Ребекка Уинтерз - Вспомни о любви
— Конечно же, сможет. Но не в этом дело, милая. Встреча с тобой перевернет его привычный мир. Твое существование станет огромной неожиданностью и для его жены и детей, не говоря уж о родителях и семье брата.
— Но ведь он и мой отец!
— Безусловно! То, что он решил встретиться с нами как можно скорее, означает, что ему не все равно, но нам с тобой нужно понять, как все это повлияет на нашу жизнь.
— Ты имеешь в виду, захочет ли он видеться со мной и дальше?
— Да.
— Ты полагаешь, что не захочет?
— Доченька, сейчас он точно не знает, есть ли у него ребенок. Поэтому он приезжает. Для того чтобы это выяснить. Я думаю, что он выбирает среди множества возможностей, и нам надо просто подождать встречи и поговорить с ним об этом. Не забывай, что ты и твой отец живете в разных странах. Это совсем не та ситуация, что у твоей подруги Молли, которая может проводить с отцом каждые выходные, потому что его дом находится в миле от дома ее матери.
Подбородок Натали задрожал.
— Ты говоришь все это только потому, что думаешь, будто он не захочет поддерживать со мной отношения.
Рейчел припарковала машину у дома и выключила мотор. Глядя на дочь, она сказала:
— Я твоя мать и люблю тебя больше жизни. Я пытаюсь быть честной с тобой, как могу. Правда заключается в том, что я понятия не имею, о чем он подумает, когда узнает, что у него есть ребенок. Самое сильное мое желание — уберечь тебя от боли, но это не всегда бывает возможно.
С выражением страдания на лице Натали открыла дверцу, схватила свой рюкзак и убежала в дом.
Заперев машину, Рейчел пошла за дочерью. На сердце скребли кошки. Когда она вошла в гостиную, раздался звонок. Рейчел за считаные секунды добежала до кухни, чтобы поднять трубку.
Натали опередила ее. Девочка нахмурилась и зажала трубку ладонью.
— Это Стив, — прошептала она. — Он беспокоится, что тебя не было на работе, а твой мобильник не отвечает. Перезвони ему, только тоже на мобильник, пожалуйста. Мне не хотелось бы занимать телефон, если папа вдруг позвонит.
— Я быстро.
Рейчел взяла трубку и извинилась перед Стивом, что не связалась с ним раньше. Она сказала ему о звонке Триса и пообещала перезвонить позже.
Стоило Рейчел положить трубку, как телефон снова зазвонил. Она, естественно, решила, что Стив не успел сказать ей что-нибудь важное.
— Стив?
— Боюсь, что нет. Bonsoir[2], Рейчел.
У нее перехватило дыхание.
— Трис, я ждала твоего звонка по крайней мере через пару часов.
Натали стояла рядом и поняла, что звонит ее отец. Она пребывала в таком волнении и восторге, что почти пританцовывала на месте.
— Моя машина стоит через дорогу. Я так понимаю, что это моя дочь Натали только что вбежала в дом. На расстоянии она очень похожа на мою мать.
Стон слетел с губ Рейчел. Очевидно, он все-таки поговорил со своим племянником, прежде чем позвонить ей.
— Да.
Повисло молчание.
— Она знает, кто я? — спросил Трис хриплым голосом.
— Да.
Он судорожно вздохнул и поинтересовался:
— Твой муж знает, что я ее отец?
Рейчел забила дрожь.
— Я не замужем.
Молчание.
— Алан решил, что замужем. Так значит, ты помолвлена с этим своим Стивом? Вы живете вместе?
Трис ничуть не изменился, он все тот же решительный мужчина с задатками лидера, привыкший, чтобы все шло так, как ему хотелось.
— Нет.
— Значит, вы сейчас только вдвоем дома?
— Да, но...
— Я сейчас приду.
Он положил трубку, прежде чем она попыталась отговорить его.
Трис был вне себя от ярости. Это было глубокое чувство, злость, которая, возможно, не позволит ему простить ее за годы молчания.
Не на шутку напуганная, Рейчел повесила трубку.
Натали взяла ее за руку:
— Когда я его увижу?
Господи, помоги мне! — мысленно взмолилась Рейчел.
— Сейчас же! Он направляется к входной двери.
Прозвучал звонок,
— Боже мой, он знает, кто я, да?
— Знает.
— Можно, я открою? Пожалуйста!
Прекрасные темные глаза Натали, так напоминавшие глаза Триса, сияли, как никогда раньше.
— Давай, — прошептала Рейчел онемевшими губами.
С тех пор как она узнала о звонке Алана, ее мучило предчувствие, что в их с дочерью жизни воцарится хаос.
Следуя за дочерью, Рейчел дошла до холла, ведущего в гостиную, и отступила назад, так что могла видеть все происходящее у входной двери.
На пороге она увидела высокого, видного человека, и один взгляд на него лишил ее каких-либо сил.
Это был Трис. Но спустя двенадцать лет очаровательный девятнадцатилетний ловелас, в которого она влюбилась, превратился в самого великолепного мужчину из всех, кого она знала в своей жизни.
Его волосы были почти черные и подстрижены короче, чем тогда. Свой прямой нос он передал дочери. Но если подбородок Натали мягко закруглялся, как у Рейчел, то у Триса он был квадратным с небольшой ямочкой, которую Рейчел когда-то так любила целовать.
Тогда на корабле он был одет в джинсы и тенниску, а сейчас — в дорогой серый костюм. Его внешний вид красноречиво говорил о нем как об удачливом, состоятельном владельце отелей из рода Монбриссонов.
Стоя на достаточном расстоянии, Рейчел видела, как внимательно изучают друг друга отец и дочь. Открыв дверь, Натали потеряла дар речи. Этому была причина.
Ни один отец в Конкорде, да и вообще никто, не обладал такими прекрасными физическими данными, как этот великолепный мужчина. Трис заговорил первым:
— Мне всегда хотелось иметь дочь. Натали, ты просто красавица, у меня слов нет. — Его низкий голос звучал хрипловато.
— А мне всегда хотелось иметь отца, — ответила Натали со слезами в голосе.
— В таком случае, почему бы нам не обняться?
Глаза Рейчел заблестели при виде их нежных объятий. Трис поднял дочку и закружил ее. Натали плакала от радости, а ее отец перебирал все нежные французские слова, какие только знал. Рейчел отвернулась.
Хотя единственное, что она могла испытывать к Трису, — это благодарность за то, что он так душевно принял свою дочь, какая-то часть ее души укоряла ее за то, что именно она, Рейчел, была причиной столь долгой разлуки отца и дочери.
Глядя на то, как они общаются, разглядывают друг друга, находя сходство, она поняла, что Трис никогда не примет ее объяснений, почему она не попыталась разыскать его в Монтро.
То, что, узнав о беременности, она не сообщила ему об этом, было величайшей ошибкой в ее жизни.
Теперь прошедшие двенадцать лет будут для него потерянным временем, которое он мог бы провести с дочерью и которое уже нельзя вернуть. Он никогда ее не поймет.
