Любовный треугольник (СИ) - Савицкая Элла

Её родители не похожи на моих. Они со своими устоями, но свою «маленькую ранимую» девочку не оставят.

Прикусив губу, Ани встаёт и подходит ко мне.

- Когда я сказала, что не люблю тебя… я имела в виду, что…

Запинается, а я ободряюще сжимаю её плечи.

- Всё ты правильно сделала. То, что между нами – это не любовь. Привычка, взаимоуважение, но не любовь.

Слишком долго до неё это доходило, но главное результат… Теперь она будет смотреть на наш развод, не как на разрушение того, что ей было важно, а как на финал неудачных отношений.

- У тебя ещё все будет хорошо. Тебе двадцать три, ты красивая и умная девочка. Перед тобой жизнь только открывает двери.

Сжав губы, судорожно кивает, а по бледной щеке стекает слеза.

- Поверить не могу, что это всё… между мной и тобой, - шепчет судорожно.

Вздохнув, прижимаю её к себе, потому что понимаю, что ей сейчас это необходимо. То, что сегодня сделала Ани потребовало у неё немало сил. Если мне кишки вывернули, могу только представить как себя чувствует она.

- То, что мы делаем – это правильно, Ани…

- Знаю… Просто никогда не думала, что мы разведемся… - говорит тихо, оплетая мой торс руками. – Я верила, что если выйду замуж, то это будет навсегда. А ты… ты всегда был тем, кого я видела своим мужем.

- Не оправдал ожиданий, прости.

- Оправдал, - спохватившись, отстраняется и открыто смотрит в глаза. – Ты даже не представляешь сколько сделал. И если бы всего этого не произошло, я бы, наверное, всю жизнь тебя любила как умела, потому что несмотря ни на что я была счастлива раньше… - прикрыв глаза, опускает голову вниз, - Жаль только, что ты не был…

Стираю с ее лица еще одну слезу и прижав к себе, глажу по голове.

- По-своему я был. Ты подарила мне детей. Но этого мало для полноценной жизни… Ты заслуживаешь, чтобы тебя любили искренней большой любовью.

- Когда дышать невозможно? – всхлипывает она.

- Именно так…

Прижавшись ко мне, она шмыгает носом, а я впервые за долгое время не испытываю к ней отталкивающих эмоций.

За эти годы любимой мне Ани не стала, а вот родной – да…

Сердце дергается и тяжелыми толчками качает кровь. Клетки в организме словно начинают оживать. Давление в груди ослабевает. Меня словно отпускает…. Как будто разорвалась цепь, и я наконец могу вдохнуть полной грудью.

71 Давид

Прихожу домой и устало валюсь на кровать.

Сил нет даже на банальный душ.

Разблокирую зажатый в руке телефон и лезу за своей дозой. Сейчас она мне нужна, как никогда.

Нахожу самый любимый снимок. На нем Оля дома, без косметики, с завязанными в пучок волосами и в домашнем костюме сидит на диване, сложив колени в позе лотоса. Мариам сделала скрин экрана, пока они говорили по видеосвязи.

Сестра периодически балует меня.

Как ты там моя девочка? Увеличиваю снимок, чтобы создать фантомное ощущение, будто в глаза ей смотрю. Зеленые заводи, ставшие для меня роковыми, затягивают в свой плен. Сияешь? Конечно, сияешь. У тебя иначе и не получается. Даже без особых стараний ты можешь стать источником света для всех, кто находится рядом.

А для меня, находясь на расстоянии.

Только благодаря тебе я все это вывожу и до сих пор не двинулся крышей.

Знала бы ты, как меня иногда накрывает.

Вроде заблокировал намеренно все внутренние вентили, открывающие доступ к эмоциям, связанным с тобой, но они не поддаются блокировке. Как жидкий азот просачиваются сквозь мельчайшие бреши и обжигают.

Надеюсь, у тебя все хорошо. Было бы плохо, Мари обязательно сказала бы. А из ее рассказов я понял, что ты прекрасно устроила свою новую жизнь.

Я в этом даже не сомневался. Не ты тянешься к людям, а они к тебе. Плохих ты к себе не подпустишь, окружишь только достойными.

Со мной только сплоховала однажды твоя интуиция, втянув во все это дерьмо, которое ты не заслуживаешь.

Если бы я мог, я бы поменялся с тобой жизнью, чтобы забрать всю ту боль, что тебе пришлось пережить, но боюсь в моей ее не меньше и тебе бы это мало помогло.

