Селина Дрейк - Хрустальная мечта
— Да, — согласилась Никси. — Невероятно, как ему удалось справиться с этой ролью!
— С ролью? Я говорила о том, как великолепно Чад справился со своими обязанностями: он четко передавал актерам нужный реквизит и вовремя закрывал занавес.
Никси виновато улыбнулась. Она так увлеклась Буном, что перестала приглядывать за собственным сыном. Тетя Лаура наблюдала за ней с нескрываемым интересом.
Смутившись, Никси наклонилась за сумочкой, упавшей под сиденье. Отыскав ее, она выпрямилась и тут же повела свое семейство за кулисы, опасаясь, что тетка начнет задавать ей провокационные вопросы. В узком коридоре, ведущем за сцену, толпились родители и поклонники юных актеров. Когда толпа рассосалась, они нашли Чада и поздравили его с успехом в роли рабочего сцены.
Тут к ним присоединился Бун.
— Ну, как вам понравились эти мальчики?
— Они замечательно играли, а ты был очень убедителен в роли Дороти.
Он уже переоделся, но при этих словах снова перевоплотился в свою героиню и жеманно ответил:
— Девочки должны вести себя прилично.
Это удивительный человек! — подумала Никси. Он настолько уверен в своей мужественности, что не боялся нарядиться в девичье платье.
Он никогда не обижался и одинаково легко относился и к неудачам и к успехам. Как звезда школьной футбольной команды, Бун мог бы встречаться с любой хорошенькой девочкой, но его это не интересовало. Влюбленные в него подруги Никси завидовали тому, что она может видеться с ним почти каждый день. И правда, вдруг подумала она, как мне повезло, что он мучил меня, когда я приходила к его сестре.
Час спустя, когда скауты покинули школу, а Джим с Лаурой увезли детей домой, Бун запер дверь и повел Никси к своему большому, под стать владельцу, автомобилю.
К ночи похолодало. В ясном небе мерцали яркие звезды. Бун, словно в трансе, медленно прошел мимо машины к ограде футбольного поля. Никси последовала за ним. Она стояла рядом и смотрела на грязное игровое поле, вспоминая те времена, когда Бун играл точно на таком же. К концу матча он становился чумазым, как трубочист, но даже это не портило его, и все девочки восхищались им, сидя на трибуне для зрителей.
Молчание нарушил Бун.
— Сколько воспоминаний!
Его интонация говорила, что он имеет в виду не только спортивные состязания. Бун открыл калитку, и они молча дошли до трибуны. Никси опустилась на нижнюю скамейку, обхватив себя за плечи.
А раньше она всегда сидела в верхнем ряду рядом с моей сестрой, подумал Бун. Ее движения стали более изящными и уверенными, но в остальном она ничуть не изменилась, несмотря на возраст. Сколько воспоминаний может вызвать обычное футбольное поле при школе! Он вернулся мыслями к настоящему, напомнив себе, что собирался поговорить с Никси о ее сыне. Чад решил стать скаутом, и это наверняка принесет ему пользу.
Но, выслушав Буна, Никси, к его немалому удивлению, отказалась от этого предложения.
— Если тебе трудно возить его, я буду рад взять эту обязанность на себя, — предложил он.
Никси помолчала прежде, чем ответить. Как объяснить ему, какие сложные чувства испытывает она по отношению к своему сыну? Поймет ли этот взрослый холостой бездетный мужчина, какие крепкие узы связывают ее с мальчиком? Пусть дядя Джим называет это суперопекой, но ей была невыносима даже мысль о том, что с Чадом может что-нибудь случиться.
— Привезти не трудно. Просто… я не считаю безопасным его участие в мероприятиях, которые связаны с риском.
— Что ты имеешь в виду?
— Я считаю, что поездки в лагеря, работа по дереву, грубые виды спорта, — все это слишком опасно для Чада.
Она была рада, что не может разглядеть выражение его лица. Наверное, он считает ее поведение глупым. Такого мнения придерживались все окружающие.
Но Бун, вместо того, чтобы поднять ее на смех, стал рассказывать, чем занимаются его подопечные и как строго при этом соблюдаются все меры предосторожности. Никси стало ясно: он не отстанет, пока не убедит ее, что Чад будет в безопасности на его попечении.
Что ж, в таком случае придется объяснить ему все.
— Понимаешь, этот ребенок достался мне с большим трудом. Врачи уже не верили, что младенец выживет, но, к счастью, они ошиблись. И вот, когда мы уже решили, что все опасности позади, у него во сне произошла остановка дыхания. На первых порах Пол помогал мне выхаживать Чада. Но когда муж погиб… Я осталась один на один со всеми болезнями мальчика. Можно сказать, что он уже не один раз был на пороге смерти.
Никси бил озноб, и не вечерняя прохлада была тому причиной.
— Работая добровольцем в бригаде «скорой помощи», я насмотрелась всякого. И никогда не допущу, чтобы мои дети подверглись малейшей опасности.
Немного помолчав, Бун спросил:
— Даже если при этом ты лишишь их возможности стать самостоятельными? — Он не давил на нее, но и не отступал. — Позволь Чаду побывать у нас на собрании в четверг после занятий. Дети будут всего-навсего запоминать текст торжественного обещания и делать бумажные самолетики. Дай мальчику возможность употребить свою энергию на то, что ему действительно интересно. Он будет чем-то занят и перестанет досаждать сестре.
— Ты считаешь, что неправильно воспитываю сына?! Скажи мне… сколько у тебя детей? — взорвалась Никси.
Но Бун, похоже, ничуть не смутился.
— Если не считать скаутов, то ни одного. Но вовсе не потому, что я не хотел иметь их.
На этот раз он не шутил. Никси пыталась разглядеть в темноте его лицо. Нельзя сказать, чтобы такой откровенный ответ успокоил ее. Буна трудно было представить в роли мужа и отца.
— В чем дело? — спросил он. — Считаешь, что Бун-Головорез не способен иметь семью?
3
Никси вскинула на него глаза.
— Я никогда не думала о тебе в этом качестве. А прозвище ужасное, не понимаю, почему ты позволил называть себя так, — сказала она с неожиданной для себя запальчивостью.
Он окинул ее скептическим взглядом, но промолчал.
Никси сама не понимала, почему так разволновалась, предположив, что он сомневается в ее искренности.
Вдруг на ее щеку упала крупная капля дождя. Они побежали через поле к машине, но успели промокнуть до нитки. Запыхавшаяся от бега Никси со смехом сказала:
— Могли бы и не бежать, результат был бы тот же.
— Да, но тогда бы ты не дышала так часто… да и стекла не запотели бы.
Она пристально смотрела ему в глаза. Словно и не было этих пятнадцати лет разлуки. Вот только Элен нет, чтобы предложить своему брату заткнуться.
— Не могли бы мы объявить перемирие на ближайшие, скажем, тридцать или сорок лет?
