Нора Робертс - Вечные сны о любви
В масках было что-то очаровательное и в то же время зловещее. Анонимность этих искусно раскрашенных предметов из папье-маше позволяла слиться с толпой, стать кем угодно — или никем.
Она подумала, не сделала ли это девушка с рисунка. Или девушка из ее сна. Клэр была уверена, что это один и тот же человек. Рисунок положил начало снам, которые были так очаровательны, а заканчивались тем, что она в ужасе просыпалась. Это было единственным логическим объяснением.
Была ли она молодой дамой из знатной семьи, которая искала наслаждение в приключении? Или служанкой, которая взяла накидку и маску своей хозяйки, чтобы ускользнуть и повстречать любовника? Ходила ли она когда-нибудь по этим же самым улицам в своих изысканных вышитых туфлях?
Интересно, как ее звали, и куда она шла, когда художник запечатлел ее. Клэр оглянулась. Черт, интересно, куда это я иду!
Она свернула на неизвестную улочку, пока ее мысли блуждали, и очутилась на полпути на крутой calle, где не видно было ни души.
Ее сердце остановилось, потом пропустило удар, когда она увидела старинную дверь, вделанную в глухую стену. Знакомая декоративная железная решетка была высоко вставлена в толстое дерево, и снаружи отсутствовала ручка. Точно такая же дверь, как и в ее снах.
Клэр запаниковала. Что-то из ее сна. То, чего она не могла отчетливо вспомнить…
Она заставила себя подойти к двери. Пальцы прикоснулись к погрубевшему от времени дереву, паника усилилась. Ей захотелось убежать, но она не сдавалась. Низ кованого чугуна был на уровне ее подбородка. Она заглянула внутрь, хотя сухие листья какого-то вьющегося растения закрывали вид на дворик.
В этом месте не было ничего особенного. И ничего особенного она тоже не увидела — участки красновато-коричневых стен, образующих здание, горшок с пурпурным базиликом, край темно-синей ставни и кожаную детскую сандалию. Таким мог быть любой частный двор в городе.
Вдруг возникло какое-то размытое движение, и Клэр инстинктивно вздрогнула. Поблизости прозвучал низкий раздраженный кошачий вой. Через мгновение лоснящаяся желтая кошка прыгнула со стены на мостовую внутреннего дворика. Клэр отпрянула от калитки.
Вместо того чтобы вернуться, пошла дальше.
Она все еще думала о девушке, которая преследовала ее во снах, когда очутилась на маленькой площади, совершенно очаровательной. Недвижимость в Венеции была слишком дорогой, так что она поразилась, обнаружив участок зелени. Кто бы ни жил в окружающих величественных палаццо, эти люди, должно быть, обладали властью и влиянием. Сейчас большинство зданий были превращены в многоквартирные дома, а их первые этажи — в соблазнительные магазины.
Она собиралась войти в ювелирную лавку, когда увидела позади себя отражение: ФРАСКАТТИ — вывеску из золоченых выцветших букв на черном фоне. Место, о котором говорил ей Пьетро. Перейдя по мосту на противоположную сторону, она стала изучать товар, выложенный на красном бархате в витрине маленького магазинчика.
Тут было все вперемешку: гравюра моста Риальто (Знаменитый мост в центре Венеции через Большой канал в самой узкой его точке. Построен в конце XVI в.) на подставке рядом с фарфоровой куклой, с полдюжины старинных винных бокалов цвета спелой сливы из стекла Мурано, декоративный набор, несколько потускневших серебряных расчесок с монограммами, растрескавшееся изображение херувима, крашенного под черное дерево.
И ожерелье.
Отголосок сна заставил ее вздрогнуть. Она смотрела на старинную безделушку. Та была сделана из прозрачного венецианского стекла, отливающего золотом, с вплетенными бусинками гранулированного золота. В центре находилось что-то вроде кулона. Могло ли это быть рубином в форме сердца?
Нет. Невозможно. Но сердце в ее груди тикало, как бомба с часовым механизмом. Прикрыв стекло рукой, она пыталась разглядеть украшения получше. Освещение было неудачным — свет отражался от окна.
Неужели это было то же самое ожерелье, что и на рисунке? Клэр не была в этом уверена. Но все же…
Лишь на мгновение она представила: прохладу ожерелья из снов на шее, легкий вес кулона.
Сердце ее трепетало, словно у него были крылья. Клэр протянула руку и взялась за дверную ручку. Дверь мягко отворилась.
Глава 4
В магазине царил полумрак. Клэр услышала тихий звон колокольчика. Когда глаза привыкли, она различила венецианское зеркало, пару ламп филигранной работы и старые кружевные воротнички в витрине. Она отшатнулась, когда что-то прикоснулось к ее затылку. Это было всего лишь чучело обезьяны, которое глядело на нее своими черными стеклянными глазами.
— Так-так, — пробормотала она. — Я отсюда ухожу.
Прежде чем она успела повернуться, в глубине магазина отодвинулась штора и вышла полная темноглазая женщина. На ней был великолепно сшитый костюм из черной камвольный ткани и целая охапка тонких золотых браслетов, которые нежно позвякивали при движении.
— Bon giorno, signorina.
Клэр ответила на своем ломаном итальянском, и лицо женщины изменилось.
— А, добрый день, синьорина. Я вас приняла… за кого-то другого. Вы из Америки?
— Да, только что приехала в Венецию.
— Мы польщены. Вам что-нибудь показать?
Клэр колебалась, чувствуя себя глупо. Ожерелье не могло быть тем же самым.
Но оно было тем самым. Она знала это с того самого момента, как увидела его, разложенное на квадрате черного бархата. Не хватало лишь кулона. Клэр увидела кусочек золота, с которого он когда-то свисал.
— Тут раньше был кулон.
Владелица магазина была поражена.
— Да, синьорина. Он у меня здесь.
Наклонившись к витрине, она достала маленький футляр. Однако когда она выпрямилась и открыла крышку, это оказался всего лишь кусочек гранулированного золота в форме сердца.
— Не хватает рубина, — разочарованно сказала Клэр.
— Это мог быть и другой камень, — ответила женщина, улыбаясь. — Или даже кусочек венецианского стекла.
— Нет. — Клэр была уверена. — Это был рубин. Quando? Как только это слово слетело у нее с губ, она поняла, что сказала не то. Это означало «когда», а не «сколько».
— Э-э… Quant-u, per favore?
Женщина назвала сумму, которая показалась Клэр удивительно низкой. Быстрая сделка, и ожерелье было у нее. Она прикоснулась пальцем к кулону.
Тот был прохладным, но тепло пронзило руку Клэр, разорвавшись на маленькие золотые искорки. Ощущение было таким острым, таким пронзительным, что она отдернула палец, почти уверенная, что увидит кровь.
Между нею и ожерельем проплыло видение, принимая очертания, глубину и текстуру.
…светлые оштукатуренные стены. Парапет грациозного моста. Промелькнувшая фигура в плаще и золоченой карнавальной маске. Потом движущаяся мозаика: бледные булыжники мостовой, кромка золотистого бархатного платья, кончик изящной вышитой туфли. Сияние рассеянного света звезд, отражающегося в черно-зеленых водах канала.
Цепенящий холод. Страх. О Боже, этот страх…
Через мгновение видение исчезло. Ей было плохо, у нее кружилась голова.
Мир стал черным, с едва различимыми пятнами света. Она будто смотрела сквозь темную ткань, изъеденную молью. Потом Клэр поняла, что лежит на полу, а женщина из магазина озабоченно склонилась над ней.
Зрение начало проясняться, вернулся слух. Мир был по-прежнему в беспорядке. Она услышала звон колокольчика, затем обмен быстрыми итальянскими фразами, — причем она понимала каждое слово.
— Она просто стояла здесь, смотрела на ожерелье. Потом ее лицо сделалась белым, как у мраморного херувима, и она рухнула на пол.
— Я принесу холодную ткань и воду.
— Может быть, врача, попа?
Небольшая пауза. Появилось пожилое лицо, и пара темных глаз внимательно посмотрела в глаза Клэр. Ей казалось, что она смотрит сквозь них и дальше, по ту сторону, в бесконечное завтра. Или вчера.
— С ней будет все в порядке. Она просто слишком чувствительная и увидела что-то из прошлого. Это может вывести из равновесия.
Обе женщины подняли глаза, когда на Клэр упала тень и сквозняк от открытой двери пронесся мимо них, словно дух. Она мигнула. Женщины по-прежнему говорили на мелодичном итальянском языке, но теперь она не смогла понять ни слова. Потом возле нее на коленях оказался Вэл. Под загаром лицо его было таким же белым, как и у нее.
— Клэр? Ты меня слышишь? Что случилось?
— Я… Я не знаю.
— Обморок, синьор, — сказала пожилая женщина и покачала головой. — Нельзя ходить целый день и не кормить свой желудок. Bella signorina должна что-нибудь поесть. Что-нибудь побольше, чем мороженое. La minestra для primo. Потом risi i funghi. И, — твердо добавила она, — стакан хорошего vino rosso.
