Барбара Пирс - Ночь соблазна
Жоржетта часто выказывала желание, чтобы он женился на Мауре, дабы защитить ее от Эверода. Теперь Роуэн понимал обеспокоенность графини. Маура нуждается в нем. Ей поначалу трудно будет смириться с его решением, но со временем природная доброта возьмет верх над ее обидами. В конце концов она его простит.
Если бы он с самого начала действовал смелее, то, вероятно, избавил бы ее от похотливых лап Эверода.
Но прежде чем перейти к действиям, Роуэн нуждался в мудрых наставлениях Жоржетты.
Пора уже Эвероду понять, что он не может требовать всего, что ему захочется.
Пока они с Маурой веселились в нише, к Эвероду вернулось прежнее хорошее расположение духа. Он вел себя как паинька — удовлетворился несколькими поцелуями и тем, что слегка сжал обворожительные ягодицы Мауры, прежде чем отпустил ее.
Жоржетта звала Мауру, и девушка была слишком ей предана, чтобы открыто ослушаться графиню. Эверод последовал за Маурой, стараясь не потерять ее из виду. Прежде чем она убежала, Эверод добился еле слышного согласия встретиться с ним позднее в саду Уоррингтонов. У него на уме было похищение: увезти ее в свой особняк, где она сможет не сдерживать крики наслаждения, когда его яростный штурм доведет ее до вершины блаженства.
Почувствовав, что он идет за ней, Маура остановилась и обернулась.
— Уходи! — Она произнесла это одними губами, заранее сердясь на него, ибо чувствовала, что он не подчинится ее приказу.
Маура была проницательна.
Она проскользнула в толпу гостей, прокладывая дорогу к своим родственникам. Но отделаться от Эверода было не так-то просто, тем более что он еще не все ей сказал. Пробиваясь сквозь толпу, он уловил нарастающее веселье в той стороне, куда стремилась Маура.
Над морем причудливых перьев, драгоценностей и шелковых нарядов Эверод увидел двух джентльменов, которые высоко над окружающими вздымали на своих плечах Роуэна. У брата в одной руке была бутылка вина, в другой — бокал. Призывая всех к молчанию, он звякнул бокалом о бутылку.
— Прошу соблюдать тишину! — крикнул Роуэн, заглушая реплики заинтригованных гостей. — И слушать. — Его красивое лицо озарилось вдохновением, когда он заметил Мауру справа от небольшой группы людей, привлеченных его возгласами. — А вот и ты, дорогая! Иди же, иди ко мне! — И он простер к ней руку.
Эверод двинулся вперед, но замедлил шаг, когда увидел, как Маура озадачена и растеряна из-за того, что к ней привлечено всеобщее внимание. Он так сосредоточенно смотрел на Мауру, что не заметил двух джентльменов, намеренно загородивших ему дорогу.
То были Солити и Кэдд.
Оба они выглядели мрачными, что не предвещало ему ничего хорошего.
— Не надо! — От просьбы герцога, произнесенной очень тихо, волосы на затылке виконта зашевелились.
Его друзья что-то узнали. Что удалось им подслушать еще раньше, чем Мауру позвали к тетушке?
— Прочь с дороги! — прорычал Эверод, пытаясь обойти их. Если им так хочется подраться с ним в переполненном гостями зале, он к их услугам. Скандал, который неминуемо за этим последует, не слишком его заботил.
— Дело уже решено, — твердо сказал Кэдд, хватая Эверода за руку. Он мог бы дать маркизу пощечину за такую дерзость, если бы земля не ушла у него из-под ног от слов Роуэна.
— У меня есть новость, которой я хочу поделиться, и я не могу ждать, пока появится официальное объявление, — сказал брат, не сводя глаз с Мауры. — Поднимите же бокалы, друзья, и выпейте от всего сердца, ибо новость у меня радостная. С благословения обеих наших семей через четыре недели от сего дня мисс Кигли станет моей женой!
При этом возгласе Роуэна мисс Кигли, о которой шла речь, покраснела от гнева. Маура пыталась что-то сказать, но ее голос потонул в общем шуме. Со всех сторон слышались радостные восклицания и тосты, десятки доброжелателей торопились поздравить молодых.
Эверод стряхнул с себя удерживающие его руки Кэдда. Его огненный взгляд сверлил прекрасное лживое личико Мауры. Всего несколько часов назад она лежала в постели, утомленная и обессиленная их любовными играми. Раздвигая ноги, извиваясь и умоляя его утолить ее жажду, она шептала, что принадлежит только ему одному. Всего несколько минут назад там, в нише, она поклялась, что Роуэн не добьется ее согласия.
Она лгала.
Эверод не мог не заметить сходства между Маурой и ее тетушкой. Словно почувствовав его приближение, леди Уоррингтон подняла глаза, увидела ярость на его лице и улыбнулась.
Графиня торжествовала свою победу.
Стальные руки схватили его сзади. Эверод обернулся и набросился на Солити.
— Руки прочь!
— Ты же отомстил, — сказал ему герцог тихим напряженным голосом. — Отпусти ее. Она заслуживает того, чтобы устроить свою жизнь, выйти замуж за достойного джентльмена, который подарит ей дюжину детишек и постарается сделать ее счастливой. Если в тебе есть хоть капля нежности к этой молодой леди, ты уйдешь с ее дороги.
Нежности? Его чувства к Мауре были темными и изменчивыми, они возникали и тут же испарялись. При мысли о ней виконтом овладела тоска. В груди клокотало так, что он думал, легкие вот-вот разорвутся, а в мозгу роились обрывки лихорадочных, безумных мыслей. Солити полагал, что он отомстил Мауре и всему семейству. Друг ошибался. Измена Мауры вновь покачнула стрелку весов, и Эверод был преисполнен решимости ответить любезностью на любезность.
— Мы уйдем после того, как я провозглашу тост в честь будущих жениха и невесты, — сказал он, и губы его искривились в пугающем подобии улыбки. Ловко выскользнув из цепких рук Солити, виконт отошел в сторону, не обращая внимания на приглушенные ругательства друга.
Оказавшись лицом к лицу с Роуэном и Маурой, Эверод выхватил бутылку у одного из пирующих и поднял ее.
— Я тоже хочу предложить тост.
Лорд Уоррингтон незаметно приблизился и встал между сыновьями. Этот маневр свидетельствовал о том, что отец считает Эверода грубияном и драчуном.
— Эверод, у нас радостное событие, и нам не нужны твои пьяные разглагольствования.
Недобрый, пылающий ревностью взгляд виконта обратился на Мауру. Она, единственная среди присутствующих, смотрела ему прямо в глаза сквозь застилающие ее взор слезы. Упрямо вздернув подбородок, она изо всех сил старалась держать себя в руках. В ее лице читалось отчаяние обреченности, словно она знала, что он собирается сделать, но была бессильна ему помешать.
— Ладно, пусть скажет свой тост, — произнес любимчик отца Роуэн, и пальцы Эверода сами собой сжались в кулак, готовый наградить брата за проявленную им щедрость. — У тебя нашлись для меня добрые слова?
