Синтия Пауэлл - Покоренный дикарь
— Поэтому мне и нужна ваша помощь. Вы можете объяснить мне, как лучше найти подход к животным.
В ее голосе Бренд слышал почти незаметные уязвимые нотки. Ей не было приятно просить его о помощи. Ее беспокоило это. Но почему? Что она скрывает? Что хочет доказать и кому?
Но как бы его это ни интересовало, это не его дело. Он, конечно, поможет ей с фотографиями, но не больше. Дальше была запретная зона. И ни ему, ни ей не стоило переступать границы этой зоны.
— Я не против, — ответил он. — Но сначала нам нужно кое-что прояснить. На этом ранчо существуют определенные правила, вызванные присутствием здесь хищных животных, и вам придется им подчиниться, в первую очередь, ради вашей собственной безопасности.
— Мне не раз приходилось работать в сложных условиях, — сказала Фалин. — Просто скажите мне, что можно и что нельзя. Я, разумеется, с уважением отнесусь к вашим желаниям.
Его желаниям? Она даже и представить себе не могла, какие у него желания. Бренду хотелось, чтобы Фалин перестала смотреть на него с таким открытым вызовом, сверкающим в ее больших зеленых глазах. Ему хотелось не замечать ни шелковистую копну ее волос, ни румянец, который покрывал ее щеки, когда она сердилась, ни то, с каким упрямством она прятала за уверенным поведением свою уязвимость.
Зачем он только ее встретил! Больше всего в эту минуту Бренду хотелось, чтобы она исчезла, испарилась, словно бы ее тут никогда и не было.
Но как бы ни было велико его желание, не мог же он просто так отправить ее обратно. К сожалению, ему придется позволить мисс Истбрук побыть здесь немного. Она нужна ему. Или, вернее, ему и его подопечным нужна статья в «Эко». Необходимо, чтобы люди знали о том, какая угроза нависла над животными во Флориде. Он уже потратил столько времени и сил на их спасение. Нельзя упускать ни малейшей возможности для достижения этой благородной цели.
Но, договариваясь с представителем «Эко» о фоторепортаже, Бренд даже представить себе не мог, кто приедет на ранчо. Боже, помоги ему. Судя по всему, следующие две недели будут весьма нелегкими для него. Он, конечно, объяснит Фалин, что можно и что нельзя.
Но хорошо бы ему самому не забыть об этом.
— Моя спальня, — неожиданно выпалил он.
— Что, простите? — опешила Фалин.
— Моя комната, — поправился Бренд, — это моя личная территория. Кроме нее, весь дом в вашем полном распоряжении. Что касается территории ранчо, не советую отправляться гулять одной. У животных, конечно, есть клетки, но я их использую лишь время от времени, и, если вы решите подойти к животным без моего ведома, я не могу гарантировать вам безопасность. Понятно?
Закусив нижнюю губу, Фалин задумчиво кивнула, видимо, вспоминая свое впечатление от встречи с Фэнгом.
— Отлично, — сказал Бренд, подхватывая ее сумки. — А теперь пошли. Я провожу вас в вашу комнату.
Фалин поднялась за ним на второй этаж и оказалась в просторном холле, в который выходило несколько дверей. Бренд открыл одну из них и жестом пригласил ее войти. Фалин переступила порог комнаты и поразилась ее простой, но приятной обстановке.
Обитые деревянными панелями стены отражали мягкий рассеянный свет, падающий с подвешенного к потолку вентилятора с подсветкой. На туалетном столике стояла корзинка с зелеными сосновыми шишками, от которых по всей комнате распространялся свежий терпкий аромат. Стоящая в углу двуспальная кровать манила к себе прохладой кремовых простыней и теплом белого вышитого покрывала.
Фалин подумала, что комнату вполне можно было назвать настоящим райским местом, если бы только в ней не находился Бренд. Своим присутствием он нарушал царившие в ней спокойствие и гармонию.
Она смотрела, как он вносит ее сумки:
— Спасибо.
Бренд в ответ кивнул головой, пробормотал «спокойной ночи», и через секунду его уже не было.
Вздохнув с облегчением, Фалин быстро достала из сумки ночную рубашку, разделась и нырнула в кровать.
Настойчивый стук в дверь прервал ее крепкий сон. Фалин резко подняла голову с подушки и села на кровати, щурясь от ярких утренних лучей, падающих в комнату сквозь оконные жалюзи.
— Да? — крикнула она, натягивая простыню на плечи.
Но вместо ожидаемого низкого мужского голоса Фалин услышала женский, к тому же довольно дружелюбный.
— Это миссис Твичфорд, дорогая. Экономка. Я могу войти?
С облегчением Фалин вскочила с кровати и, подгоняемая любопытством, поспешила открыть дверь. Интересно, что это за женщина, которая согласилась смотреть за домом Дикаря. Наверняка какая-нибудь сумасшедшая особа, такая же эксцентричная и нелюдимая, как и сам Вестон.
Но, к ее удивлению, миссис Твичфорд оказалась абсолютно нормальной и даже приятной женщиной. Ни безумного блеска в глазах, ни портящего фигуру уродливого горба, который почему-то представлялся Фалин. Она была здоровой, полной жизни, хорошо выглядевшей женщиной около пятидесяти лет, с добрыми серыми глазами и стройной осанкой.
Миссис Твичфорд смотрела на Фалин с одобрительной улыбкой:
— Доброе утро, дорогая. Наконец-то мой мальчик нашел себе подружку, которая не испугалась остаться здесь на ночь. Вы ведь приехали издалека?
Фалин энергично закачала головой, решив сразу прояснить обстановку:
— Нет-нет, вы ошибаетесь. Я вовсе ничья не подружка. Я фотограф и приехала сюда по заданию редакции.
— Да? — недоверчиво спросила миссис Твичфорд, оглядывая большую сумку для фотоаппарата, увеличитель и треножник с некоторым подозрением. — Ну, я не очень разбираюсь во всем этом. У меня есть несколько фотографий, но каждый раз, когда я фотографируюсь, у меня появляется чувство, что я делюсь чем-то очень личным. — Она понизила голос и многозначительно произнесла: — А некоторые вообще считают, что камера может украсть у человека душу.
Фалин про себя улыбнулась такой простой и бесхитростной оценке своей работы.
— Я тоже слышала об этом, — сказала она пожилой даме. — Некоторые первобытные племена до сих пор считают, что вместе с фотографией фотограф отнимает у человека частичку его самого. Я смотрю на это несколько иначе. По-моему, именно я вкладываю что-то свое в каждую фотографию. Надеюсь, в конце концов мне воздастся за это.
Миссис Твичфорд покачала головой, видимо, соглашаясь с этим логичным рассуждением:
— Смотрите только, будьте осторожны, не вкладывайте слишком много, а то ничего не останется, — посоветовала она.
Фалин вдруг пожалела, что не встретила эту женщину раньше, до того, как она так опрометчиво отдала часть себя Скотту. Но даже несмотря на то, что он лишил ее веры в людей, ему не удалось сломить ее. Она получила хороший жизненный урок, пусть даже и заплатила за него слишком дорогую цену. Теперь она знает, что нельзя ни перед кем открывать свою душу.
