Развод. Игра на выживание (СИ) - Коваль Лина

Стекло с пола убрано, в доме пахнет едой и какие-то новым сладковато-ванильным ароматом из банки, стоя́щей на журнальном столе.

– Пошли, – тяну её за руку, попутно выключаю свет в гостиной и веду в спальню. – Как дети?

– Наверху играли весь вечер, чтобы тебя не будить.

– Надо было, – потираю глаза. – Я соскучился.

– Настолько, чтобы самому увезти их в садик и школу? – смеётся жена.

– Отвезу, без проблем.

Оставив Яну в спальне, иду в ванную комнаты. Стягиваю джинсы с трусами и встаю под душ. Чувствую себя, и правда, бодрым и здоровым, только курить пиздец как хочется.

Помня, что пообещал «раскидать» детей с утра, а также о назначенной на девять встрече в офисе, бреюсь с вечера и возвращаюсь в комнату.

– Расскажи мне всё? – просит Яна, укладываясь сверху, когда я наконец-то достигаю удобной кровати.

– Обещай, что не будешь переживать?

– Обещаю, – говорит, стараясь быть честной, но по тому, как напрягается подбородок на моей груди, понимаю, что врёт.

– Когда был запущен бракоразводный процесс, я ненадолго впал в депрессию.

– Дань?!

– Не перебивай, – шутя хлопаю округлую ягодицу и тут же поглаживаю.

– Ладно.

– Тогда как раз поехал Аню устраивать в московскую клинику. Уже на выходе увидел объявление о том, что срочно требуются доноры костного мозга для добавления в регистр. Тут же возвратился, сдал кровь на предварительный анализ и забыл. Позвонили спустя месяц. Произошло чудо, но у нас с одним ребёнком было максимальное совпадение.

– Это девочка? – говорит Яна расслабляясь.

– Откуда знаешь?

– Просто предположила. Продолжай, пожалуйста.

– Вообще, общение с донором до пересадки по закону запрещено, но так всё совпало, что мы познакомились. Девчонка отличная. Умная. Тебя в детстве мне чем-то напомнила, поэтому даже мысли не было отказаться. Вчера была операция.

– Операция? – приподнимает голову. – Ты в своём уме Соболев?! После всего этого на самолёте полетел?

– Из операции там только наркоз, никаких надрезов, успокойся и ложись.

– Я возмущена.

– Всё хорошо, – продолжаю монотонно говорить. – Я двое суток не курил, пожалуйста, Ян. Ложись.

– Ладно.

Поджимает губы и недовольно возвращает голову моему плечу.

То, что я не рассказал ей обо всём сию минуту, не было специально запланированной акцией. Сначала хотел, пару раз даже пытался, а потом представил, что Яна начнёт переживать, изводить себя страхами.

Или ещё хуже… отговаривать.

Вряд ли моя жена занялась бы чем-то подобным, но отказать ей я бы всё равно не смог, поэтому оставил проверку уровня эгоизма Яны до лучших времён.

– Почему ты вообще решился на такое?

– Не знаю. Остался один. Хотел почувствовать себя… нужным.

Её дыхание, щекочущее мою кожу, вдруг замирает.

– У тебя какие-то проблемы с этим?

– У меня нет проблем, – вздыхаю.

– Ага… так я и поверила. Ты вообще Железный человек, как я погляжу.

Замолкает.

– Даня! Ты нужен мне, как воздух. Я без тебя умру. Нужен нашим детям, родителям, своим сотрудникам. Как ты мог думать обратное? Ни секунды в этом не сомневайся!

Уголки моих губ летят кверху.

Оглаживаю хрупкое плечо и ныряю в вырез сорочки, бережно сдвигая её. Взвешиваю налитую грудь в ладони, чуточку сжимая. Замираю и повторяю. Раз за разом.

Твою мать.

Я знаю это тело примерно как своё собственное. А со спины и вовсе гораздо лучше…

Улыбаюсь, как полнейший идиот.

Вернее, как многодетный полнейший идиот!

– Спи, – выговариваю, прикрывая глаза. – Завтра отвезём детей и съездим в клинику.

Глава 48. Яна.

Спустя около полутора лет…

– Можно, пожалуйста, побыстрее? – взбешено шиплю, глядя на то, как вальяжно и не спеша мой муж выбирается с заднего сидения автомобиля, только что подъехавшего к нашему новенькому трёхэтажному дому.

Зачем нам трёхэтажный дом?!

