Ивонн Линдсей - Любимый бывший муж
На лестнице Оливия вновь поддерживала его с одной стороны, а другой рукой он держался за перила. Ксандер до сих пор с трудом сохранял равновесие и координировал движения, и его раздражала собственная беспомощность. Подумать только – он теперь зависит от жены, не может без нее и шагу ступить.
– Что ты хочешь на завтрак? – спросила Оливия, когда они пришли на кухню.
– Все что угодно, я с трудом переносил больничную еду и истосковался по домашним блюдам. Как насчет твоих самодельных мюсли?
Оливия замерла, казалось удивленная его просьбой.
– Я уже целую вечность их не готовила, но есть пачка магазинных.
– Тогда я лучше съем тост. Я сам приготовлю.
Оливия мягко подтолкнула его к одному из стульев, что стояли у стойки.
– О нет, это ведь твое первое утро дома, так что тебя ждет прекрасный завтрак. Как насчет яичницы с копченым лососем?
Он наблюдал, как Оливия готовит, и завидовал легкости ее движений. Она прекрасно тут ориентировалась, а вот для него это место казалось абсолютно незнакомым – он помнил прежнюю кухню с разнокалиберными шкафчиками и плохо работающей плитой. Именно так все здесь было, когда они купили дом на аукционе.
По кухне поплыл аромат кофе. Чувствуя себя отвратительно бесполезным, Ксандер поднялся, принес чашки, которые он заметил в буфете со стеклянными дверцами, и положил в каждую ложку сахара.
– Мне без сахара, – сказала Оливия, взяла чашку и ссыпала сахар назад в сахарницу.
– С каких это пор?
– Ну… я его не ем уже около двух лет.
Сколько же мелочей в повседневной жизни ему придется выучить заново, подумал Ксандер, направляясь к кофейному аппарату. Увидев выражение его лица, Оливия воскликнула:
– Все в порядке, Ксандер. Это же не конец света, – подумаешь, сахар.
– Может, и так, но ведь есть и важные моменты. Что-то, что мы делали вместе, планы, которые мы строили все эти годы. Что, если я их не вспомню? Черт возьми, я даже не помню ту аварию, в которой я потерял память!
Голос его сорвался на крик, и Оливия с тревогой посмотрела на него:
– Ксандер, все это сейчас не важно. Важно, что ты жив и что ты здесь, со мной.
Она подошла к нему и обняла за талию, положив голову ему на плечо. Ее руки крепко обвились вокруг него, точно она не хотела никогда его отпускать. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь усмирить свой бурлящий гнев.
– Прости, – сказал он, целуя ее в лоб. – Я просто ощущаю себя ужасно потерянным.
– Но это не так, – возразила она. – Ты здесь, со мной. Там, где и должен быть.
Слова ее казались правильными, но Ксандер чувствовал, что ему нелегко принять их. Многое в этом доме казалось ему чужим. И это его пугало.
Глава 5
Оливия почувствовала его смятение, и ей захотелось обнять его еще сильнее. Врачи предупреждали ее, что у Ксандера будут перепады настроения. Это неотъемлемая часть процесса выздоровления после травмы, что он получил, таким образом мозг защищался.
– Ну что, позавтракаем на веранде? – спросила она как бы невзначай. – Может быть, ты накроешь на стол после того, как нальешь нам кофе, а я пока закончу с готовкой?
Не дожидаясь его ответа, она принялась собирать салфетки и столовые приборы, сложила все на большой деревянный поднос с загнутыми краями: если муж пошатнется, ничего не упадет. Конечно, она не сможет водить его за ручку все время, но кто сказал, что нельзя пытаться облегчить ему жизнь? Она открыла двери, ведущие на веранду, убедившись, что на пути не стоит ничего, обо что можно было бы споткнуться.
– В чем дело, Ксандер? – спросила она, увидев, что он замешкался.
– Я не знаю, какой кофе ты теперь предпочитаешь – с молоком или без, – ответил он бесцветным голосом, в котором звучала апатия, которой Оливия не замечала раньше, – даже после смерти Паркера он так никогда не разговаривал.
– С молоком.
Она повернулась к плите и принялась разбивать яйца на сковороду, надеясь, что он не заметил жалости в ее глазах.
Когда яичница была готова, она посыпала ее луком из собственного огорода, а затем красиво разложила на тарелки вместе с ломтиками лосося.
Ксандер стоял возле ступенек, облицованных плиткой, взгляд его был устремлен на вишневое деревце, посаженное им вскоре после переезда в этот дом.
– Видишь, оно выросло, – сказала Оливия, ставя тарелки на стол. – Помнишь день, когда мы его посадили?
– Да, помню. Хороший был день, – коротко сказал он.
Вот так, всего три слова – а ведь тот день был выдающимся. Вначале они от души повеселились, сооружая высокую клумбу из кирпича, наполняя ее землей и компостом, а потом, посадив вишню, отпраздновали это бутылкой шампанского и пикником на траве. А ночью долго занимались любовью.
Оливия почувствовала, как на нее нахлынули эмоции, и она поспешно сказала:
– Ну, пора завтракать, а то все остынет.
Она вспомнила грандиозные планы, что они строили относительно этого сада в тот день. Некоторые из них они успели осуществить до того, как их брак распался. А потом у Оливии не хватило сил довести все до конца: уж слишком большой был участок и на нем стоял еще коттедж с одной спальней – мастерская Оливии.
Ксандер вяло ковырял вилкой еду.
– Тебе не нравится? – спросила Оливия.
– Нет, все отлично, – ответил он. – Просто я не голоден, вот и все.
– У тебя что-то болит? В больнице говорили, что возможны головные боли. Тебе принести таблетки?
– Ливви, прошу! Перестань суетиться! – отрывисто произнес Ксандер, бросая вилку и вставая.
Оливия наблюдала, как он прошел на лужайку и остановился, широко расставив ноги, весь подобравшись, точно готовясь сражаться с какой-то невидимой силой.
Она ведь прекрасно знала, что Ксандер не терпел, когда ему указывали и давили на него или когда она принимала решения, не посоветовавшись с ним. Например, когда принесла домой Бозо – щенка из приюта для бездомных животных – или когда перестала принимать противозачаточные таблетки.
Но в этот момент он подошел к ней, и его рука, теплая, сильная и до боли знакомая, опустилась на ее плечо.
– Прости. Мне не следовало себя так вести.
– Все нормально. Наверное, я и правда перегибаю палку – постараюсь быть спокойнее. Я просто так люблю тебя, Ксандер. Когда я узнала об аварии, я жутко перепугалась. Подумать только, ведь я могла тебя потерять… – Она запнулась, не в силах продолжать.
– О, Ливви. Что же нам делать? – устало спросил он, вытирая большим пальцем с ее щеки слезу.
Она слабо покачала головой:
– Не знаю. Наверное, жить настоящим.
– Да, – кивнул он. – Это все, что в наших силах.
Ксандер снова сел за стол и доел свой завтрак. Он выглядел таким измученным, точно все его тело болело. Оливия указала ему на гамак под навесом:
