Кара Колтер - Серебристый призрак
Джесси всегда считала, что обладает достаточно дисциплинированными мозгами, но сегодня ее разум вел себя предательски. Постоянно вызывал в памяти портреты Гарнера Блейка — его сердитые глаза, линию губ, широкие плечи. Ей и так достаточно тяжко давалось обучение новому делу, даже без этих дополнительных помех. Более того, позволяя себе думать о своем новом боссе, она ощущала чувство вины, словно была неверна милому, дорогому, интеллигентному Мичу…
Тогда она изобрела небольшую игру. Стоило Гарнеру Блейку прокрасться в ее мысли, она придумывала для него очередной эпитет.
Бесчувственный грубиян.
Неандерталец.
Самовлюбленный тупица.
Конечно, ей мало что о нем известно, но таких людей видно насквозь. Самоуверенный, самовлюбленный, само… само…
Как ни занимательна оказалась придуманная игра, масштабы хаоса на рабочем месте, которое Джесси пыталась привести в порядок, просто подавляли. Жутко хотелось разреветься.
С другой стороны, украдкой взглянув на часы, она осознала, что до окончания срока пари осталось всего двадцать три минуты! Хотя из-за жары подобное было маловероятным, Джесси начала надеяться, что Гарнер Блейк носит длинные кальсоны, а не «боксеры». И тогда, удостоверившись, что он исполнил свою часть сделки, она позвонит отцу и скажет, что не останется здесь больше ни на минуту.
Только она сняла жакет, отыскала в книге нарядов нужную строчку и начала прикидывать, сколько часов потребуется на ремонт тормозов, как входная дверь распахнулась. Вошел пожилой джентльмен. На поводке он держал пса. Робко улыбнувшись Джесси, он палил себе кофе и придвинул табуретку к стойке.
— Я Эрни, — представился он, — а это — мой пес Берт.
— Приятно познакомиться. — Она не совсем понимала, к чему такое начало. Джентльмен спустил пса с поводка, и тот мгновенно перебрался на ее половину комнаты, ткнувшись мокрым носом ей под юбку.
— Могу я чем-нибудь вам помочь? — Она попыталась оттолкнуть собачий нос.
— Да. Есть у вас сливки? — скромно спросил Эрни, явно не замечая, что его пес ведет себя просто отвратительно.
Сливки? В ее обязанности входит обеспечивать наличие сливок в автомастерской?! Тут не кафе, между прочим. Холодильник, потонувший в дебрях макулатуры, услужливо загудел. Если здесь и есть сливки, то, скорее всего, там. Пес, выглядящий помесью таксы с пуделем, последовал за ней по пятам.
Получив вожделенные сливки, Эрни принялся говорить и никак не желал останавливаться. Когда он начал расписывать вечеринку, организованную по поводу его восьмого дня рождения, пес подсунул нос под ее юбку и принялся подвывать. Джесси взглянула на часы, извинилась и вылетела в заднюю дверь.
— Где мистер Блейк?
Клайв изумленно поднял голову.
— Мистер Блейк? А… это Гарнер?
Она кивнула.
— Вон там. Проблемы?
Ага, еще какие! С нее хватит! Она не таксист, не телефонистка, не официантка, не профессиональный слушатель. И не потерпит, чтобы собаки совали голову ей под юбку и выли. Слишком много хотите от одного человека!
И вообще, в этой конторе дела слишком запущены. Фронт работ необозрим. Инструкций никаких. Как можно работать, когда этот пожилой джентльмен постоянно тарахтит над ухом? И звонит телефон? А собака… ладно, черт с ней, с собакой! Тут нет кондиционера, и Джесси скоро сварится заживо.
Она ворвалась в отсек, где Гарнер возился с ее поврежденным «кадиллаком». Этот отсек отличался от других. Тут было безукоризненно чисто.
Он высунул голову из-под капота, вежливо оглядел ее, задержавшись взглядом чуть дольше там, где намокшая от пота блузка прилипла к телу. Потом взглянул на часы. И имел наглость улыбнуться.
— Да? — с надеждой спросил он.
Именно эта надежда в его голосе заставила ее забыть о необозримости работы, бесконечных помехах, дополнительных обязанностях, собаке и жаре.
— Там человек, с которым я не вполне понимаю, что делать…
Явное огорчение исказило лицо.
— А, Эрни. Верно?
— И Берт!
— Под стойкой я всегда держу пачку печенья. Дай его Берту.
Так вот почему глупый пес постоянно лез к ней. Он хотел получить печенье.
Гарнер снова нырнул под капот.
— А, да, Эрни любит сливки в кофе. Они в холодильнике.
— У тебя кафе или гараж? — спросила она с надрывом.
— Иногда мне кажется, что всего понемножку.
— Он желает моего безраздельного внимания, — слышала Джесси свой отчаянный вопль. — Мне надо выписать счет для Клайва и заказать деталь Питу, а телефон звонит не переставая. У меня нет времени слушать этого джентльмена!
— Он одинок. — Гарнер снова вынырнул из-под капота, вытер руки тряпкой, слишком откровенно разглядывая ее.
— А он не может побыть одиноким где-нибудь в другом месте? — спросила Джесси, поражаясь, как черство звучит ее вопрос. — Я не умею делать сразу много дел, — добавила она в свое оправдание.
Его губы подозрительно дрогнули, и, хотя выражение его лица не изменилось, она ясно слышала самодовольство в его голосе.
— Тогда, леди, вы свернули не на тот поворот по центральной аллее. Это место не для вас.
— Я пробыла тут два часа! — взвизгнула Джесси.
— Не совсем, — он опять склонился над капотом.
— Думаю, их можно назвать двумя часами, сталось всего десять минут.
— Не-а. Я должен учитывать условия пари. Ты хочешь уехать, как только два часа истекут?
Джесси задумалась. Следуя сюда, именно так она и собиралась поступить. И никто не посмеет ее обвинить в этом, даже отец. Но сейчас она уже не была уверена, что может доставить бесчувственному, самовлюбленному, грубому неандертальцу подобное удовольствие.
— Я никуда не уеду! — шокировала она себя своим заявлением. — Мне просто требуются сведения относительно официальной политики фирмы в отношении… Эрни.
— Ладно. Политика такая — дай псу печенье, а Эрни — сливок для кофе. Выслушай пару его историй. Небольшой труд для принцессы.
Джесси почувствовала себя оскорбленной. Не выдумывал ли он под этим капотом прозвища для нее — в точности, как она для него? Но это значило… это значило бы, что он думал о ней, а такие типы никогда не думают о девушках вроде нее. Скромных и порядочных. Ведь так?
— Странные задания ты даешь подчиненным, — минуту подумав, сказала она.
Он поднял на нее внимательные глаза. Не похож на неандертальца, выбрит слишком чисто.
— Тебе следует научиться различать, что важно, а что нет, — тихо заявил он.
Это было нелепо — словно неандерталец задумал учить ее жизни. Что для нее важно, а что нет? И почему, шесть лет учась в университете, она ни разу не задалась этим вопросом? Два часа на трудной и непонятной работе — и все, включая ее хваленую уверенность в себе, как ветром сдуло.