Пока сама не понимаю, но в этот раз покупкой занимался Соболев, а я дважды в день прикусывала язык. Шутка ли, трещина в стене и выброшенные на ветер миллионы…

Водитель паркуется у гаражных ворот.

– У тебя подгорает? – спрашивает Богдан с лёгкой полуулыбкой, расстёгивает пуговицу на чёрном деловом плаще и наконец-то забирает из моих рук годовалую дочь.

– Па-а, – с улыбкой выдыхает наша девочка и моё сердечко, несмотря на то что я заведена до предела, рассыпается словно большой слипшийся кусок сахара.

«Па-а» заботливо поправляет белый помпон на шапке Софийки и целует пухлую, покрасневшую щёчку. Зависаю не в силах оторвать взгляда от них…

Дочка хохочет от соприкосновения с колючей щетиной отца, но всё равно от него не отлипает.

– Ну, что малышка? Пойдём, – вздыхает тяжело Богдан и озирается. – Установим в кабинете манеж и надерём задницу отделу продаж по супер–зуму?

Усмехаюсь и стираю еле заметные пылинки с плеча Богдана.

Всё-таки родительство после тридцати – совсем другое дело. Особенно отцовство! С помощью него я полюбила собственного мужа ещё сильнее, поняла его ещё больше. Я им восхищаюсь и горжусь.

Разве может быть иначе?!

Но…

Он обещал приехать в двенадцать!

На часах начало второго, и я дико опаздываю…

– Я просила тебя пораньше. Просила ведь?

Иду к своей машине и закидываю сумочку с документами на заднее сидение.

– Я собеседовал нового дивизионального директора, – говорит с недавних пор собственник федеральной сети автозаправочных станций. – Было бы глупо заявить, что моя годовалая дочь не сидит ни с кем, кроме собственных родителей, а моя супруга при этом умудрилась устроиться в администрацию города на одну тысячную ставки.

Посмеиваюсь в высокий воротник пальто.

– У меня четверть ставки младшего специалиста отдела социальной политики, – выговариваю гордо. – И двухчасовой плавающий график.

Соболев скептически морщится. Ёрничает. Я ведь знаю, как гордится мной. И друзьям, и маме рассказывает.

– Напомни, сколько составляет месячная ставка у специалиста такого космического уровня?

– Двадцать пять тысяч общими начислениями, – проговариваю с достоинством, усаживаясь на водительское кресло и вставляя ключ в замок зажигания.

Поправляю волосы, поглядывая, как дочь дует губы. Строю ей мордочки и снова уставляюсь на её сногсшибательного отца.

Год назад он всё-таки бросил курить. Вместо этого занялся спортом, и теперь ещё рельефнее и ещё привлекательнее.

А моё «лактационное» либидо не железное!

– Двадцать пять тысяч. Замечательно, – цедит Соболев. – Просто прекрасно, дорогая. Шесть тысяч двести пятьдесят рублей, – молниеносно считает мою заработную плату.

– Не совсем так, – серьёзно отвечаю, еле сдерживая смех. – Минус налоги, любимый.

Он весело хмыкает.

– Это в корне меняет дело, – склоняется и целует меня в щёку. – Будь осторожна и… за такие деньги ты просто обязана там надрать всем задницу.

– Я подожду, пока закончу учиться, – невозмутимо прикрываю дверь и резко стартую в сторону администрации города.

Если честно, уезжать из дома – каждый раз пытка.

Наш третий ребёнок. Наша Софа родилась примерно год назад.

Оказывается, первые месяцы я даже не подозревала о беременности. Когда сделала тест, он уже был малоинформативен. Не знаю, по каким таким факторам Соболев догадался затащить меня к врачу, но результат ошеломил нас обоих.

Тринадцатая неделя…

Дочь…

Живота практически не видно?..

Так бывает.

Я радовалась как ребёнок. Сердце заходилось в предвкушении. Потом была довольна спокойная беременность и тяжёлые третьи роды. Снова кесарево сечение и несколько месяцев реабилитации.

Тогда я поставила цель во что бы то ни стало насладиться первым годиком нашей Софийки. И у меня получилось.

А сейчас я пытаюсь построить карьеру в перерывах между кормлениями.

Ситуация усугубляется тем, что Софа не признаёт нянь и бабушек. В целом мире, для неё есть лишь два взрослых человека, на которых можно положиться – мама и папа. Я, конечно, первое время волновалась, перебирала подходящие страшные диагнозы из интернета, а потом плюнула и обратилась к детскому психологу.