Развод. (не)фиктивная любовь (СИ) - Стоун Ева
Мы ведь жили порознь много лет, почему бы дальше не продолжать в том же духе:
— Что ты тут делаешь? — вопрос машинально слетает с губ.
— Это моя спальня. Где ещё я должен быть?
И ни одной эмоции на лице, кроме, пожалуй, внимательного взгляда, который не отрывается от моего лица.
Не знай я его, то подумала бы, что он рассматривает мои черты.
— В спортзале. На работе. Со своей девушкой, — перечисляю все варианты, которые приходят на ум. — Алекса, кажется, да?
— Она мне не девушка, — спокойно отвечает он, не меняя позы и не переставая на меня смотреть.
Это начинает напрягать. У меня что, лицо грязное? Или за ночь третий глаз вырос?
Пока я молчу, Грозовой решает эту паузу заполнить.
— Мы просто трахаемся.
Да я как бы помню, Артур. Мог не объяснять.
Его слова поднимают внутри новую, сильную волну гнева. И, к моему огромному сожалению, частично я так реагирую из-за ревности.
И только подумать, кого именно я ревную?! Глаза бы мои его не видели.
Но это я в уме у себя такая смелая. На деле мне лучше молчать и не злить его.
— Я должна была догадаться.
— Действительно, — кивает моим словам он. — Ты, кстати, изменилась.
В этот момент я себя ненавижу, потому что он ещё ничего не сказал, а у меня уже щёки зарделись.
— Возраст тебе к лицу, — бьёт меня словами он, и я прихожу в себя.
Неужели я рассчитывала на комплимент от мужчины, который при мне валялся в постели с другой женщиной?
— Тебе тоже, — сухо отвечаю я и глазами ищу свою одежду.
— Нет, я серьёзно, — он щурит веки и не жалеет времени на то, чтобы изучить моё лицо полностью. — А может, я устал от переделанных лиц, и поэтому твоё мне вдруг кажется красивым, — вслух рассуждает он.
И снова отношение ко мне такое, словно я не живая, а предмет, вид которого оценивается вслух.— Да нет, — машу ладонью, чтобы отвлечь его. В голове гудят его слова про второго ребёнка. — Тебе показалось. Я действительно сильно постарела, мне многие об этом говорят, — блефую, чтобы он перестал поднимать щекотливые темы.
— Пока ты была в Англии, у тебя были мужики? — он сощуривает свой и без того хищный взгляд. — Говори, — подталкивает меня он, а у меня язык к небу прилип.
Что за вопрос, Грозовой?
Если бы ты только знал, как я убивалась по тебе большую часть времени, особенно в первые годы…
Впрочем, хорошо, что тебе это неизвестно.
— Ты же знаешь, что мой отец не допустил бы подобного, — горько усмехаюсь я над этой правдой. — Каждый мой шаг был под контролем.
— Это хорошо, — согласно кивает Артур. — Мне импонирует, что Молчанов — человек, который может держать слово.
Сначала я не понимаю, о чём он говорит, а потом до меня, кажется, доходит.
Я поворачиваюсь к мужу, и, видимо, на моём лице так отчётливо читается вопрос, что он решает на него ответить.
— Да, у меня с твоим отцом был договор. Все эти годы.
— Какой именно?
— Относительно тебя, — говорит Грозовой об этом просто, словно мы говорим не про мою жизнь, а про какую-то мелочь. — У тебя не должно было быть других мужчин. Для меня это было важно.
На языке крутится миллион возражений, но я проглатываю всё, чтобы не злить его.
— И что, — подначивает меня он, — ты ничего не скажешь?
Глава 8. Влюблён до одури
— Папа! — Сара бежит навстречу Артуру сломя голову. Её кудряшки развеваются по ветру, чистые глаза горят, объятия широко распахнуты.
Сам Грозовой, как только замечает дочь, присаживается и тоже раскрывает для неё свои объятия.
У него даже лицо меняется — становится добрым, любящим и совершенно мне незнакомым, что аж не по себе.
Несмотря на мои никакие отношения с мужем, то, что он искренне любит нашу дочь, является просто огромным утешением.
Я как будто даже меньше его ненавижу только за то, что он замечательный отец.
