Лора Энтони - Влюблена… заочно!
— Сверни направо, — попросила София. — Проедешь шесть кварталов — и снова направо. Выедешь на Санта-Тереза-драйв. У второго знака «стоп» сверни налево. Это тупик Ред-Рок. Он заканчивается моим домом.
Майк последовал ее указаниям. Теперь мотоцикл кружил по узким улочкам, между покосившимися от старости домами с неухоженными лужайками. Приближалось время ужина: из распахнутых окон доносились аппетитные запахи острых латиноамериканских кушаний.
На тротуаре возле одного из домов играла компания детишек в перепачканных футболках. Проезжая мимо, София помахала детям рукой. Они, как видно, не сразу узнали ее на «Харлее», но мгновение спустя радостно замахали в ответ.
— Сеньорита София! — кричали они. — Откуда у вас мотоцикл?
— Это машина моего друга Майка, — ответила она.
Моего друга.
Приятно слышать, что он для нее — друг. Хотя, положа руку на сердце, Майк хотел бы стать для Софии кем-то гораздо, гораздо большим.
Дом Софии в конце тупика выглядел не лучше остальных — за исключением лужайки, опрятной, ухоженной и переливающейся всеми цветами радуги. Майк не слишком-то разбирался в цветах и мог сказать лишь, что в этом садике их великое множество: все разных размеров, форм; цветов и все струят чудный аромат, приветствующий усталого путника. Под оливой свернулась клубком большая белая кошка. К ней-то и побежала София, едва Майк заглушил мотор.
— Привет, Шу-Шу! — воскликнула она, на ходу срывая с себя шлем и подхватывая кошку на руки.
Глядя, как София прижимается щекой к пушистой шерстке своей любимицы, Майк испытал странное чувство — словно внутри у него что-то тает.
В мгновение ока София переменилась. Деловая женщина, неутомимая и добросовестная секретарша, исчезла, ее место заняла молодая девушка, трогательная в своем хрупком счастье…
Майк с трудом сглотнул. Что с ним такое, черт побери? Он рассчитывал влюбить Софию в себя, а вовсе не влюбляться в нее сам!
София с улыбкой повернулась к нему.
— Спасибо, что подвез меня. Это очень мило с твоей стороны.
Мило, как же! А кто вытащил из ее машины стартер?
— Думаю, я должна тебе ужин.
— Может быть, я лучше пойду, — пробормотал Майк. Ему становилось все более неловко. Черт побери, первым делом он вернется назад и починит ее машину!
— На десерт у нас сегодня земляничные ватрушки, — соблазняла его София. — Это мое любимое блюдо, и мама всегда готовит его на мой день рождения.
— Боюсь, твоя мама сегодня не ждет гостей.
— Да она всегда готовит на пятерых! Пойдем, пойдем! — Прижимая к себе Шу-Шу, София начала подниматься по ступенькам.
Доверчивость Софии, ее безыскусно дружеское обращение заставили Майка снова сжаться от стыда.
«А я-то собирался преподать ей урок искренности!» — с горечью напомнил он себе.
— Мама! — позвала София, распахнув застекленную дверь.
В доме оказалось не намного прохладнее, чем снаружи. Все окна открыты, повсюду жужжат дешевые вентиляторы.
— Я на кухне, милая. Что-то ты сегодня припозднилась.
София сбросила туфли и в одних чулках побежала на кухню.
Идя за ней следом, Майк не удержался и заглянул в жилую комнату. Тесная комнатка, переполненная дешевыми безделушками, сияла безукоризненной чистотой. Ветхая мебель выцвела от солнечных лучей, падающих в окно. Майк вновь ощутил болезненный укол совести. Он и не подозревал, в какой бедности живет София! Теперь понятно, почему она мечтает выйти замуж за богача.
Надо повысить ей зарплату, сказал себе Майк. И повысить как следует. Она это заслужила. И потом, начав больше зарабатывать сама, София, быть может, откажется от погони за богатым мужчиной.
Сгорая от неловкости и стыда, Майк последовал за Софией на кухню.
— У меня сломалась машина, — тем временем объясняла София матери. — Спасибо, сослуживец согласился подбросить меня до дома! В благодарность я обещала накормить его вкусным ужином.
— Машина сломалась? — тревожно воскликнула мать. — Опять? Господи, только не это!
Майк поморщился. Это уже не укол совести — настоящий удар!
— Мама, — обратилась София к матери, кладя руку Майку на плечо и вводя его в гостиную, — познакомься, это Майк.
Майк застыл в дверях: миссис Шеферд сидела в инвалидном кресле на колесиках; он заметил, что плита на кухне ниже обычного — такая, чтобы можно было дотянуться до конфорок не вставая. Значит, мать у Софии — инвалид!
Перед Майком сидела хрупкая женщина со светлыми волосами, слегка посеребренными сединой, и голубыми, как у дочери, глазами. Несмотря на возраст, она была еще привлекательна, но горечь во взгляде и жесткая складка губ говорили, что эта женщина немало натерпелась в жизни.
— Майкл! — Она с улыбкой протянула ему руку. — Как я рада наконец с вами познакомиться! Я Джанет.
— Мама, это не Майкл Баррингтон, — подала голос София. — Это Майк, наш курьер.
Майк догадался, что София с матерью уже не раз обсуждали Майкла Баррингтона.
— А-а! — Гостеприимное выражение на лице Джанет сменилось разочарованием, но она быстро справилась с собой. — Спасибо вам, Майк, что подвезли Софию. Не хотите ли с нами поужинать?
— Если вы уверены, что я не буду здесь лишним.
— Совершенно уверена, — ответила Джанет. — София, деточка, накрой, пожалуйста, на стол.
Ужин оказался и вправду великолепным, а кулинарные способности Джанет — выше всяких похвал. Однако Майк не мог отделаться от впечатления, что хозяйке дома он не приглянулся. Несколько раз он ловил на себе ее взгляды, полные недовольства и осуждения. Стремясь завоевать ее расположение, он много шутил и по-мальчишески широко улыбался — обычно такая тактика действовала на женщин безотказно, — но Джанет только плотнее сжимала тонкие губы.
— Скажите, Майк, — заговорила она наконец, — вы уже давно работаете курьером?
«Началось, — сказал себе Майк. — Сейчас пойдут намеки, что ее дочери курьер не подходит».
— Несколько месяцев, — ответил он.
— А где вы работали до того, как устроились в корпорацию «Баррингтон»?
— То здесь, то там.
— Понятно. Сколько вам лет, Майк? Тридцать два?
— Тридцать шесть.
— Тридцать шесть — и всего-навсего курьер?
— Мама! — покраснев до ушей, прервала ее София.
Джанет смущенно улыбнулась.
— Простите, Майк, что я вас так допрашиваю, но вы должны меня понять. Я — мать-одиночка, и София — мое единственное сокровище. Я просто желаю ей добра.
— Понимаю, миссис Шеферд.
Да, теперь он понимал. Бедный домик, скудные средства, инвалидное кресло. Истории Джанет он не знал, но нетрудно было догадаться, что жизнь у этой женщины не удалась и теперь все свои надежды она перенесла на дочь.
