Аннемари Шоэнли - Строптивая женщина
Зазвонил телефон. Давид! Это Давид! Где, черт побери, эта идиотская трубка… А, вот она!
— Алло, Давид… Господи, конечно, у меня есть время…
4
Марлена твердо решила поговорить с Георгом в Берлине во время уик-энда. Но все же не решилась на это. Он радовался этим дням, как ребенок: он родился в Берлине и хотел показать ей все места, о которых помнил: «Посмотри, по этой дороге я ходил в школу… Я и сегодня могу пройти по ней с закрытыми глазами…»
Они съездили в Восточный Берлин и Копеник, где жили его родители до самой смерти, зашли в старую, замшелую ратушу и пили в маленьком кафе на берегу Шпрее пиво из пластиковых стаканчиков.
Здесь это и произошло. Георг взял ее за руку и сказал:
— Ты будешь директором, Марлена. Кроме того, я бы хотел, чтобы ты подумала о том, сможем ли мы жить с тобой вместе.
Ее обдало жгучим жаром. Одно слово стучало в ее голове, как набат — «директор». Хотя она никогда не пыталась оценивать, как далеко может завести ее целеустремленность, но все же каждый раз надеялась на новое повышение. Делопроизводитель, руководительница сектора, начальница отдела. И каждое повышение представлялось ей заслуженной наградой за вложенную энергию. Но назначение на пост коммерческого директора было из ряда вон выходящим. Потому что без Георга ей бы никогда так высоко не подняться. Да и сам Георг впервые потерял свойственную ему сухую деловитость. Иначе его выбор непременно пал бы на очень компетентного специалиста по маркетингу из Дюссельдорфа. Нет, на этот раз он предпочел Марлену, уступив ее воле.
Без Георга — никакого директорства. Без Давида — никакого волшебства, никакой романтики.
В ее голове была полнейшая пустота. А вообще почему, собственно говоря, она не может иметь двух мужчин одновременно? Почему постоянно возникает эта необходимость каких-то решений и выбора? Господи! Она хочет хоть раз в жизни забыть обо всем, выбросить из головы все мысли. И она сделала это, угрызения совести исчезли в шуме улицы, в смехе, который доносился из пивной, а бледная луна сияла на небе, окутывая серебристым светом ее сомнения. Иметь двух мужчин — это не опрометчиво. Это современно.
«Новая женщина, — подумала Марлена, — и мыслит по-новому». Нет, конечно, ничего нового в том, чтобы обманывать обоих одновременно. И Давид не тот человек, которого можно долго вводить в заблуждение. И Георг не тот, кого можно долго обманывать, да и она не такая женщина, которая могла бы долго вести двойную жизнь. Она и сейчас-то уже не могла себе это позволить, тогда ей пришлось бы отказаться от своего дела. А этого она никогда не сделает. Скорее откажется вообще от всех любовников и будет всю жизнь сражаться с одиночеством.
Итак, признание.
А как же новая должность, Марлена? В первый момент в радостном испуге она решила: директорство важнее Давида. Потом ее охватило раскаяние. Что же она за дрянь такая? Там, где у нормальных женщин торжествует чувство, у нее, как счетчик Гейгера, тикает рассудок. Помимо ее желания.
Георг наморщил лоб.
— Прости, пожалуйста. — Она нагнулась и поцеловала его. — Мне вдруг вспомнился Герд Бехштайн. Его хватит удар, если я получу это место.
— Герд Бехштайн станет начальником отдела.
— Нет! — воскликнула Марлена.
— Почему?
Потому что я ненавижу таких мужиков, как он, хотела бы она ответить. Но вместо этого сказала:
— Потому что он был никудышным начальником сектора.
И они начали дискуссию о способностях Бехштайна, и подходящий момент для признания миновал.
