Кристина Хемлетт - Сердцеед
Откровенность Виктории окупилась возможностью увидеть выражение лица испытавшего потрясение Сина Майкла.
Больше откладывать неизбежное было нельзя.
Сколько бы предлогов ни придумывала Виктория этим утром, чтобы не встречаться с Хантером, она знала, что у них есть дела, которые им необходимо срочно обсудить.
Когда Виктория вошла в комнату, Хантер оторвался от бумаг, ждавших его подписи. Напряженность на его лице сменилась радостной улыбкой, когда он увидел ее.
— Извините, но сегодня утром я нуждался в уединении, — извинился он. — Должен был сделать несколько звонков в Ирландию и… Впрочем, я сказал уже достаточно. Этой ночью досталось всем нам.
— Если я пришла в неподходящее время… — сказала Виктория, парализованная мыслью, что ей предстоит разговор с ним начистоту.
— Не скрою, что видеть вас мне весьма приятно. — Повинуясь движению его руки, Виктория прикрыла дверь. — Сегодня утром я собираюсь сообщить кое-что в газеты. Вы уже можете писать под диктовку?
— Я… надеялась, что мы сможем поговорить.
Голос Хантера прозвучал бескомпромиссно, но вместе с тем на удивление нежно.
— Мне в самом деле нужно покончить с бумагами и отослать факс, — сказал он. — После этого мы сможем поговорить, о чем вам будет угодно.
Хантер наблюдал за ней, ожидая возражений.
— Все прекрасно, — тихо сказала она. — Я только схожу за блокнотом.
— Вот есть лишний, — сказал он, оторвав верхнюю страницу того, на котором писал, и передал его Виктории вместе с ручкой.
Пока она усаживалась, Хантер откашлялся.
— Это будет некролог миссис Мэджин.
Перед тем как он начал диктовать, наступило долгое молчание.
«Как странно, — думала Виктория, записывая его слова, — узнавать о мертвом человеке больше, чем о живом».
Полное имя домоправительницы. Место рождения. Имена ее родителей. Викторию удивило, что их фамилия тоже была Мэджин.
— Она что, вышла замуж за двоюродного брата? — спросила Виктория, пораженная таким совпадением.
— К ней обращались «миссис», — ласково объяснил Хантер, — чтобы не подчеркивать то, что она старая дева.
— Простите, что я вас прервала, — сказала Виктория. — Продолжайте.
— Ее смерти предшествовала кончина ее сестры Кэйти Морин…
Что-то промелькнуло в голове Виктории, но она не смогла ухватить, что именно.
— … и поныне живы ее внучатые племянники Маргарет Эйлин и Син Майкл Гливи.
29
Виктория чуть не выпустила перо из рук, пораженная только что открывшимися ей подробностями семейной истории.
— Я даже не догадывалась об этом… — пробормотала она.
Правда, она замечала что-то странное в напряженных отношениях домоправительницы с внуком и внучкой сэра Патрика. Некоторые слова и перехваченные ею взгляды, которые ранее она считала проявлением дурных характеров и стремлением идти наперекор друг другу, теперь приобрели новый смысл, стали подтверждением истинности того, что, как говорят, родная кровь — не водица.
Она нетерпеливо ждала, когда Хантер кончит диктовать и даст обещанные разъяснения. И вот этот момент наступил.
— Гвендолин была еще младенцем, когда ее старшая сестра Кэйти поступила на работу к сэру Патрику, — сказал он. — Кэйти обычно брала начавшую ходить малышку с собой в замок, где служила горничной: этим девушка облегчала своим родителям утомительный уход за ребенком.
— А сэр Патрик не возражал?
— Скорее всего, первые месяцы он этого просто не замечал: в таком большом здании, как это, можно было бы спрятать целый детский сад. Так или иначе, Кэйти и девочка проводили здесь большую часть дня, не говоря уж о той тесной связи, которая давно установилась между ними, поскольку они все время были вместе.
— Тогда нет ничего удивительного в такой привязанности миссис Мэджин к замку, — заметила Виктория, напомнив Хантеру несколько высказываний домоправительницы о порядках, которые следовало соблюдать в этом доме.
Он согласился с ней и рассказал о стычках миссис Мэджин с другими слугами еще в то время, когда Крискерри был в Ирландии.
— В этом было виновато ее воспитание, — заключил он и продолжил рассказ: — Гвинна — так ее стали называть — была слишком мала, чтобы понять разницу в общественном положении между богатыми ирландскими землевладельцами вроде сэра Патрика и бедняками из рабочего класса — такими, как ее родители. В результате она выросла в убеждении, что замок принадлежит ей и что она проживет здесь всю свою жизнь. Она знала каждый его дюйм, каждый укромный уголок, каждую драгоценность, каждую картину. Вероятно, один лишь Нилли знал больше ее, да и то благодаря своему возрасту.
Беременность Кэйти не сделала их положение среди обитателей замка более определенным. Даже наоборот — все еще сильнее запуталось из-за решения моего прадеда поселить их в замке, как только внешний вид Кэйти стал выдавать ее положение…
— … потому что он надеялся, что Кэйти родит мальчика, продолжив его род и тем самым оправдав его женитьбу на ней, — уточнила Виктория, вспомнив о разговоре за обедом в ресторане и согласившись с тем, что брак повысил бы социальный статус не только Кэйти, но и ее маленькой сестры.
— Ну а пока, с точки зрения сэра Патрика, обеспечение будущей матери спокойной жизнью и хорошим питанием было своего рода страховкой.
В отличие от сэра Патрика, которого Кэйти разочаровала, родив дочь, Гвинна была несказанно рада: ведь у нее появилась новая подруга по играм. Небольшая разница в возрасте сделала Гвинну и малышку скорее сестрами, чем тетей и племянницей.
— Ну а когда они стали старше, они остались близки друг другу?
— Думаю, что однажды наступил момент, когда Гвинна оказалась достаточно умна, чтобы разобраться в общепринятых законах социальной жизни и осознать преимущество, которым обладала перед ней ее племянница: ведь та была хоть и незаконнорожденной, но все-таки дочерью титулованной особы, а не просто побочной родственницей.
— А как случилось, что она осталась здесь? — спросила Виктория, имея в виду то, что, пройдя все ступени службы в замке, миссис Мэджин приобрела достаточные навыки для работы и в любом другом месте.
Хантер пожал плечами.
— Полагаю, здесь имела значение ее преданность. Но начнем с проблемы возможности перехода на другую работу. Миссис Мэджин прослужила всю жизнь в замке Крискерри, и у нее к тому же был неисчерпаемый запас оптимизма.
Последнее замечание Хантера, озадачив Викторию, заставило ее нахмуриться: миссис Мэджин была довольно унылой и въедливой особой.