Сейчас тебе уже легче? Больше не болит?

От мысли, что кто-то другой мог утолить ее боль сердце будто раскалённой кочергой прижигают.

Машинально тру грудную клетку.

Конченный эгоист внутри меня разъяренно рвет и мечет, но вторая часть меня, та в которой живёт самое сильное на свете чувство, осаждает его, напоминая, что вся эта история не про меня. Всё давно уже только ради неё.

Чтобы больше ни одной слезинки не пролила…

Зажмурившись, откидываю телефон на кровать.

Не думать. Просто не думать, иначе не удержусь…

Вырубаюсь почти моментально.

На следующий день еду в ресторан. Вот-вот Новый Год, нужно упорядочить план аренды залов для корпоративов и проверить наличие всего необходимого. Работы перед праздником всегда много, да и в моем ресторане это первый Новый Год. Нужно чтобы все прошло идеально.

Ближе к девяти звонит мой телефон…

Мама.

Даже не удивлен.

На звонок не отвечаю, поэтому она записывает мне голосовое, которое я тоже оставляю не прослушанным. Нового я там ничего не услышу.

Звоню Ани, чтобы узнать как она. Вроде неплохо. А неплохо в моём случае, это хорошо.

Ближе к обеду мне в кабинет раздается стук. Дима, наш администратор, проводит ко мне Артуша.

Его я тоже ждал. Правда, вместе с Гаянэ. Знал, что придут «переубеждать».

- Здравствуй, Давид.

Отложив стилус, которым вносил расписание в планшет, встаю, чтобы пожать ему руку.

Демонстративно игнорирует.

Убираю ее в карман и указываю на кресло.

- Присядите?

- Не хочу. Я поговорить с тобой пришел, как мужчина с мужчиной.

Глаза воспаленные, лицо бледное. Не спал всю ночь. Для них с Гаянэ наш развод мини армагеддон.

- Слушаю Вас.

Отойдя к окну, опирается на подоконник ладонями. Несколько минут собирается с силами. Видно, что нервничает, но старается держать себя в руках.

- Давид, когда я отдавал тебе свою дочь, я был уверен в тебе. Знал, что сыну Тиграна можно доверять. И ты не подводил. Хотя я уже не уверен. Вы полгода вместе не жили, а Ани словом не обмолвилась. Значит, врать научилась. И теперь я даже не знаю была ли она счастлива. Как вы жили?

Оборачивается, вопросительно дёрнув бровью.

- Может, вам об этом у неё стоит спросить? Она лучше скажет была она счастлива или нет. Со своей стороны я не обидел ее. Давал все, что должен давать муж. Ответ на ваш вопрос – неплохо мы жили.

- Тогда что случилось? – непонимающе разводит руками, - Я пытаюсь понять, но у меня не получается. Я знаю Ани. Знаю, что моя дочь никогда не сделала бы чего-то, что тебе бы не понравилось. Она с молоком матери впитала правило, что мужа нужно слушаться и уважать. Значит, дело не в ней.

Меня уже от слова “правила” выворачивает. Подхожу и останавливаюсь рядом.

- Знаете, Артуш, не всегда получается жить по установленным правилам. Если вы спрашиваете справилась ли Ани с ролью жены? Да, на отлично. Вам не в чем ее упрекнуть. Она следовала всем вашим установкам. Но так вышло, что я “дефектный” в этой ситуации. Это ей не повезло со мной. И если не развестись сейчас лет через десять вы увидите, что останется от цветущей девочки, которую вы выдавали за меня. И это не потому, что я плохо к ней отношусь. Нет. В рамках уважения и взаимопонимания у нас все нормально. Дело в том, что она никогда не узнает, как это быть любимой своим мужем, если останется со мной.

- Значит, я прав был, - с презрением. - У тебя есть кто-то.

- Нет. Но разве чтобы понять люблю я жену или нет, нужен кто-то ещё?

- Неблагодарный! - резко схватив меня за ворот свитера, Артуш рывком притягивает меня к себе, - Как можно её не любить?

- Любят не за что-то, - позволяю ему эту несвойственную ему вспышку.

- Значит, решил окончательно?

- Да.

Еще раз дернув меня, рычит в лицо:

- Не оценил моей девочки. Где ты ещё найдешь такую? Нигде. Нет таких больше. А ты ее разведенкой оставляешь, ни стыда у тебя ни совести, Давид. Пожалеешь еще. Сильно пожалеешь.