Виктория Плэнтвик - Помни о хорошем
— Это правда, Альфред? — спросил Томас Айвор, чуть повернув голову к племяннику и не спуская скептического взора с Эвелин.
Мальчишка пожал плечами, цинично посмотрел в сторону Эвелин и не сразу заговорил, облизывая пересохшие губы.
— Откуда я знаю? Я ее не приглашал, — промямлил Альфред заплетающимся языком, — у нас была мужская вечеринка… для моих друзей.
Холодная дрожь пробежала по спине Эвелин. Она поняла, что Альфред собирается подтвердить предположение дяди.
— Я знаю только, что она пошла за мной в комнату и не хотела уходить. Кто знал, что она окажется такой горячей. Это может случиться и с учителем литературы. Правда, дядя Томас?
Гнусная ложь настолько ошеломила Эвелин, что она не могла даже возразить, и только перевела взгляд на Томаса Айвора. Его лицо еще больше поразило ее. Перед ней была бесстрастная маска, лишенная каких-либо эмоций. Эвелин подумала, что, наверное, таким он бывает в суде.
— Он лжет, — сказала она устало, — вы не хуже меня понимаете — он говорит то, что вы хотите слышать.
Один короткий стремительный взгляд, за которым последовал резкий, как удар хлыста, вопрос:
— Он врет?
— Вы же знаете, что врет. Посмотрите в окно, если не верите. Девочки, которых я обнаружила здесь, сидят внизу, в моей машине, и ждут меня.
Томас Айвор небрежно и равнодушно глянул вниз, на круг асфальта возле дома.
— Нет дыма без огня, — пробормотал он обезоруживающе вежливо.
— И вы теперь готовы раздувать огонь? — Его ленивое хамство возмутило Эвелин до глубины души, ее стройное тело задрожало от ярости. — Я думала, вы грамотный юрист! Почему вы не доверяете словам одного и верите словам другого, почему вы считаете, что именно Альфред, ваш весьма нетрезвый племянник, говорит правду?
— Чью версию я должен принять, его или вашу? Когда обе версии звучат убедительно, истина может выявиться несколько позже.
Эвелин понимала, что может привлечь в свидетели Флоренс, но не считала возможным впутывать в это дело девочку.
— Вы хотите сказать, что верите ему?
— Вы должны понять, что у меня есть достаточно серьезные основания для подозрений. Не говорите мне, что вы не знаете, на какие эротические размышления наводит вид женщины, одетой в мужскую рубашку. — Томас Айвор опять пристально уставился на ее нежную грудь, причем с таким выражением, что у Эвелин вспыхнул жар в крови вовсе не от возмущения. — Эти маленькие розовые сосочки просто требуют, чтобы кто-то прикоснулся к их псевдоневинности…
— О, ради Бога, перестаньте глупить! — Голос Эвелин зазвенел. Его слова, хотя и грубоватые, пролили бальзам на ее встревоженную душу. — Подозреваю, вы готовы считать себя следующей жертвой.
Наступила полная тишина, они не отрываясь смотрели друг на друга, и Эвелин впервые заметила многое, на что раньше старалась не обращать внимания: его смуглую кожу с заметными жилками вен, выступающие и решительные скулы, необычно длинные, почти женственные ресницы, чувственные губы и выразительные глаза…
Слегка встрепанная короткая бородка и глубокие темные синяки под глазами, следы напряженного дня, придавали ему вид утомленного повесы, вернувшегося домой после веселой пирушки.
Томас Айвор заговорил первым. Его голос прозвучал неожиданно мягко и вкрадчиво, в нем был хищный оттенок, который прежде ни разу не проскальзывал в его разговорах с Эвелин. В его серых глазах загорелся огонек сексуального призыва.
— Вы можете попытаться, но, должен предупредить, сделка не безопасна. Я более требователен, чем этот неопытный подросток.
Их разговор настолько неожиданно круто изменился и принял такой непристойный оттенок, что Эвелин несколько секунд стояла, открывая и закрывая рот, словно рыба, и подыскивая нужные слова для отповеди.
— Вы просто невыносимы! — наконец выдохнула она. — Теперь ваше родство очевидно — вы с Альфредом стоите друг друга. Доверяйте хоть ему, хоть самому черту, мне все равно!
Не дожидаясь ответа, Эвелин пулей влетела в ванную и захлопнула за собой дверь с такой яростью, что зеркало на стене закачалось. Придя в себя от вспышки гнева, она стащила с плеч шелковую рубашку Томаса Айвора и бросила ее обратно, в корзину для грязного белья, потом быстро влезла в собственную мокрую одежду, которая приятно освежила ее разгоряченное тело. Она надела туфли и вдруг вспомнила слова Айвора о ее груди. Ей всегда казалось, что в кончиках ее грудей нет ничего необычного и тем более сексуального. Но теперь она знала, что это не так, и боялась, что ей суждено, глядя на маленькие розовые острия собственных сосков, постоянно вспоминать его глаза, полные огня.
Определенно ему надо лечиться, решила Эвелин, но все-таки взглянула на себя в зеркало, холодно оценивая свои достоинства.
Она увидела блестящие, гневно потемневшие глаза, пылающие румянцем щеки, кудряшки золотисто-каштановых волос, обрамляющие мягкий овал лица. Она выглядела значительно моложе своего возраста, почти юной девушкой, к тому же очень смущенной. Надо вернуть себе привычный строгий вид!
Эвелин собрала растрепавшиеся волосы и дрожащими пальцами стянула их узлом на затылке.
Внимательно оглядев свою невысохшую одежду, она решила, что следов грязи не видно. Можно ехать домой.
Она слышала неясный говор в спальне и постаралась собраться с силами — решительно расправила плечи, гордо подняла голову и открыла дверь.
Эвелин хотелось небрежно пройти мимо мужчин, чуть кивнув на прощание, но у нее ничего не вышло. Томас Айвор стоял, загораживая ей дорогу.
— Надеюсь, Альфред наконец рассказал вам, что случилось? — холодно осведомилась она.
Бесстрастная маска вновь была надета на лицо Томаса Айвора.
— Да, насколько он способен к разумной речи в этом состоянии, — равнодушно ответил он, окинув Эвелин оценивающим взглядом с еле заметным оттенком интереса. Его голос звучал по-прежнему уверенно. — Как я уже говорил, разбираться придется позже, да и время такое, когда цивилизованные люди давно должны отдыхать…
— Кстати, могу вам предъявить одно доказательство, которое подтвердит мои слова. — Эвелин показала ему несколько пятнышек на ее влажной блузке, которые она, не заметив, не отстирала. — Как видите, мне пришлось отмываться. Прошу занести это в протокол.
Он опустил ресницы, и Эвелин не увидела в его глазах реакции на ее слова.
— Принимаю к сведению, — в тон ей формально ответил он, — но прошу известить меня, когда вы снова захотите появиться здесь. Моя ванная комната всегда в вашем распоряжении.
Эвелин не следовало забывать, с кем она имеет дело.
