Наташа Окли - Грот Посейдона
Изабелла снова поцеловала Фабиана.
— А еще у него шрам от ожога на шее. Ты не знаешь, откуда они у него?
— В его доме был пожар. — Бьянка обхватила колени руками. — Кажется. По крайней мере, так говорят. Его жена и малыш погибли во время этого пожара.
Погибли?! Она не ослышалась? Изабелла подняла глаза.
— Это случилось несколько лет назад, — продолжила Бьянка. — Я не знаю подробностей, потому что это было за несколько лет до моего приезда сюда. Стефано знает об этом лучше, поскольку его родители живут сейчас в нескольких километрах от того места, где это произошло. Хочешь, я расспрошу его?
Изабелла покачала головой.
— Никто меня не предупредил. Для меня это стало шоком.
— Думаю, что люди предпочитают не говорить о подобных вещах.
— Даже если и так…
Кто-то должен был подумать о том, чтобы упомянуть о таком важном обстоятельстве. Например, Люка. Он ведь наверняка все знал.
Бьянка улыбнулась, погруженная в собственные мысли.
— Тебе нужно иметь больше женщин в своей команде, если хочешь располагать достаточной информацией. Прости, мне не пришло в голову рассказать тебе об этом. — (Фабиан завозился и запищал.) — Ну вот! — воскликнула Бьянка, потянувшись за сыном. — Проголодался. Ничего удивительного, ведь он проспал почти четыре часа. — Тебе обязательно улетать завтра на Нироли? Я так давно тебя не видела!
Изабелла улыбнулась.
— Ты скоро устанешь от папарацци, которые будут поджидать тебя на каждом углу.
— Ничего подобного. Я…
Дверь распахнулась. Вошла горничная с письмом в руке.
— Принесли письмо для Ее Королевского Высочества, — сказала она, протягивая конверт.
— Спасибо, Карин. — Изабелла протянула руку и удивленно взглянула на Бьянку. — Кто это мог написать мне сюда? — Она вскрыла конверт и извлекла из него лист бумаги, исписанный уверенным почерком.
— Ну?
— Это от Доминика Винчини.
— Откуда он знает, что ты здесь?
— Я сказала его сестре.
Изабелла нахмурилась, читая. Письмо было коротким и деловым.
— Сильване?
Изабелла подняла глаза.
— Ну да. Она присутствовала на нашей встрече сегодня.
— Она мне нравится. Она его сводная сестра, как ты знаешь.
Нет, она не знала. Изабелла снова нахмурилась. Об этом ей тоже не сказали.
— И что же предлагает Доминик?
— Ужин.
Брови Бьянки поползли вверх.
— Я же говорила тебе, что все они становятся ручными.
— Только не этот. — Определенно не этот. — Чисто деловой ужин.
Но так ли это? Изабелла не была в этом уверена. Неожиданно все в ее душе затрепетало.
Доминик сразу понял, что приехала принцесса Изабелла. Он увидел на мониторе, как бросились к ней папарацци, увидел, как она привычно улыбнулась им и как ее телохранитель ловко оттеснил их.
Он провел рукой по волосам и, наверное, в сотый раз задумался над тем, зачем ему это нужно. Сильвана поддержала его идею, но она поддержала бы все, что могло бы убедить его вернуться на Монт-Авеллан.
Выключив монитор, Доминик встал, взял пиджак и направился к лифту.
Это никакое не свидание, проговорил он про себя. Упаси бог! Однако он нервничал так, как когда-то подростком, собираясь на встречу с Иоландой. Как много лет прошло с тех пор! Восемнадцать. Нет, девятнадцать. Девятнадцать лет!
Доминик опустил закатанные рукава белой рубашки и надел пиджак. Ему приходилось все время напоминать себе о том, что речь идет исключительно о бизнесе. А бизнес — это то, с чем он справлялся лучше всего. Что помогало ему жить…
Но он перестал относиться к предстоящей встрече как к деловому мероприятию, когда, выйдя на шестом этаже, оказался на террасе. Лимонные деревья, белые цветы и нарядные светильники, украшавшие ее, казались почти свадебным убранством. Если бы у него было время, он бы попросил убрать свечи с обеденного стола. Они создавали совершенно неправильное впечатление…
Он обернулся, заслышав шаги. Метрдотель распахнул двери и объявил о приходе принцессы.
Она и выглядела как принцесса. Ее густые светлые, медового оттенка волосы были высоко подняты, легкие завитки обрамляли лицо. Господи, она прекрасна! Как майское утро. Свежая и многообещающая.
Доминик понимал, что должен выйти ей навстречу, поприветствовать, но ноги не слушались его.
Теплый летний ветерок шевелил легкий шелк ее платья. Она выглядела не так, как в прошлый раз. Более раскованной… и невероятно сексуальной. В другой жизни ему бы захотелось ее поцеловать. И он знал, что ее губы были бы теплыми. Соблазнительными.
Он сделал шаг вперед.
— Ваше Королевское Высочество, — произнес он прерывистым низким голосом.
— Называйте меня Изабеллой, пожалуйста.
Она протянула руку, и он пожал ее. Ее ладонь была теплой, а пальцы — холодными. Он взглянул в ее глаза. Они были цвета жженого сахара.
Плохая это была идея! Никуда не годная. В глубине души он чувствовал, что эта женщина не оставила его равнодушным. Один только бог знает, почему. Может быть, это следствие его холостяцкой жизни?
Однако он понимал, что здесь было нечто большее. Нечто, похожее на встречу родственных душ. Доминик сделал глубокий вдох.
— Спасибо, что сразу откликнулись и пришли.
И тут она улыбнулась. Ее улыбка разрушила всю его оборону. И Доминик словно очнулся. Четыре года он едва ли замечал, кто составлял его окружение: мужчины ли, женщины ли. Его волновала лишь их компетентность, профессионализм…
Он никогда не обращал внимание на запах духов. Никогда. Но знал, что с этого момента всегда будет связывать Изабеллу Фиерецца с ароматом ванили и мускуса, соблазнительным и коварным…
— Я рада, что смогла прийти. Я улетаю обратно на Нироли завтра утром.
Доминик отпустил ее руку и отступил на шаг. Метрдотель повел Изабеллу к столу. Доминик смотрел ей вслед.
Мудрый человек отступил бы сейчас, но ему нравилось чувствовать боль, испытывать страдание…
— Как красиво, — пробормотала Изабелла, восхищенная открывающимся с террасы видом.
Дело было не только в ее безупречной красоте, а в каком-то ее внутреннем свете, лишавшем его душевного покоя.
Когда она села за столик, он устроился напротив и сделал знак метрдотелю, чтобы тот предложил его гостье вина.
— Я бы предпочла минеральную воду.
— Вы совсем не пьете?
— Редко.
Он понял, что за этим стоит. Понял, что принцесса Изабелла всегда чувствовала себя при исполнении обязанностей и не сомневалась в том, что снимок опьяневшей высокопоставленной королевской особы обошел бы весь мир.
Доминик сделал знак метрдотелю, чтобы тот убрал оба винных бокала.
