Лоррен Мартин - Цветные бусы мечтаний
Ее взяли в заложницы. Черт возьми, придется смириться…
Что бы об этом сказала ее бабушка?
Эм Джи скользнул на место водителя и принялся шарить под ковриком.
— Что здесь забавного? — спросил он, услышав короткий нервный смешок.
Кэтлин покачала головой, не в силах объяснить этого. Чтобы понять соль ситуации, нужно было знать Юджинию Маргарет Лаундер. Любое событие в жизни может обернуться катастрофой, говаривала бабушка. Поэтому надо просто научиться никому не доверять.
Кэтлин подозревала, что стоит ей задуматься над происходящим, как у нее начнется истерика.
— Ничего забавного, — заверила она, когда Эм Джи наконец нашел ключ и завел мотор. — Поверьте.
Может быть, ей удастся овладеть собой, если сделать вид, что ничего не случилось. Если бы она смогла закрыть глаза, сосредоточиться и подумать о чем-нибудь другом… Так она и сделала. Когда их машина влилась в общий поток, вызывая негодующие гудки, Кэтлин вспомнила о ватрушке, которую купила, чтобы съесть вечером, о том, кто же вместо нее — похищенного адвоката — выслушает показания вызванной на сегодня миссис Фернандес… Интересно, когда Эм Джи сумел подготовиться к побегу, если большую часть вечера она просидела с ним? Как она ни старалась, а отвлечься ей так и не удалось.
— Где вы взяли машину? — спросила она слегка дрожащим голосом, пытаясь если уж не успокоиться, то хотя бы удовлетворить профессиональное любопытство.
Эм Джи ответил лишь тогда, когда они миновали перекресток. Над линией горизонта показался вертолет. Но, увы, он не имел к происшедшему с Кэтлин никакого отношения. Прострекотав прямо над их автомобилем, он вскоре скрылся из вида.
— Друг.
— Конечно… — Кэтлин откинула голову назад и часто-часто заморгала, борясь со слезами, которые ни за что не хотели отступать. — Если это действительно такой всемогущий и преданный друг, то почему он не мог защитить вас в тюрьме?
— Никто не может защитить от награды в миллион долларов, — убежденно проговорил он. — Пристегните ремень.
У нее снова вырвался смешок.
— Никогда не имела дела с более заботливым похитителем.
— А вам уже доводилось иметь с ними дело? — осведомился он, не отрывая глаз от утренней улицы, забитой машинами. — Тогда вы будете давать мне советы. Киднеппинг для меня в новинку.
— Нет, не доводилось, — сообщила ему Кэтлин, гадая, не сошла ли она с ума. Резкие переходы от смеха к слезам давали почву для такого предположения. — Хотя один совет с радостью дам. В следующий раз, прежде чем увозить женщину силой, как следует помойтесь. Это здорово поднимет ее настроение.
Наградой ей стала кривая усмешка.
— Что, неужели так тяжко?
Девушка покрутила головой и испустила чистосердечный вздох.
— Вы слишком долго прожили на улице.
— Это будет моей второй заботой.
— А что будет первой?
— Убраться как можно дальше отсюда.
— Естественно.
Даже если бы ее руки не дрожали, словно у больного малярией, Кэтлин все равно не смогла бы справиться с ремнем безопасности. Впрочем, она предприняла героическую попытку, не зная, чем еще заняться. Да, мистера М. Дж. Тобина не следовало выводить из себя. Он стучал пальцами по баранке, как по тамбурину, и тихонько насвистывал что-то непонятное, то и дело меняя ряд. Исходившее от него напряжение ощущалось сильнее, чем запах застарелой грязи.
Судорожно вздохнув, Кэтлин бросила бесплодные попытки справиться с ремнем. Она ненавидела. Ненавидела чувствовать себя беспомощной. Ненавидела испуг, который мешал ей дышать и одновременно лишал выдержки и терпения. Именно это заставило ее уйти с поста общественного защитника. Было неприятно думать, что через год на новой, с трудом добытой работе ей вновь пришлось столкнуться с прежними переживаниями.
— Не могу, — простонала она.
Он даже не посмотрел в ее сторону.
— Чего не можете?
Кэтлин хотелось спросить, в алфавитном или хронологическом порядке перечислить все, чего она не может. Но опустила голову, лишь бы не встречаться с ним взглядом, лишь бы не думать, что заставило бывшего суперагента решиться на последнее средство…
— Не могу справиться с ремнем. Тут защелка в другую сторону. Если левая рука прикована к правой дверце, для этого требуется большая ловкость.
— Зато это дополнительный шанс уцелеть во время погони. Пропустить ремень сверху.
Но ей все уже стало безразлично. Она ничего не хотела. Впрочем, это было не совсем верно. Ей хотелось успокоить себя какой-нибудь наспех выдуманной ерундой. Хотелось, чтобы ее выпустили из машины на ближайшем перекрестке. Но эти мечты были такими же нереальными, как и попытки справиться с ремнем безопасности.
— Кэтлин…
Она покачала головой, но подчинилась, вздернула ремень повыше и пропустила его через грудь. Эм Джи принял у нее конец ремня, и Кэтлин почувствовала, как его рука нащупала застежку. Пока он пытался делать две вещи одновременно, машина моталась из стороны в сторону. А ведь у него были и другие заботы. Девушка надеялась, что он все же помнит о своем пистолете и о том, что город полон полицейскими, которые вот-вот сядут им на хвост.
Она теснее прижалась к дверце автомобиля, пытаясь уклониться от его прикосновений. Во что бы то ни стало избежать любого контакта с ним. Как ни крути, он — предатель. Он посягнул на ее свободу и безопасность — подверг ее худшей из опасностей.
Это значило, что она не должна обращать внимания на то, какая у него сильная и умелая рука. Она не должна замирать от того, что его пальцы на секунду, пусть случайно, коснулись ее бедра.
— Все, — объявил он, когда раздался металлический щелчок. — Что-нибудь еще?
Кэтлин издала удивленный смешок.
— А что я еще могу пожелать?
Когда они резко затормозили перед въездом на шоссе, девушка уперлась ногами в пол, чтобы не соскользнуть с сиденья. Ремень впился ей в плечо. Кэтлин предпочла закрыть глаза. Если им суждено разбиться, лучше ничего не видеть. Всего этого было слишком много для голодного человека.
— А что вы будете делать, когда вас схватят? — спросила она.
— Не схватят.
Опять раздался смешок, на этот раз саркастический.
— Это я уже слышала, и не один раз, — заверила Кэтлин. — Нечто подобное можно найти в книге «Знаменитые предсмертные слова», раздел «Опасность».
Он переключил скорость и прибавил газу. Пожалуй, они ехали по Восьмидесятому шоссе, пересекавшему бухту и уходящему на восток. Интересно, гонится ли за ними кто-нибудь?
— Я хочу есть.
Он оглянулся.
— О чем вы? Сейчас только десять часов утра.
