Ивонн Линдсей - Любимый бывший муж
– Замечательные слова, спасибо.
– Это не просто слова, я действительно так считаю. Неудивительно, что ты перестала преподавать.
Оливия опустила голову, и волосы упали ей на лицо, но Ксандер успел заметить румянец, разлившийся по ее щекам.
Она не хотела, чтобы он увидел ее внезапное смущение. Оливия перестала преподавать за шесть недель до рождения ребенка, так что живопись была тут ни при чем.
Как же, оказывается, трудно притворяться, и сколько сил это отнимает!
– Ты скучаешь по урокам? – спросил Ксандер, совершенно не замечая ее мучений. Он саркастически усмехнулся. – Я просто должен знать все это, прости, если задаю вопросы, которые мы уже обсуждали.
Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Не извиняйся, Ксандер. Ты же не виноват в том, что произошло. Просто нужно с этим как-то жить.
А ей, похоже, потребуется еще больше выдержки – по крайней мере, если Ксандер по-прежнему будет невзначай цитировать любимую книгу Паркера. Когда он упомянул о голодной гусенице, превратившейся в бабочку, Оливия с замиранием сердца подумала, что сейчас он все вспомнит. У него всегда была прекрасная память. И она не удивилась, что Ксандер по-прежнему помнит книгу, которую пересказывал сыну каждый вечер, укладывая его спать.
Глава 6
Продолжая осматривать студию, Ксандер остановился перед большим полотном на мольберте. – Ты сейчас работаешь над этим? – спросил он.
Это был акварельный рисунок пляжа Челтенхэм-Бич, расположенного через квартал от их дома. Она часто ходила туда гулять, чтобы свежий морской ветер сдул из закоулков памяти паутину прошлого, от которой так нелегко было избавиться.
– Да, и я почти закончила, – ответила она, наблюдая за мужем.
Вспомнит ли он, как они брали туда с собой Бозо, и он гонялся по белому песку за чайками, и было смешно наблюдать, как мохнатый пес неуклюже мечется туда-сюда. Или, может, Ксандер вспомнит тот день, когда они взяли Паркера на его первое купание в море? Сын обожал воду, и, распластавшись на песке, полз, опираясь на пухлые ручки и ножки, к линии прибоя. В конце концов пришлось запихнуть его в коляску и увезти домой, не обращая внимания на протестующие крики.
Оливия почувствовала, как сердце ее подпрыгнуло в груди. Да она скоро разлетится на тысячу кусочков, если будет так напрягаться, пытаясь угадать мысли мужа, ждать самого худшего, бояться, что он что-то вспомнит, и надеяться, что все обойдется. Он был любящим мужем и хорошим отцом, хоть вначале и не проявлял особого желания завести ребенка. Так было ли это справедливо – надеяться, что он не вспомнит своего сына и ту любовь, которую к нему испытывал?
– Мне она нравится, – произнес Ксандер, и голос его вернул Оливию к реальности. – Тебе обязательно ее продавать? Она бы прекрасно смотрелась над каминной полкой в гостиной, ты так не считаешь?
Он словно прочел ее мысли. Вот она, та синхронность, что возникла между ними с первого дня знакомства. Когда же они успели ее потерять?
– Мне не обязательно ее продавать, но это центральный элемент всей серии.
– Может, мне придется купить ее самому, – ответил Ксандер, лукаво подмигнув ей, и Оливия тут же вспомнила, почему влюбилась в него.
Она рассмеялась:
– Ну, надеюсь, тебе хватит денег, я попрошу приличную сумму.
– А может, мне удастся познакомиться поближе с художником, – мечтательно сказал Ксандер. – Может, мы придем к взаимному согласию?
Тело ее сладостно сжалось от желания, это было так приятно и в то же время печально, что она чуть не заплакала. Сколько времени прошло с тех пор, как они вот так поддразнивали друг друга? Обычно это заканчивалось в постели, к обоюдному удовольствию и глубокому удовлетворению обоих.
– Посмотрим, – уклончиво ответила она и сделала шаг назад, чтобы удержать Ксандера от соблазна потянуться к ней. – Я тут подумываю испечь сырные лепешки на обед. Что скажешь?
– После такого сытного завтрака я думал, что еще не скоро проголодаюсь, но это звучит заманчиво, – сказал он, но Оливия успела заметить разочарование в его глазах.
Неужели и у него вспыхнуло желание, пока они поддразнивали друг друга? Она-то была уверена в том, что хочет его. Вот только смелости не хватало, чтобы последовать за своими мыслями. Врачи вообще-то не говорили ничего о том, что следует воздержаться от этого. Но если она позволит этому страстному притяжению овладеть ими, это будет нечестно по отношению к Ксандеру.
Заняться с ним сексом – значит снова солгать ему.
– Пойдем, – твердо произнесла Оливия, обнимая Ксандера за талию, – ни намека на секс уже не было в этом жесте. – Поставлю тебя сражаться с кофемашиной, а сама буду печь лепешки.
Прошло две недели, в течение которых их жизнь немного вошла в свою колею. Дважды в неделю к Ксандеру приходил специалист по лечебной физкультуре, а в остальные дни он занимался с помощью Оливии. Домашняя обстановка и регулярные упражнения делали свое дело, по крайней мере физически он окреп.
Однако он по-прежнему помнил лишь давнее прошлое, и ему это не нравилось. Каждый день он некоторое время проводил в кабинете наверху, заново знакомясь со своим делом и изучая клиентов – документы ему прислали из офиса. Оливия мысленно благодарила небеса за то, что он еще не готов возвращаться к полноценной работе, но ведь когда-нибудь этот момент настанет. Нельзя запереть его дома навсегда.
Оливия начала думать о том, как рассказать ему, что у них был ребенок. Было слишком рискованно скрывать правду. Но сейчас для такого разговора еще не пришло время – Ксандеру и так нелегко заново учиться всему тому, что он забыл.
Оливия нанесла немного краски на палитру и взяла кисть. Сегодня утром, пока муж занимался с врачом, она начала работать над новой картиной, но сейчас ей было трудно сосредоточиться, потому что мысли без конца возвращались к Ксандеру.
Раньше необходимость сконцентрироваться на работе никогда не была для нее проблемой. Напротив, после ухода мужа живопись стала для нее спасением, и она с благодарностью отдавала ей все свои силы. Да и до их разрыва Оливия ревностно отстаивала свое право на уединение и не любила, когда муж появлялся в ее мастерской. Но теперь, когда он так неожиданно вернулся в ее жизнь, она хотела проводить с ним как можно больше времени.
Оливия отложила кисть и палитру, а затем понесла инструменты на кухню, чтобы помыть. Какой смысл работать, когда все, чего она хочет, – быть рядом с мужем?
Прибрав рабочее место, она пошла в большую прямоугольную спальню напротив студии. Комната выходила окнами на юг, но для домашнего офиса она вполне годилась. Если уж быть до конца честной, то желание постоянно видеть его рядом – не столько проявление заботы, сколько чистый эгоизм. Да, ей будет так спокойнее, потому что в коттедже нет лестниц, на которых можно упасть. А кроме того, она сейчас боялась упустить второй шанс на счастье. Она хотела использовать его, чтобы вновь не потерять любимого.