Ничего не предвещало, что этот день станет одним из самых черных дней в жизни Марлены. Утром она проводила Андреа в аэропорт. Андреа поступила в Берлинский университет и теперь должна была найти там себе квартиру или место в студенческом общежитии.
Возвращаясь в город в автомобиле, Марлена услышала в утренних новостях о захвате израильского самолета, летевшего в Амстердам, и испугалась: Андреа тоже сейчас летела в самолете. Потом рассмеялась над своими страхами. Рвать пуповину, связывающую тебя с ребенком… Она вспомнила о вчерашнем разговоре с Андреа.
Дочь пришла в гостиную с двумя полными бокалами вина.
— Что-то вроде прощания перед моим отъездом. — Она чокнулась с Марленой. — Ладно, мам! Спасибо за все.
Марлена попыталась подавить свое волнение. Ее малышка. Она как сейчас видела перед собой, как та сидит в кафе, подняв серьезное личико и обдумывая, стоит ли маме работать. Как запихивает в рюкзачок своего плюшевого медвежонка, когда они навсегда покидали дом Бернхарда. Как висит на руке Никласа. Как текут безутешные слезы по ее лицу, когда они хоронили ее любимую морскую свинку. И как она при любом серьезном, тяжелом решении просовывает свою ладошку в ее руку и говорит:
— Я помогу тебе, мамуля.
Марлена сказала:
— Без тебя я бы многого не смогла сделать. А вот тебе наверняка было трудно со мной.
— Нет, клянусь Богом, нет! — Андреа засмеялась. Потом задумчиво сказала, что была согласна со всем, что делала и решала Марлена, кроме развода с Никласом, который выбил ее из колеи.
— А что ты сегодня об этом думаешь?
— Сегодня я понимаю, что Никлас просто превратился в ленивого увальня, который всегда все спихивал на тебя. Он исповедовал принципы, которые требовали большого труда, но сам вовсе не спешил потрудиться. У нас был такой учитель в классе. Он жил в деревне, не покупал стиральной машины и ел только хлеб, испеченный своими руками. Машины у него, конечно, не было. Только кто стирал белье без машины, кто пек хлеб? И кто таскал продукты на себе, без автомобиля? Конечно, его жена.
— Никлас тогда упрекал меня, что я необдуманно развелась с ним. Но это не так, Андреа. Я знала, что ему подойдет другая женщина, которая будет дарить ему роскошные галстуки и не станет создавать никаких проблем.
— А разве ты живешь по-иному? Ты носишь шелковые костюмы, мы имеем шикарную квартиру… и ты помешана на карьере.
— Но это же совсем другое дело! Он хотел сделать свою карьеру за счет моей! А я не могла этого допустить, это было бы несправедливо.
Тогда Андреа сказала:
— Я думаю, тебе все равно лучше жить одной.
— Я вполне могу приспособиться.
— Но не можешь долго вытерпеть такое положение и позволить себе иметь двух мужчин одновременно, — тихо ответила Андреа. И так как Марлена промолчала, добавила: — Я даже немного удивляюсь тебе. Ты же всегда стремилась к ясности.
Марлена зашла сначала в секретариат, чтобы дать указания фрау Ротхалер относительно сегодняшнего совещания. Речь пойдет о финансовых проблемах, обещал приехать и их банкир Вальтер Леонард. Если издательство Винтерборна думает расширять свои программы и конкретизировать разработанные модели развития, понадобятся новые кредитные вливания. Переговоры между Георгом и Леонардом наверняка были упорными и жесткими, поскольку Георг испытывал трудности и с возвращением уже взятых кредитов. Поэтому он считал полезным представить своему другу многообразие направлений и большие возможности фирмы, а также стремление руководства с помощью социальных льгот привязать к предприятию первоклассных работников. По этой причине Марлене поручалось огласить программу привлечения туристских союзов и протокол об открытии в самое ближайшее время издательского детского сада. В конце заседания Георг собирался сообщить о своем намерении включить Марлену в число директоров.
