Ирен Беллоу - Любить не обязательно
Впереди маячило унылое, безотрадное будущее — словно мертвая, продуваемая ветрами пустыня. Видение длилось лишь мгновение, но оставило тоскливый осадок в душе. Будут другие пациенты, напомнила себе Жюли. Те, кому она будет нужна.
Адам обернулся к Жюли, собираясь сделать ее участницей своего триумфа. Та смотрела прямо на него, но в отсутствующем взгляде не было узнавания. С кем она сейчас? Внезапно нечто острое, как физическая боль, пронзило его сердце и исчезло прежде, чем Адам смог подобрать для него название — ревность.
Нет, он не имеет права на какие бы то ни было чувства в отношении Жюли. Долг призывает его быть верным Илоне. Кроме того, нельзя забывать о происхождении Жюли. В памяти Адама воскресли давние картины утраты и бессилия.
Жюли очнулась от размышлений и отчитала себя за то, что забыла о пациенте. Она вознамерилась было обратиться к нему, но слова замерли на устах: взгляд Адама стал темен от горя.
— Что-то не так?
Юноша хрипло рассмеялся. Упоение победой прошло, он снова превратился в беспомощного калеку.
— У меня такое ощущение, будто я преодолел дистанцию от Марафона до Афин… на четвереньках. — Адам презрительно усмехнулся.
— Не смейте над собой издеваться! — вознегодовала Жюли.
Ухватив своего подопечного за рукав, она для острастки основательно встряхнула его. Адам снова рассмеялся, но на этот раз от души. Взгляд потеплел.
— Сейчас вы — ангел милосердия, радеющий о сирых и недужных этого мира и творящий мелкие чудеса, а в следующее мгновение — взрывное устройство с очень коротким фитилем.
— Ваш цинизм и ваши насмешки и святого превратят во взрывное устройство, — проворчала Жюли, не осознавая, что сердце ее непроизвольно отозвалось на ласковый взгляд. — Вам есть чем гордиться и чему радоваться!
Адам собрался было признаться, что действительно рад и горд, и хотел поделиться своим счастьем именно с ней, да только она не вовремя ушла в себя… И вдруг глаза ее вспыхнули, засияли расплавленным золотом. Но только на одно мгновение. Затем взгляд погас, сделался тусклым и безжизненным.
Глядя через плечо Адама, за кованой садовой оградой Жюли заметила Ференца Батьяни, и сердце ее радостно дрогнуло. Затем она увидела миниатюрную блондинку рядом с ним. Выражения лица своего кумира Жюли не различила, но ясно разглядела, как Ференц обнял женщину за плечи и легко коснулся пальцами ее щеки. Любовь и нежность, заключенные в простом жесте, преодолели разделяющее расстояние и нанесли Жюли удар в самое сердце.
Адам проследил за ее взглядом и увидел Ференца и Марию, но почему-то не испытал привычной задушевной радости. Он обернулся к Жюли. Та по-прежнему завороженно глядела в одну точку.
Не понимая, что за эмоции владеют им, Адам уступил мгновенному порыву. Схватив Жюли за плечи, он развернул ее лицом к себе, заставляя обратить на себя внимание.
— Как патетично! — воскликнул Адам, стараясь задеть Жюли побольнее. — Вы так и пожираете его глазами, как изголодавшийся ребенок пряники в витрине кондитерской. — Он встряхнул девушку. — Ференц женат на женщине, которую любит больше всех на свете. Он никогда не станет вашим!
— Вы думаете, я этого не знаю?
При звуках бесконечно печального голоса гнев Адама утих словно по волшебству. Но он не собирался сдаваться.
— А мой брат знает, что стал объектом столь беззаветного обожания?
Глаза Жюли расширились, и, прежде чем она осознала, что делает, тонкие пальцы вцепились в его рукав.
— Нет! Обещайте, что ни слова ему не скажете. Обещайте, Адам!
Что его растрогало? Паника, прозвучавшая в ее голосе? Блеснувшие в глазах слезы? Настойчивое прикосновение пальцев? Или то, что Жюли впервые назвала его по имени?
Кто он такой, чтобы судить ее? Разве Жюли когда-либо выносила ему приговор? Кто он такой, чтобы отказывать ей в сострадании? Разве не она утешала его ночами, унимала грызущую боль? Адам обхватил ладонями ее лицо.
Жюли глядела в его глаза, удивляясь внезапной перемене. Лед и сталь сменились оттенками луговых цветов и сумеречного неба. Затем она ощутила прикосновения сильных рук — успокаивающие, ласковые, словно волны южного моря. Время остановилось, будто они остались одни в целом мире.
Бархатистая кожа, прохладная и нежная, точно летний дождь, потеплела под его ладонями. Пальцы Адама ощутили, как на виске неистово пульсирует жилка. Взгляд остановился на полураскрытых губах: само целомудрие и невинность! Не в силах противиться искушению, он наклонился…
Но перед глазами внезапно возник иной образ. Золотисто-карие глаза превратились в синие, ясные, словно озерная гладь. Черты лица изменились. Словно обжегшись, Адам отдернул руки… и чары развеялись.
— Не думаю, что тебе удастся вытащить Жюли из клиники. — Князь Алексей Муромский провел рукою по темным волосам жены. — Даже ради поездки в Париж. И я не уверен, что нам следует вмешиваться. — На его взгляд, роль сестры милосердия не слишком соответствовала положению юной княжны, но его светлость видел, как много значит для дочери ее работа.
— Клиника сведет Жюли в могилу. Каждый вечер она возвращается домой без сил: тени под глазами все темнее, а взгляд все печальнее. — Княгиня Ирина отложила в сторону вышивание. — Надо увезти ее отсюда, хотя бы ненадолго.
— Я тебя понимаю, дорогая. Но мы не всегда делаем то, что для нас объективно полезно, верно? — Изогнув темную бровь, князь многозначительно поглядел на жену.
Княгиня проигнорировала намек мужа.
— Стоит Жюли вбить что-то голову, и переубедить ее невозможно. Наша дочь упрямее кавказского мула.
— Интересно, от кого она это унаследовала? — Алексей Муромский задумчиво потер пальцем щеку, скрывая улыбку. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне вспоминается, как ты с редкостным упорством настояла на том, чтобы сопровождать человека, бежавшего из-под стражи, через всю Россию в разгар зимних морозов. И при этом едва не погибла.
Князь глубоко вздохнул. С тех пор минуло уже тридцать лет, но при мысли о самоотверженном поступке Ирины у него до сих пор сжималось сердце.
— Это другое дело. Да не смотри на меня так!.. — возразила княгиня, подметив лукавую гримасу. — Сравнения здесь неуместны. Ты был холост. А Жюли влюблена в женатого человека.
— Что?!
Алексей Муромский приподнялся с места, в раскосых золотистых глазах вспыхнула неукротимая ярость, но нежная рука жены бесцеремонно толкнула его обратно в кресло.
— Я не говорю, что у них роман, Алексей. Бедная девочка влюблена, а он, скорее всего, понятия об этом не имеет. Это главный врач клиники, доктор Батьяни. Мы видели его с женою в опере месяц назад, помнишь?
