Эми Дэникик - Целуя невесту
Прижав к двери колено, чтобы поддержать ее бедра, он осторожно переместил свою ношу и, освободив одну руку, начал шарить пальцами по верхней планке двери. Он не удивился, когда в руки ему попался металлический предмет.
Этой женщине определенно нужен защитник.
Алекс опустил руку и заметил, что Виктория чуть повернулась и прижалась к нему. Ее губы были так близко…
Но тут налетел порыв холодного ветра, ресницы Виктории затрепетали, и она открыла глаза. Она потянулась, явно не понимая, где она.
Алекс чуть было не уронил ее — такое его вдруг пронзило вожделение.
Она ухватилась за него, пока он опускал колено и подставлял руку под ее ноги. Наклонившись к двери, он стал искать в темноте замочную скважину. Если бы он опустил ее на крыльцо, это не помогло бы, потому что было темно, а высокие деревья заслоняли луну.
Наконец ему удалось вставить ключ в замок и толкнуть дверь. Но дверь заклинило.
Виктория попыталась освободиться, но он ее не пустил.
— Погодите. Это традиция — переносить невесту через порог. — Он снова толкнул дверь. — Надо смазать петли.
— Что-то заедает. Иногда она не открывается. Если вы меня опустите, я ее открою. Я знаю, как это делается.
— А как же мой образ сэра Галаада[1]*? Вы об этом подумали?
Он нажал на дверь плечом, стараясь не сделать больно Виктории. Дверь немного подалась вовнутрь, и он собрался еще раз ее как следует толкнуть.
— Здесь какой-нибудь секрет?
— Постойте! Вы разнесете дерево в щепки. Дверь перекосило. Надо одновременно приподнимать дверь за ручку и толкать.
Он сделал так, как она сказала, и дверь легко открылась. В тот же самый момент раздался оглушительный вопль. Алекс почувствовал, что запутался в чем-то теплом. Виктория снова попыталась вырваться, он непроизвольно отпустил ее, и она, словно кошка, приземлилась на обе ноги, оставив его выпутываться из чего-то, что было у него под ногами. Эта теплая масса, продолжая скулить и повизгивать, сбила его с ног, и он шлепнулся на пол.
Вопль прекратился в тот же момент, как он ударился затылком об пол. То, на что он наступил, громко взвизгнуло и прыгнуло на него. Он застыл, увидев, как Виктория бросилась к выходу.
— Это был Питтс? Я слышала… Все в порядке?
Алекс смотрел на темный комок у себя на коленях.
— Кто такой Питтс?
— Золотистый ретривер. На самом деле его зовут Брэд Питт. Моя сестра решила пошутить. Но я зову его Питтс.
По крайней мере у нее есть хоть какая-то защита. Правда, пушистый щенок, радостно повизгивавший у него на коленях, не слишком его успокоил.
Виктория опустилась рядом с Алексом на колени и стала чесать щенка за ухом.
— Спасибо вам. Я всегда мечтала, чтобы меня перенесли через порог.
— Не стоит благодарности. Почему здесь так холодно?
— Я ведь предполагала, что после свадьбы уеду на две недели. Я решила не топить камин, потому что Вера должна была забрать щенка после моего отъезда.
— А свет?
— Перегорел. Надо заменить лампочку. Однако когда я отключила звонок, я все же включила обогреватель. Так что скоро будет тепло.
Действительно. Он услышал, как заработал ее старый обогреватель.
Виктория стояла в нерешительности. Ей следует отпустить Алекса. Пусть он едет домой. Иначе она снова попросит его провести с ней ее брачную ночь. Он не оставлял ее все это время, позволил ей выплакаться, обнимал ее, дал ей почувствовать, что она желанная женщина, когда ей казалось, что все в ее жизни потеряно. Он пришел ей на помощь, спас ее, и если она попросит его заняться с ней любовью, он может согласиться… и тогда он навалится на нее всем своим сильным и горячим телом и войдет в нее… а когда утром он уйдет, она снова останется одна в холодной постели.
Питтс радостно скулил, пока Виктория чесала его за ухом. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела, что Алекс трет свой затылок.
— Больно ударились?
— Да, есть немного.
Она протянула руку и, как делала сотни раз, когда дети в ее центре получали ушибы, стала гладить его голову, чтобы утешить и снять боль. Их руки соприкоснулись, и по ее руке, словно змейка, пробежала дрожь. То, как она отреагировала на его прикосновение, напугало ее. Она почувствовала, что не владеет собой.
Так оно и было на самом деле. Она не отрицала, что ее влечет к нему, но ей не хотелось признаваться, что это влечение такое сильное. Она не хотела, чтобы Алекс уехал. И не только потому, что ей было страшно оставаться одной в брачную ночь. Она знала, что будет скучать по нему, что ей будет его не хватать. Не хватать его тепла, его силы, нежного изгиба его губ и раскатов низкого бархатного голоса и той связи, которая так неожиданно возникла между ними.
Она с трудом встала. Ноги ее не слушались. Необходимость отойти от него причиняла ей боль.
— Давайте я принесу лед, и вы приложите его к затылку.
Но дело было не в голове. Алекс это знал. Лед надо положить ему в трусы. Ее бросили, и она уязвима. Теперь, когда он узнал, в каком жутком доме она живет и что единственным ее защитником — совершенно ненадежным по причине возраста — был щенок, он захотел ее еще больше.
Лучше всего было бы сказать, что им движет похоть, но это было не так. Она ему нравилась. Она была прелестной, обаятельной женщиной, не заслужившей того, что с ней случилось сегодня. Но она сумела справиться с ситуацией и всегда будет так себя вести. При других обстоятельствах…
— Не надо льда. Я не могу оставаться у вас надолго.
Она понимающе кивнула.
— Я хотела бы попросить вас помочь мне снять платье, прежде чем вы уйдете.
— Помочь?
— Мне кажется, что у меня на спине не менее восьми тысяч крошечных пуговиц. Я до них не дотянусь и сама не сумею снять платье.
Очевидно, она хотела, чтобы он раздел ее. Алекс почувствовал, как брюки вдруг стали ему тесны.
Он поправил очки. Он это сделает. Какие проблемы? Неужели это так трудно — помочь женщине снять свадебное платье? Все очень просто… надо только постараться, чтобы в темноте ненароком до нее не дотронуться.
— Зажгите свет.
Виктория перешла в гостиную и включила настольную лампу. Комната оказалась просторной с удобной, но немного потертой мебелью: диван, стол, несколько стульев. На полулежал восточный ковер. Обои пожелтели от времени, но не были рваными. Низкий кофейный столик стоял между диваном, стульями и кирпичным камином, разделявшим два огромных окна. Эта комната была рассчитана на вечера, полные дружеского расположения, тепла и любви.
Когда она обернулась и мягкий свет лампы упал на ее соблазнительные формы, Алекс понял, что ему не следовало сюда приходить. Возможно, это была самая плохая идея, которая когда-либо приходила ему в голову. Но ему почему-то было все равно.
