Елизавета Горская - Милая любовь (СИ)
увидела наблюдающего за мной Артема. Он прямо-таки пожирал меня глаз. Все
внутри затрепетало, сердце болезненно сжалось. Я опустила голову, боясь, что он
заметит мое волнение и примет это на свой счет. Предательство со стороны
собственных чувств и тела раздражало.
- Ну как дела, несравненная моя? - оперся он бедром о подоконник, в нескольких
сантиметрах от меня.
- Все окей! - бодро ответила я, по-прежнему не поднимая на него глаз. - Ты как?
Цветешь и пахнешь?
- А ты думала, что я буду убиваться по тебе бесконечно?
- Что ты! - скривилась я. - И в мыслях не было.
В следующую секунду Темный вырвал у меня учебник и, схватив за руку, резко
притянул к себе.
- Тогда что за слухи ты распускаешь о нас? - зло процедил он сквозь зубы. -
Захотелось поиграть на моих нервах?
Я вперила в него немигающий взгляд.
- Что за бред? Зачем мне это?
- Вот ты и скажи мне, зачем делаешь вид, что безразлична ко мне, а сама... - он
сделал паузу и провел тыльной стороной ладони по моей щеке, от этого
прикосновения я вздрогнула и задрожала, - а сама, - продолжил он насмешливо, -
трепещешь стоит мне дотронуться до тебя?
Ну и самомнение!
- Слушай, Темный! - выдернула я локоть, отступив назад. - Мне все равно, что ты
там напридумывал в своих фантазиях. Мне по-прежнему плевать на тебя. И не
смей больше прикасаться ко мне. Понял?
- Мила, ты ври да не завирайся. - Он вновь притянул меня ближе и, едва касаясь
губами виска, хрипло произнес: - Твои губы произносят одно, а в глазах так и
плещется море страсти... Я ведь хорошо помню этот взгляд... не раз терял голову
из-за него... Ты уверена, что... ничего не чувствуешь ко мне? Ну же, Милка, будь
честна с самой собой...
Черт! Убить готова этого самовлюбленного мерзавца! Знает, подлец, какую силу
имеет этот его низкий, сексуальный голос, сильные, но такие нежные руки, в этот
самый момент ласкающие мою спину под джинсовой курткой. И когда он только
успел?.. Черт бы побрал этого засранца!
- Темный, не будь таким наивным, - хрипло произнесла я, его губы были совсем
близко. Я сделала попытку отвернуться. - Ты бесспорно неотразим, и сам об этом
прекрасно знаешь, но позволь другим девушкам или женщинам - не знаю, кого ты
там больше предпочитаешь - любоваться на эту неземную красоту. Я ею сыта по
горло. И оставь меня пожалуйста в покое. Мне учиться нужно.
Его взгляд стал ледяным, на скулах заходили желваки.
- Что-то ты стала много учиться, Милка. Может учитель приглянулся? Потянуло
на старичков, да?
- А если и так, тебе какое до этого дело? Я в твою личную жизнь нос не сую, так
что и ты не лезь в мою. Темный, у тебя гордость есть, а? Что именно в моих словах
тебе не понятно? Между нами все кончено. Я... я устала от тебя!
- Устала? - прорычал он, приблизив в плотную свое перекошенное яростью лицо. -
Значит, я тебя не устраиваю, да? А этот педик литературный - то, что надо? Или он
лишь очередная жертва ненасытной Милы?
- Да пошел ты! - в ответ процедила я и, не выдержав, замахнулась, чтобы залепить
ему пощечину, но Темный ловко перехватил мою руку и, заведя ее мне за спину,
практически прижался к моему телу своим. Какое-то время он свирепо дышал мне
в лицо, я сглотнула и попыталась отвернуться, но он взял меня за подбородок и
резко впился в мои губы жестким поцелуем. Я застонала от боли, и в следующую
секунду его хватка ослабла, а губы стали нежными и опьяняющими.
- Темный... - выдохнула я. - Темный, прошу тебя...
- Не проси, Мила... - прошептал он мне в шею, покрывая ее поцелуями. - Дай мне
напиться тобою до дна...
Я закусила губу, не веря, что это происходит со мной, а я не в силах противостоять
охватившему нас обоих желанию. Но если я не воспротивлюсь натиску Темного,
этот омут вновь поглотит меня. А во второй раз я вряд ли смогу вырваться из него.
Слишком болезненным был для меня наш разрыв, чтобы вновь возвращаться к
этому. Я не хочу... не могу... Ведь это все временно. Темный не умеет любить. Им
движет страсть, стремление обладать, стать победителем в этой борьбе, а потом он
уйдет... И я вновь останусь одна, не имея возможности даже оплакать свою
растоптанную любовь и разбитые мечты.
Нет, я не могу допустить этого!
Я сделала глубокий вдох и что есть сил оттолкнула Темного от себя, так что тот,
покачнувшись, с трудом удержался на ногах. В глазах, прежде полных желания и
страсти, я увидела сначала изумление, затем они почернели от ярости.
- Ты хорошо подумала? - прорычал он, схватив меня за локоть. - Вечно бегать я за
тобой не буду.
- Обойдусь, - я вырвала руку и сделала шаг назад. - Надеюсь, это все? Больше я
тебя не увижу?
- А ты так этого хочешь? - с горькой усмешкой произнес Темный.
Я промолчала, нахмурившись.
- Окей, Мила! - сверкнул он зубами. Его черты разгладились. - Пусть будет по
твоему.
- Спасибо, - коротко кивнула я и, подняв учебник, вновь принялась за зубрежку.
Когда я через пару минут подняла глаза, Темного рядом уже не было.
4
- Что вы скажете об Анне Карениной?
Арсений Валерьевич продолжал выпытывать мое мнение по поводу русских
классиков. Мнение это было весьма расплывчатым и неоднозначным.
- Ну... - я задумалась. - Дамочка эта не вызывает у меня симпатии. Она сама не
знает, чего хочет. То она восхищается мужем и уважает его, то испытывает к нему
отвращение. Вронского она любит какой-то... неуравновешенной любовью. Не
умеет контролировать свои чувства. Тихой ровной любви Вронского ей
недостаточно. Она хочет страсти, хождения по лезвию... А мать из нее и вовсе
никакая. Убить себя - это вообще маразм и безумие. Ей бы к специалисту
наведаться... А в то время были психиатры?
- Мила! - улыбнулся учитель.
- Честно, не понимаю, для чего вообще написана эта книга. Что в ней
поучительного? У Карениной этой на лицо какое-то психическое расстройство.
Всю книгу она ведет себя более чем неадекватно. Вронский... не знаю... смелый,
наверное, раз на глазах у всего света увел чужую жену. И незрелый, пожалуй.
Уехать на войну - с целью быть убитым, как я понимаю, - в то время, как у него
подрастает дочь... Из него тоже родитель вышел неважный. Единственный, с кого
