Джоан Пикарт - Это наша ночь
Проходя мимо высокого зеркала, она поймала свое отражение и остановилась, оглядывая себя с головы до ног. Вот она, Аннабелла Эбрахам — ничем не примечательная молодая женщина. При росте пять футов пять дюймов она весила ровно сто двенадцать фунтов. Ее ноги были длинными и стройными, а грудь несколько великовата для худощавой фигуры. Аннабелла предпочитала свободную одежду консервативных тонов, чтобы скрыть худобу, и всегда выбирала мягкие удобные туфли без каблуков, стесняющих энергичную размашистую походку.
Такой она предстала в зеркале, и собственное отражение не вызвало у Аннабеллы ни радости, ни гордости. Повинуясь внезапному импульсу, она вытащила шпильки из тугого пучка на затылке. Густые вьющиеся волосы тяжело упали на плечи, волнами заструились по спине. Она перекинула их вперед, так, чтобы они спрятали грудь под своим живым покровом… грудь, все еще ноющую при воспоминании о прикосновении горячих рук Терри Расселла к ее плечам.
2
Терри сидел на оплетенной вьющейся зеленью террасе родительского дома и разглядывал светлячков, пляшущих на темном бархате летней ночи. Весь день он помогал отцу выкорчевывать старые пни с заднего двора и сейчас чувствовал приятную усталость, охватившую его. Сидя на деревянных качелях, подвешенных к потолку на длинных цепях, он медленно раскачивался, прислушиваясь к знакомому с детства поскрипыванию. Отец Терри, Майк, сидел откинувшись в кресле с высокой спинкой и курил свою любимую трубку. Аромат крепкого табака распространялся по террасе.
И вместе со знакомым запахом отцовской трубки Терри охватили воспоминания о детстве и юности, о годах возмужания, проведенных в родном доме.
«Как чудесно снова оказаться дома», — подумал он. Он чувствовал, как с него спадает напряжение последних лет, как замедляется бешеный темп жизни, которую он вел, мотаясь по всему свету. Ему нравилась его работа летчика в «Сент-Джон Энтерпрайзис», нравились окружавшие его люди, и особенно хорошо он чувствовал себя в полете, управляя послушной крылатой машиной. Но сейчас, в данный момент, он был счастлив, что снова оказался дома.
Мэри Расселл появилась на террасе, неся поднос с тремя стаканами лимонада.
— Спасибо, мама. — Терри взял предложенный стакан. — Я как раз ударился в воспоминания о прежней жизни дома и явственно ощутил чудесный вкус твоего лимонада. Ты по-прежнему делаешь его из лимонов вон с того дерева. — Он сделал жадный глоток. — Великолепно.
Мэри протянула Майку высокий стакан, взяла сама и устроилась поудобней на маленьком диванчике.
— Как хорошо, что ты приехал, — сказала она с оттенком легкой грусти. — Твой приезд действительно навевает мысли о прошлом, правда, Майк?
Майк в ответ усмехнулся.
— Помнишь, когда наши трое детей еще жили в родном доме, девочки почти каждый вечер кричали на Терри, чтобы он оставил их в покое и не мешал собираться на свидания. И угрожали, что, если он еще хоть раз заглянет к ним в комнату или отпустит шуточки насчет их причесок и нарядов, они запрут его в ванной.
— Сестры меня недооценивали, — с улыбкой сказал Терри. — У них был самый лучший младший братец, которого они только могли пожелать, но девчонки не понимали этого.
— Может быть, и мы с отцом многого не понимали. По правде говоря, ты был сущим наказанием, сынок, — сказала Мэри с мягкой улыбкой.
— Просто я всегда кипел новыми идеями и что-то придумывал, мама. Я никому не давал расслабиться.
— Да, это уж точно, — кивнул головой отец.
— Но все же я очень рада, что ты снова с нами, — сказала Мэри. — Конечно, мы всегда собираемся вместе на Рождество у одной из твоих сестер, в Детройте или Майами, но ты так давно не был в родном доме, не спал в своей собственной постели, не ел те блюда, что любил в детстве, и…
— И не пил твой замечательный лимонад, — вставил Терри и осушил стакан. — Как хорошо дома. Я даже не осознавал, насколько устал от кочевой жизни и странствий по свету. Но я понял, что мне необходим отпуск, когда вышел из самолета в Париже и не смог сообразить, в каком городе нахожусь.
Мать укоризненно покачала головой.
— Нельзя так много работать, сынок. Ты должен поберечь себя.
— Бывают периоды в жизни, когда работа поглощает целиком, — возразил Терри. — Я помню, как отец падал от усталости, приходя из гаража. Ты скучаешь по тому времени, папа?
— По той работе? Нет, я был готов уйти на покой. Иногда я бываю в гараже, и меня просят отремонтировать забарахливший двигатель или заменить свечи зажигания. Немного повожусь с мотором, и с меня этого достаточно. — Он немного помолчал. — Представляю, какой мощный двигатель на «Сессне», которую выиграла мисс Аннабелла.
Терри сделал жест рукой, подбирая нужные слова.
— Она парит в воздухе и отвечает на любое мое движение, как возбуж… — Он запнулся и быстро посмотрел на мать. — Как прирученная птица.
Майк понимающе хмыкнул, и Терри усмехнулся в ответ.
— Не могу себе вообразить мисс Аннабеллу в качестве владелицы самолета. — Мэри, казалось, не заметила, какими взглядами обменялись мужчины. — Должно быть, она сама поражена до глубины души.
— Она скорее разочарована, — пояснил Терри. — Она хотела выиграть в лотерею фарфоровые тарелки с фиалками по краям.
— Это так похоже на мисс Аннабеллу, — сказал Майк. — Иногда она напоминает мне робкую, испуганную мышку.
«Скорее маленького воробышка, который боится летать», — мелькнуло в голове у Терри. Она боится не только летать на самолетах, но и расправить собственные крылья и добиться чего-то значительного в жизни. Черт возьми, для летчика он слишком поэтичен. Временами Терри становился неисправимым романтиком.
— Я пообещал ей поискать покупателей на этот самолет. Мое обещание, кажется, немного успокоило ее.
— Очень любезно с твоей стороны попытаться помочь мисс Аннабелле, Терри, — похвалила сына Мэри.
— Я посмотрю, что смогу сделать для нее. А почему все называют ее мисс Аннабелла? Все, даже вы, а ведь ей только двадцать пять.
— Я никогда не задумывался об этом, — ответил Майк. — Это кажется таким правильным и естественным для всех. Мисс Аннабелла не похожа на других молодых женщин в нашем городе. Она… я не знаю, как бы тебе сказать…
— Она очень утонченная, — продолжила Мэри, — сдержанная. Ее присутствие благотворно влияет на всех, кто с ней общается. Она вызывает уважение…
«Неужели?» — с иронией подумал Терри. Образы, рожденные в его сознании при звуке ее голоса, были внушены отнюдь не уважением. Скорее это было похоже на вожделение.
