Линда Уоррен - Любовный ураган
— Джек!
У Катерины Мур глаза на лоб полезли.
Да уж, отметил про себя Джек, удача сегодня была явно не на его стороне. Он припарковал машину возле дома Мадрид и вылез из нее, хлопнув при этом дверцей.
— Джек, ты и представить себе не можешь, что я сделал с маминым компьютером. — Эйс широко улыбнулся. — Помнишь, что ты мне говорил о группировании файлов? Вышло просто прекрасно, Джек! Ты не поверишь!
Джек покорно улыбнулся, избегая при этом смотреть Катерине в глаза.
— Просто чудо, правда? — пробормотал он.
— Да. Я ничего не испортил. Она даже не заметит, что я туда залезал.
Джек почему-то усомнился в последнем, но говорить сейчас на эту тему явно не собирался.
— Эй, Джек, — вступил в разговор другой мальчишка. — Эйс хочет иметь модем. Он думал попросить тебя о нем.
Джек поднял руки и покачал головой:
— Ладно, поговорим об этом потом, идет?
— Ну, Джек, помоги мне. Ведь я же делаю это с компьютера Мадрид, и ты не возражаешь.
В этом месте разговора громко хлопнула дверка машины со стороны пассажира, тем самым как бы акцентируя сказанное. Из машины вышла Катерина Мур, встала рядом, скрестив руки на груди с прокурорским выражением лица.
— Ребята, — начал Джек, — мы с вами поговорим попозже, ладно?
Впрочем, тут же он сообразил, что менять тему разговора не было никакой необходимости. Увидев девушку, ребята повели себя вполне типично для своего возраста — разинули рты и совершенно онемели. Джек не стал дожидаться, пока эта реакция сменится другой, в той же мере предсказуемой, твердо взял Катерину за локоть и повел к дому, стараясь не обращать внимания на мальчишек.
— Ваши друзья? — ласковым голосом спросила Катерина.
— Соседские ребятишки, — сказал он. — Друзья вашей тети, наверно.
— Да, полагаю, что так. И хорошие друзья. Если вместе с вами они пользуются ее компьютером.
В конце здания, за огромным мусоровозом, спрятался автомобильчик посланника Бласко.
Джек взглянул на Катерину. Казалось, она так и кипела гневом. Вероятно, уязвленная им до глубины души, она не заметила белого автомобиля, но от этого их настойчивому приятелю не было, видимо, ни жарко ни холодно. Очевидно, темный делец собирался наехать на нее в тот самый момент, как Джек исчезнет из его поля зрения.
Перед дверью Джек развернул к себе Катерину и посмотрел ей в глаза.
— Вот что я вам скажу, профессор — Джек прибегнул к тому аргументу, на который она не могла не купиться. — Пригласите меня войти, угостите стаканчиком, и я вам все объясню.
Ей не хотелось доверять ему. Это было видно невооруженным глазом. Но что-то в лице Катерины говорило Джеку о ее колебаниях. И о том, что она необыкновенно ранима. Преследуя свою цель, она просто не могла, не имела права не использовать малейшей представившейся ей возможности.
Именно на это Джек и рассчитывал.
Девушка колебалась достаточно долго для того, чтобы заставить его усомниться, правильную ли карту он разыграл. Потом ее нижняя губка задрожала, и она прикусила ее, подняв подбородок и посмотрев ему прямо в глаза.
— Хорошо, — тихо сказала она.
А после отвернулась, выудила из сумки ключ и отперла дверь.
Отлично, значит, когда дело доходит до принятия решений, женщиной можно манипулировать, подумал Джек. Не мог же он позволить ей попасться в руки Бласко!
Или в любые другие — не в его!
При этой мысли его бросило в жар. Пожалуй, реакция подростков на нее была самой здоровой из тех, что можно придумать.
Джек нахмурился по поводу того, какой оборот приняли его мысли. Чистый секс. Да неужто? А разве он не подметил ее ранимости и некоторой неуверенности?
Джек вошел за девушкой, глядя на ее прямую спину и откровенно обнаженные плечи. При этом он убеждал себя, что просто у него нет иного выхода, кроме как сфабриковать какую-то историю. Ведь если он ей не соврет, то это сделает приспешник Бласко! И тогда все может пойти прахом, и их головы повиснут на волоске. Все, включая его собственную.
Ну так почему же тогда, черт возьми, он чувствует себя таким виноватым?
Да, видно, дело тут не только в сексе, помрачнел Джек.
Катерине и в голову не приходило посмотреть, идет ли он за ней.
По правде говоря, она вовсе не была уверена в том, что, пригласив его войти, приняла верное решение. Доверять ему она не доверяла, так что, может, лучше было и не выслушивать объяснение, которое он собирался ей предложить. Но он приложил значительные усилия, чтобы разубедить ее искать правду, врал ей аж на двух языках, и было просто необходимо выяснить, зачем он это делал. Даже если все это и не касалось Мадрид. В данном случае была затронута, если хотите, ее женская гордость.
Она миновала маленький холл и прошла в гостиную, не обращая ни малейшего внимания на Джека Джибралтара. Он нисколько не нуждался в гиде. Ведь ему и раньше случалось бывать здесь, и, видимо, не так уж редко! Доказательством тому служили ребятишки, слоняющиеся по двору.
Катерина повернулась к нему — она явно ждала объяснений.
Джек встал в дверном проеме с таким видом, будто заскочил к ней просто так, поболтать.
Что ж, Катерина проглотила свое недовольство, как порцию рыбьего жира. Шансы получить от Джека Джибралтара правдивые ответы на вопросы и так были не слишком-то высоки. Но в любом случае она не собиралась поощрять его ложь своими вопросами. Конечно, разница тут была небольшая, но все же была. Она не уступит Джеку Джибралтару ни на дюйм больше того, что необходимо.
— Вы собираетесь предложить мне выпить? — спросил Джек после пяти секунд тишины.
— Ухаживайте за собой сами, — неопределенно махнула она рукой.
Он открыл бар, наполнил два бокала льдом и в один из них налил виски.
— А вам что — имбирный эль?
— Скотч, — отрезала она. Вообще-то, шотландское виски любила Мадрид, а не она, но то, что у этого типа и ее тети оказались общие пристрастия, совершенно вывело ее из равновесия.
Катерина сделала глоток — что ж, привыкнуть можно. Конечно, не имбирный эль, но все же лучше рыбьего жира.
Вот так же и правда плохо усваивается. Трудно глотать, но все же правда предпочтительнее банальностей типа "не стоит волноваться". На две жизни ей хватило бы тех банальностей, что пришлось выслушать после маминой смерти. Все они были высказаны, конечно же, из самых лучших побуждений, но ничто не могло облегчить горе ее утраты и смягчить боль.
Катерина молча наблюдала, как он глотает напиток, очевидно, собираясь с мыслями, прежде чем начать говорить.
Он улыбнулся ей, его желание чувствовалось во всем, причем оставить ее равнодушной оно не могло. Вот в чем проблема, подумала девушка устало, — в его несомненной привлекательности. Вид у него такой, будто он умеет заставить всех, начиная с мальчишек и кончая археологами, кормиться из своих рук.
