Труди Пактер - Экранные поцелуи
— Это все так неожиданно, — произнесла она слабым голосом. — Ты не согласишься подождать со свадьбой? Пока я не привыкну к этой мысли?
— Конечно, радость моя. Я и не предполагал, что тебя это так напугает.
Она усмехнулась:
— Я тоже не предполагала.
Неожиданно ей вспомнилась предсказательница-китаянка с Бали: «Одна из вас — большая художница, создающая причудливые фантазии и покоряющая людей. Другая — обыкновенная женщина, и жизнь ее зависит от мужчин».
«Уходи прочь, мадам Чонг, — приказала ей Рэчел, — исчезни, ты мне не нужна». Но слова китаянки не выходили из головы. Весь вечер, пока Рэчел упаковывала вещи и готовилась к отъезду, предсказательница как будто шептала ей на ухо: «Художница должна сражаться за свое искусство, оно дает ей жизненную силу. Без него она погибнет».
Все в городе только о них и говорили. Рик Гамильтон и его жена Марси были первыми, кто пригласил их в гости. Вслед за ними все стали приглашать их наперебой. Очень скоро Рэчел обнаружила, что, несмотря на все свои пышность и блеск, Беверли-Хиллз представляет собой типично провинциальное общество. Все пригашали друга друга к себе в гости, будь то коттедж в Малибу, как у четы Гамильтонов, или обширные владения, как у Кейзеров. «Спагос», «Ма мэзон», «Ла серре» и другие фешенебельные рестораны служили местом деловых встреч заправил киноиндустрии. Если же людям хотелось просто побыть вместе, они делали это у себя дома.
Рэчел неожиданно открыла в себе кулинарные способности и перед зваными вечерами с удовольствием проводила целый день на кухне. Боб не мог этого понять.
— Большинство из тех, кто у нас бывает, — мои клиенты. Почему ты не позволяешь мне нанять повара?
Однако Рэчел оставалась непреклонна. Люди приходят в гости к ней в дом, значит, она должна их угощать. И Боб, невзирая на протесты, втайне радовался этому. Вначале его немного тревожило то, что Рэчел не сразу дала согласие на брак. Они об этом не говорили, однако этот вопрос как бы висел в воздухе: насколько Рэчел может быть преданна семье? До тех пор, пока она не обнаружила в себе страсть к кулинарии, пока не начала ездить на пляж вместе с Марси, разъезжать по побережью, знакомиться с калифорнийским артистическим обществом. Не будучи художником, Рэчел тем не менее, как всякая творческая натура, любила наблюдать, как другие артисты общаются с внешним миром.
Она начала увлекаться модными туалетами. Раньше желание себя приукрасить вполне удовлетворялось ежевечерними выходами на сцену. Каждый вечер она надевала театральный костюм и полностью преображалась. Теперь, когда в ее жизни не стало театра, не стало сцены, она находила другие способы преобразить себя. «Джорджио», «Армани», «Сен-Лоран» и другие магазины Родео-драйв оказались неисчерпаемым источником для этого, и она их регулярно посещала. Дважды, а то и трижды в неделю возвращалась домой с каким-нибудь необыкновенным платьем, или парой экстравагантных серебристых сандалет, или сумкой в стиле Луи Виттон, последним изделием Келвина Клайна. Она теперь знала имена самых модных модельеров и поняла, что в Голливуде можно надеть на себя все что угодно, но только не то, что было модным в прошлом сезоне.
Боба все это одновременно и забавляло, и настораживало.
— Ты становишься самой настоящей голливудской женой, — подкалывал он ее. — Еще немного, и ты заговоришь о прошлогодних бриллиантах.
— Ну, вообще-то меня больше интересуют драгоценности этого года.
Он купил три сапфира, под цвет ее глаз, и заказал обручальный перстень. Увидев его, Рэчел пришла в восторг.
— Я ведь тогда просто пошутила насчет драгоценностей.
— А вот я совсем не шутил по поводу своих серьезных намерений, поэтому надевай, пожалуйста, и привыкай носить.
Постепенно у них сложился некий стиль жизни — калифорнийский. По утрам Боб работал. Потом они садились в машину и ехали на пляж Хантингтон-бич, купались и занимались серфингом. Боб научился этому, когда только переехал на побережье. Увидев, что Рэчел его освоила, он и ей купил доску для серфинга. Они обнаружили, что оба умеют играть в триктрак, и иногда с удовольствием занимались этим по вечерам. В другие вечера ездили в гости к друзьям, смотрели телевизор, ходили в кино.
Однажды Боб повез ее посмотреть первоначальный вариант «Покинутых» в одном из просмотровых залов студии «Магнум». Рэчел сидела как завороженная. Вспоминала детство и первые годы в театре, когда посещение кино было единственным развлечением. А теперь она сама — часть этой сказки из движущихся света и теней. И все же, в то время как одна часть ее «я» с упоением смотрела на экран, другая придирчиво оценивала созданный ею образ. «Правильно ли я выдержала паузу, — спрашивала она себя. — Не слишком ли исхудала на Бали? Не слишком ли много грима? Так ли я двигаюсь?»
Она еще ни разу не видела свою игру со стороны, и этот просмотр многое ей открыл. «В следующий раз, — думала она, — подрежу волосы чуть короче. И надо обязательно брать уроки танца и пластики». На этот раз сценические методы не повредили, но только потому, что в фильме много крупных планов. Больше это ей с рук не сойдет, даже и надеяться не стоит.
Всю обратную дорогу она молчала.
— Тебя что-нибудь беспокоит? — спросил Боб.
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Мне кажется, это в некотором смысле шок — в первый раз увидеть себя на экране.
— Да нет, по-моему, я неплохо сыграла.
Однако в глубине души Рэчел ощутила гложущее беспокойство. Последние недели она совершенно не думала о сцене. Ей казалось, что там, в театре, в Англии, она в полную меру насладилась аплодисментами, на всю оставшуюся жизнь. Теперь она уже не была в этом уверена. Только что, на просмотре, она снова вспомнила о зрителях. Достаточно ли убедительно она играла? Поверят ли зрители? Увлечет ли их фильм? Чем больше она о них думала, тем больше тускнела в ее представлении ее теперешняя жизнь.
Серфинг уже не казался таким захватывающим. Готовка начала надоедать. Даже магазины Родео-драйв утратили свое очарование. Она было уже совсем решила отказаться от роли Лили в спектакле на Бродвее — знала, что это нарушит их совместную жизнь с Бобом. Но теперь, кажется, передумала. Ведь больше такого случая может и не быть. Всю следующую неделю она пыталась прогнать из головы огни Бродвея и Шефтсбери-авеню, но безрезультатно. Через неделю, когда Боб уехал на студию, она позвонила в Лондон Десмонду Френчу.
— Какого числа меня ждут в Нью-Йорке?
На следующий день Десмонд Френч позвонил в Лос-Анджелес. Боб Делани сразу взял трубку. Он только что вернулся с производственного собрания на студии.
