— Если ты настаиваешь, — сказал он таким тоном, словно она назначила ему свидание на городской свалке.
— Настаиваю.
— Ты как будто не в своей тарелке, — хихикнула Патриция по окончании разговора. — Он, похоже, кажется тебе неотразимо привлекательным, да? Впрочем, ничего удивительного. Как иначе он смог бы добиться нынешнего своего положения?
Ему положено иметь характер. Да и вообще, ты не позволила бы соблазнить себя какому-нибудь бармену. — Внезапно глаза Патриции ехидно блеснули. — Или это ты его соблазнила?
— Что за чушь!
— Никаких завлекающих взглядов из-под ресниц? Или мимолетных улыбок?
Касси открыла рот, чтобы отпереться от подобных предположений, но промолчала, охваченная внезапными воспоминаниями, лишь частично подтверждающими ее невиновность.
— Потанцуете со мной, синьорина?
— Не могу. Я на работе.
Но он все равно взял ее в свои объятия. Над заливом Сан-Франциско вспыхнули яркие огни фейерверка, рассыпались у них над головами переливами зеленых, красных, синих звездочек.
— Не ожидал увидеть вас здесь в одиночестве, улыбаясь, заметил он.
— Я сама не ожидала, что окажусь здесь, — ответила она, — но наша сотрудница, отвечающая за ведение таких вечеров, слегла с простудой. Найти так быстро замену оказалось невозможно.
Бенедикт прижал ее крепче, многозначительно стиснул ее ладонь.
— Вашей сотруднице очень не повезло, зато повезло мне.
Его подбородок мягко касался ее макушки, пальцы поглаживали ее ладонь, вливая в нее тепло. А по ее телу разливалось нарастающее возбуждение, туманящее голову и совершенно неуместное для человека, желающего точно выполнять свои профессиональные обязанности.
— Я очень рада, синьор Константине, что вы довольны вечером, но прошу вас извинить меня.
Мне действительно надо работать, убедиться, что гости мистера Занетти имеют все необходимое.
— Вы уже работаете, — ответил он. — Лично я имею все, что мне нужно.
Горячая волна поднималась выше и выше.
Каждое сказанное им слово волновало ее, лишая способности к сопротивлению. Потерянная, она не знала, как обороняться, как контролировать ситуацию.
Словно почуяв, что она готова уступить, Бенедикт прижал ее ближе.
Но разве она оттолкнула его? Смерила презрительным взглядом? Гордо удалилась?
Нет и нет! Тая, она прильнула ближе и, даже когда музыка закончилась, высвобождалась из его объятий медленно, с неохотой, пока единственной точкой их соприкосновения не оказались кончики пальцев. Если не считать пламени, полыхающего в его темных глазах, он казался абсолютно спокойным. А она горела, начиная от щек и заканчивая коленями.
— Спасибо за танец, — пробормотала она, безнадежно пытаясь обрести утерянную холодность обращения и терпя горестное поражение.
Но он, сохраняя спокойствие, заметил:
— Grazie [1], Кассандра! Но скорее я должен быть польщен оказанной мне честью. Жаль только, что удовольствие было столь кратковременным.
Боясь, что если не отвернется, то упадет в его объятия, Касси поспешила — с максимальной скоростью, допустимой ее высокими каблуками, назад в центральный салон. Там Патриция уже занималась приготовлениями перед началом ужина.
На протяжении следующего часа Касси не давала себе ни минуты отдыха. Но в то время, как пальцы ее порхали над столом, мысли постоянно возвращались к Бенедикту Константине.
Она, вероятно, должна была насторожиться, когда появившийся вдруг член экипажа сообщил ей, что ее присутствие срочно требуется на нижней палубе. Забеспокоившись, что кто-то внезапно плохо себя почувствовал, она последовала за пришедшим проводником вниз, где были расположены частные каюты.
Она обернулась к матросу, желая сказать, что теперь сама справится, но обнаружила, что тот уже удалился, мягко прикрыв за собой дверь. Озадаченная, она пересекла комнату, заглянула в соседнее помещение и ахнула.
В каюте горело десять, а то и более свечей. На столе, покрытом белоснежной скатертью, стояло серебряное ведерко с бутылкой шампанского. Два хрустальных бокала и красная роза в тонкой вазе довершали убранство. А у окна в кресле удобно расположился Бенедикт Константине.
Не зная, сердиться ей или смеяться, Касси сказала:
— Надеюсь, у вас имеется объяснение. Меня уверили, что возникли какие-то экстренные обстоятельства.
— Но так и есть, Кассандра, — ответил он невозмутимо. — Мне просто позарез необходимо побыть с вами наедине.
Досадуя на всплеск радости, вызванный его словами, она как можно спокойнее отозвалась:
— Очень мило, синьор Константине. Но едва ли приемлемо для меня заниматься единственным гостем в ущерб всем прочим.
Он подошел, поймал ее руки. Скомандовал:
— Послушай! — Привлек ее к себе и кивком головы обратил ее внимание на звуки веселья, доносившиеся сверху. — Похоже, что там кто-то страдает от недостатка внимания?
— Отсюда трудно судить, — слабо возразила она. — Как оправдание не пойдет.
— Не пойдет, конечно, — согласился он. — Но зато пойдет вот что.
И поцеловал ее. Очень крепко.
И она.., она не смогла преодолеть себя. Она вернула ему поцелуй. В то мгновение, когда их губы соприкоснулись, желание поглотило ее.
К счастью, он лучше контролировал себя.
— Это вовсе не та причина, что побудила меня заманить тебя сюда, — хрипло проговорил он, отрываясь от нее.
— Тогда в чем же причина"?
— В желании встретить Новый год наедине с тобой.
— Но это невозможно! Меня ждут на верхней палубе.
— Не в ближайшие двадцать минут, сага [2], — сказал он, оставив ее, чтобы заняться открыванием бутылки. — Конечно, не идеальный интервал времени, но определенно достаточный для того, чтобы мы могли поздравить друг друга наедине.
Он подал ей бокал.
— Я действительно не должна, — едва слышно возражала она.
— Грех невелик, — заявил он, обволакивая ее певучим голосом и нежным взглядом. Поднял свой бокал, слегка звякнул им о край ее бокала. Buona fortuna [3], Кассандра! Пусть в наступающем году сбудутся все твои мечты.
— Спасибо. — Она не могла смотреть на него.
Не смела. Боялась того, что он может увидеть в ее глазах. — Ты всегда отмечаешь Новый год так?
— Не совсем, — ответил он. — Я стараюсь избегать вечеринок типа тех, что шумит сейчас наверху. Не имею привычки целовать каждую из присутствующих женщин. Но буду просто счастлив поцеловать тебя.
И поцеловал. Опять. Крепче, чем раньше. С жарким, трепетным, нежным исследованием ее рта, оставившим ее бездыханной.
Касси теперь трудно было припомнить, когда дело зашло дальше поцелуев. В тот момент ей было сложно даже думать, не говоря о связной речи.
