Дороти Иден - Винтервуд
Оказалось, что это Дэниел.
Он извинился, что обеспокоил ее — ему просто хотелось проверить, все ли в порядке.
— С Флорой? Она спит.
— Хорошо. Лавиния, я хочу, чтобы завтра вы ее увезли. Я сниму для вас квартиру. В каком-нибудь тихом месте. Может быть, в Борнмуте. Вы согласны?
— Случилось что-нибудь?
Он слабо улыбнулся. Вид у него был очень усталый.
— Разве мало того, что уже случилось? Нет, ничего нового не произошло. Жена моя не желает говорить. Ни слова. Лишь утверждает, будто я знаю ровно столько же, сколько и она. Когда же я сказал, что не умираю от какого-то тайного страха, который, по всей видимости, мучает ее, она заявила, что у нее просто нервы расходились. Она всегда была очень нервной, а письмо из могилы отнюдь не пошло на пользу ее здоровью.
— Существует какая-то причина, побуждающая мистера Пита отправиться в Венецию. Что-то очень важное и неотложное. Ваша жена наверняка знает, в чем дело.
— Возможно. Что касается меня, какая бы причина ни способствовала его отъезду из моего дома, могу этому только порадоваться. Мне давно следовало выгнать его и не прислушиваться к желаниям Шарлотты.
— Вы думаете, когда он уедет, все будет в порядке? Очевидно, нет, иначе вы не хотели бы, чтобы я увезла отсюда Флору.
— Это необходимо для ее здоровья.
Лавиния порывисто протянула к нему руку.
— Вы приедете к нам в Борнмут?
— Позднее, Лавиния. Когда мы окончательно установим, кто похоронен в могиле маленького Тома.
Он опять назвал ее Лавинией. Это было единственное утешение, которое она смогла почерпнуть из потрясшего ее до глубины души разговора.
Она спала и видела во сне леди Тэймсон, разукрашенную драгоценностями; а леди, склонившись над постелью Лавинии, требовала своим повелительным хриплым голосом вытащить ее из этой холодной английской грязи и вернуть в великолепную Венецию. А позади нее стоял Джонатан Пит, он громко смеялся и говорил, что захватил бы ее с собой, если бы не сильный ветер, и тогда бедная старая дама вскрикнула, разбудив Лавинию. За окном занималось холодное утро, и Флора громко кричала ей прямо в ухо:
— Мисс Херст! Вы так крепко спали, что мне пришлось заорать. Посмотрите, я без посторонней помощи выбралась из постели.
После кошмарного сна ее маленькая фигурка в длинной белой ночной рубашке показалась такой симпатичной, что Лавиния обвила ее руками.
— Благослови тебя Господи, деточка. Я так за тебя счастлива!
— Я тоже счастлива, потому что мистер Пит уезжает от нас. Вы знали об этом? Мэри говорит, что все его коробки уже снесли вниз. Вы проспали, мисс Херст. Поторопитесь, а то опоздаете к завтраку. Вы даже можете опоздать попрощаться с мистером Питом!
— Ты прекрасно знаешь, что это не разобьет мне сердце.
Флора захихикала. Она была, видимо, в хорошем настроении.
— И кроме того, я заглядывала в комнату бабушки Тэймсон. Она не вернулась. Все это было просто фантазией, правда?
— Конечно. Скажи Мэри, чтобы она тебя причесала, пока я одеваюсь. Тогда мы, может, даже успеем к утренней молитве.
— Давайте помолимся о том, чтобы на Ла-Манше была сильная качка.
Лавиния выглянула из окна и увидела небо, затянутое грозовыми тучами.
— Думаю, что молиться не понадобится. Но будем надеяться, что мистер Джонатан не струсит и не откажется от поездки.
Позже ей суждено было вспомнить это свое замечание.
Еще до окончания завтрака в дверях столовой появился Джозеф и взволнованно объявил, что из Лондона прибыл какой-то молодой человек с большой посылкой, адресованной контессе Баррата.
Шарлотта вскочила, схватившись рукой за сердце;
— Что в этой таинственной посылке, Джозеф?
— Молодой человек говорит, это новое платье, мадам, сшитое по заказу миледи. Оно прислано от мадам Хортенс, которая всегда шила на миледи.
— Но почему оно прибыло сюда?
У Джозефа вид был недоумевающий и встревоженный.
— Посыльный говорит, он получил такие указания. Он ждет в комнате для прислуги, если вы хотите его расспросить, мадам.
Дэниел бросил свою салфетку на стол:
— Я расспрошу его сам. Оставайся здесь, Шарлотта.
В отсутствие Дэниела все хранили молчание. Только сэр Тимоти сказал:
— Странно. Бедная Тэймсон явно преувеличила отпущенное ей на земле время. Пустая трата денег, если платье дорогое. Вероятно, портниха не захочет забрать его обратно. — Он с явным одобрением ухмыльнулся. — Надо признать, старая дама сохранила до последнего дня свою суетность. Интересно, где она рассчитывала щеголять в этом новом платье?
Платье было сшито из любимой ткани леди Тэймсон — лилового бархата. Оно было поистине великолепно. Широченная юбка была обшита черной тесьмой — на это ушел не один ярд отделки; лиф был украшен прекрасным кружевом. В письме, вложенном в коробку с платьем, портниха извинялась перед контессой за то, то не успела прислать наряд к Рождеству, но заказ из Венеции был получен лишь двадцать третьего декабря, так что сшить его в такой короткий срок было попросту невозможно. Во всяком случае, быть может, и сама контесса еще не прибыла. Она писала, что собирается выехать, но очень боится путешествовать в зимнее время; по дороге она сделает две-три остановки. Она рассчитывает прибыть в Англию на Рождество или на день-два позже. Счет велено было послать ее племяннице, миссис Шарлотте Мерион, в Винтервуд; она уверена, что миссис Мерион оплатит также расходы на отправку платья с посыльным. Дэниел положил прочитанное письмо на стол.
— В чем тут дело? Тебе должно быть что-то известно. — Он не называл Шарлотту по имени, не обратился ней, по обыкновению, со словами «дорогая моя», «милая». Он говорил с ней холодно и сурово, как если бы это был совершенно чужой ему человек.
— Мне известно? — Шарлотта на мгновение умолкла. — Но мне ничего не известно. Не имею ни малейшего представления...
— В таком случае вы что скажете, мистер Пит? — Дэниел резко повернулся к Джонатону, который сидел застывшей позе, одетый в дорожный костюм. Лицо его было спокойно, но покрыто какими-то странными пятнами. — Вы собираетесь ехать в Венецию. Только не говорите мне, что сами не знаете, за какой химерой вы гонитесь. Вы рассчитываете найти какое-то лицо — то лицо, которое написало эти письма и заказало это платье. Кто она?
— Откуда я знаю, черт побери? Прежде всего, это кто-то с весьма своеобразным чувством юмора. Конечно, я рассчитывал кого-нибудь найти. Я не думаю, чтобы эти письма были написаны призраком. Но кто бы это ни был, ясно, что отыскивать их в Венеции уже поздно. Они — он или она — по-видимому, находятся по пути в Англию. Если верить этому, — Джонатан указал на письмо, — они почти уже у цели.