Вопрос у меня вызывает другое: как он может относиться абсолютно ко всем, как к грязи, а с Сарой обращаться как с ангелом?
Этим вопросом я задаюсь давно, но так и не смогла найти ответа. Наверное, даже чудовищам свойственно любить своё потомство.
— Ну привет, малышка, как ты? Уши после самолёта не болят? — он поправляет её платьице и приводит в порядок растрёпанные волосы покровительственным, отцовским жестом.
Сара как-то раз пожаловалась ему, что во время полёта, когда он забирал её с собой в Россию на каникулы, ей заложило уши. С тех пор он каждый раз справляется о её самочувствии после полёта.
— Людмила Викторовна, — Артур выпрямляется, чтобы поприветствовать мою маму, которая приглядывала за Сарой, пока я пыталась достучаться до мужа и получить развод. — Доброе утро. Отлично выглядите.
Моя мама — это, наверное, единственный человек, помимо нашей дочери, к которому он тоже относится с добротой и уважением.
— Ну привет, зятёк! — вижу по глазам мамы, что она вроде бы и рада его видеть, но в то же время она не слепая и знает, что именно у нас за брак. — Как жизнь молодая?
У них начинается светский разговор ни о чём. Артур держит Сару на руках, она обвивает его шею своими маленькими ручками, а я решаю прогуляться по маминому саду.
Незадолго до моей свадьбы она продала квартиру и переехала в частный дом. У неё была мечта о своём домике в деревне. И эту мечту решил воплотить мой биологический отец.
Сначала он выставил всё так, что просто добавит ей немного денег, а по итогу купил ей довольно дорогой частный дом в хорошем районе.
Мама сама никогда не смогла бы себе такого позволить.
Сначала она отказывалась и не хотела принимать его подарок, что, учитывая их историю, было более чем логично. Но Молчанов нашёл путь и к её сердцу тоже, подобрал нужные слова и в качестве извинения подарил ей дом.
Я тоже частично виновата, потому что убеждала маму послушать отца, потому что сама на тот момент ещё не понимала, что именно он делает.
Дом для мамы не был искуплением вины, а всего лишь очередным рычагом влияния на меня, чтобы устроить свадьбу с сыном Грозового.
— Марьяна, — мама догоняет меня, когда я ухожу за дом. — Дочь, привет, — она берёт меня за плечи, всматривается в глаза. — Ну как ты?
Она знает, о чём именно я хотела поговорить со своим мужем. Мне же нужно было объяснить причину, по которой я, только сойдя с трапа самолёта, отдала ей маленькую дочь и уехала на ночь глядя.
Да и всё она понимает. Раз я столько лет жила за границей, то явно между мной и мужем нет любви.
Кстати, она не знает о том, что в Англии я жила не по своей воле. Я не хотела её ранить, поэтому всё выставила так, словно это была моя инициатива.
— Всё хорошо, мам, — пытаюсь бодро улыбнуться. — Спасибо, что присмотрела за Сарой.
— С Артуром поговорила? — мама сразу же переходит к волнующей её теме. — Что вы решили насчёт развода?
— Ничего не решили, — автоматной очередью выпаливаю я и чувствую, как краснею. — Просто как-то так вышло…
… что твой вежливый зять повёл себя как чудовище и поставил меня перед фактом, что он будет мне изменять, а я должна терпеть.
Я не сумасшедшая и не могу сказать такого своей матери, потому что это разобьёт ей сердце. Мне намного легче перенести эту боль самой, чем знать, что ей плохо.
— Просто что, Марьяна? Говори уже.
Мама так сильно за меня переживает, что начинает теребить свой крестик.
— Мы полночи говорили с Артуром по душам, — я вру так складно, что сама себе поражаюсь. — И решили сохранить свой брак ради Сары.
— Ой, детка, я не знаю, — начинает переживать мама. — Дети всегда чувствуют, когда между родителями что-то не так.
— Ты права, — пожевав нижнюю губу, добавляю: — Главное — не переживай. Мы знаем, что делаем.
Прежде чем отвезти Сару в наш большой семейный дом, мы остаёмся на чаепитие у моей мамы. Удивительно, но разговор складывается самым обычным образом. Иногда я совершенно не узнаю своего фиктивного мужа, который умеет быть, если не совсем душой компании, то прекрасным её дополнением.
