Ханна Хауэлл - Если он неотразим
Олдус. Хартли молил Бога, чтобы его друг не оказался бредом, вызванным болью, которую он испытывал. Один из людей Клодетты подхватил молоток, а другой деловито привязывал ногу Хартли к деревянному чурбану. Если Олдус не померещился, если помощь действительно близка, пусть она появится прежде, чем молоток упадет на пальцы ног, молился Хартли. Видя, что Клодетта держит в руках нож, он понял: переломы пальцев всего лишь начало. Если его друзья не поспешат, скоро можно будет не беспокоиться о тишине. Его вопли перекроют любой шум, который они создадут.
Алтея расхаживала взад и вперед перед дверью здания, в котором держали в заточении Хартли. Люди Аргуса быстро и тихо убрали охранников Клодетты. Алтея не переставала удивляться многочисленным талантам своего кузена, и это позволяло ей сдерживать страх за Хартли. По крайней мере, она находила в себе силы не совершать ничего глупого и опасного. Но теперь, когда Хартли так близко, страх за него превратился в зверя, терзающего, изводящего ее изнутри. Ей потребовались все остатки силы воли, чтобы не ворваться в здание, во весь голос выкрикивая его имя, и тем самым не разрушить всю проделанную работу.
— Хватит, Алтея, а то ты протопчешь перед дверью такую глубокую канаву, что нам придется строить мост, чтобы через нее перейти, — сказала Олимпия, хватая Алтею за руку и вынуждая ее остановиться.
— Я знаю, знаю. — Алтея потерла лоб. — Мне просто нужно увидеть его, узнать, что он жив. Мне хочется стать валькирией, тогда бы я смогла участвовать в спасении, выкрикивая какой-нибудь языческий воинственный клич и размахивая мечом. — Она слабо улыбнулась, а Олимпия рассмеялась. — Я хочу, чтобы Хартли оказался дома. — Она тяжело вздохнула и поспешила признаться: — И, Господи, прости меня, я хочу увидеть Клодетту мертвой.
— Я думаю, Бог простит тебя за это. А мне бы хотелось, чтобы она испытала все страдания, телесные и душевные, которые доставила другим.
— Это было бы справедливо, но будем надеяться, что слова священников правдивы и что она проклята и будет жестоко страдать за свои грехи в загробной жизни.
— Да, дьявол, несомненно, опытнее в мучениях, чем эта тварь. — Олимпия вздохнула, когда Алтея вздрогнула. — Извини. Иногда я сначала говорю, а потом думаю. Скоро все закончится. С Клодеттой остались только трое охранников. К тому же Олдус — мастер незаметно подползать к людям. Этот мерзкий сброд будет схвачен, связан и отправлен на виселицу, они и глазом не успеют моргнуть.
— Я очень удивлена. Как и когда Аргус успел научиться всем этим вещам, этому шпионскому делу? Я всегда думала, что он, ну, просто Аргус.
— Он долгое время был членом тайного общества. Большинство наших родичей состоят в нем. Некоторые работают как полноправные члены этого тайного общества, другие просто подключаются время от времени. Я за него беспокоюсь, но он делает то, что считает нужным, и ему это нравится. Вообще-то я ему завидую, даже, несмотря на опасности, которым он себя подвергает. А потом я вспоминаю случаи, вот такие, как этот, и решаю, что все мужчины немного сумасшедшие.
— Как мне хочется потребовать от Хартли, чтобы он прекратил заниматься этим!
— Тебе лучше промолчать. Но не думаю, что тебе стоит беспокоиться. Как только Хартли узнает, что скоро станет отцом, он отойдет от этих опасных игр, если и так уже не сделал этого ради тебя.
Алтея удивленно поморгала, глядя на свою кузину, пытаясь понять, что она сказала.
— Я не ношу ребенка Хартли. Еще слишком рано.
— Достаточно и одного раза. Леопольду очень нравится говорить, что все мы кролики.
— Как приятно. Откуда ты знаешь, что я жду ребенка?
— Я узнала это только сейчас, когда взяла тебя за руку. Ты бы и сама уже заметила, но ты слишком увлеклась всеми этими интригами. Поверь мне — ты ждешь ребенка. Можешь подождать и пока не говорить об этом Хартли. Я ничего не скажу.
Алтея и не хотела пока говорить. Она поверила Олимпии и даже почувствовала, как в ней зарождается радость. Неужели она станет матерью? Нет, радоваться пока рано. Хартли сначала нужно восстановить свои силы и дать ей понять, что он ждет от нее не просто удобного брака. Ей хочется любовного союза, и теперь у нее есть всего несколько месяцев, чтобы его создать.
— Ты этому училась? Читала книги о великих инквизиторах? — спросил Хартли Клодетту, преодолевая желание съежиться от предстоящей боли. — Или такая жестокость естественна для тебя?
— Я делаю все необходимое, чтобы получить нужные сведения, — отрезала Клодетта.
— Ты делаешь это ради денег, из жадности и извращенного чувства власти. Тебе кажется, так ты становишься сильнее, чем жалкие сволочи, над которыми ты издеваешься. Привязать человека к креслу, а потом резать его и ломать ему кости — так поступают трусы. А тот, кто испытывает наслаждения от таких действий, — у того действительно больны и разум, и душа.
Краем глаза Хартли следил за тем, как приближаются темные фигуры, и молил Бога, чтобы это оказались его спасители. Даже если это будет стоить ему пары пальцев на ногах, он отвлечет внимание Клодетты на себя. Три ее лакея следили за хозяйкой, все их внимание было приковано к ней. Очевидно, они считали себя в безопасности и думали, что здание хорошо охраняется. Хартли был знаком с сэром Аргусом очень недолго, но он уже понял: Аргус попадет куда захочет.
— Понимаю, что ты пытаешься сказать. Раз я женщина, то должна быть нежной и покорной, — засмеялась Клодетта. — Ты такой же дурак, как и все мужчины. Женщина так же способна на кровавое или жестокое дело, как и любой мужчина. Ты бы ведь никогда не назвал безумным мужчину, который пытками добывает информацию из другого мужчины?
— Дорогая моя злобная ведьма, конечно, назвал бы.
— И я тоже, — произнес низкий голос, а чья-то рука схватила Клодетту за руку, в которой она держала нож.
Дальше все происходило очень быстро. Хартли не смог бы рассмотреть все, даже если бы его глаза видели лучше и не были бы такими опухшими. Клодетта сопротивлялась, но Аргус в мгновение ока сумел связать ей руки. Троих ее пособников утихомирили Яго, Олдус, Джиффорд и еще три человека, которых Хартли не знал. Люди Аргуса, предположил он, и на душе стало легче.
Олдус разрезал ремни, которыми Хартли был привязан к креслу.
— Проклятие, старина, хорошо же они поработали над твоим красивым лицом.
— Так же они поступили с Роджерсом и Петерсоном, — сказал Хартли.
— Точно, хотя и не так тщательно.
Хартли посмотрел на Клодетту и, понимая, как по-детски это звучит, все-таки произнес:
— Я же тебе говорил.
— Приведите Алтею, — велел Аргус Джиффорду. — И что-нибудь, чтобы вынести отсюда Хартли, сам он идти не сможет. Еще нам понадобится помощь с арестованными. — Аргус передал Джиффорду записку, которую, очевидно, приготовил заранее. — Пусть кто-нибудь из моих людей доставит ее Уэрлокам — Уорренам.
