Дебора Дэвис - Целительный эффект
Не помня себя, Рейн рванулась из воды, не пытаясь даже наскоро обтереться. Выскочив в комнату, прикрытая одним махровым полотенцем, Рейн замерла. У него в руках действительно были письмо и открытый медальон… Халат так и остался лежать нетронутым, хотя сейчас это уже не имело значения.
Кайл, державший роковые предметы в руках, стоял, прислонясь к двери, и на лице у него не было никакого ужаса и даже удивления. Голос, когда он заговорил, тоже был ровным:
— Где ты это нашла?
— Спрятано было внутри Бу. Я собиралась почистить его и вот… — Рейн смотрела на него растерянно. — Неужели до тебя не дошло, что это значит?
— Я узнал только, что отцом Стивена был Расс. — Он сказал это спокойно, задумчиво глядя на медальон, который уже закрыл. В уголках его появились морщинки от доброй улыбки, и он перенес такой же добрый взгляд на Рейн. — Значит, я его дядя… по крайней мере, с процессом усыновления покончено. И, — он немного поколебался, чтобы продолжить, — это еще раз доказывает, что у меня все дома. Хотя… — Он всхохотнул. — Были периоды, когда я в этом сомневался.
— Ты говоришь так… будто ты все знал?!
— Что-то в этом роде, но я до сих пор не имел настоящих доказательств.
Рейн задрожала, и причиной тому была отнюдь не остывающая влага на коже. Наконец она выдавила из себя:
— Я не понимаю. Я ничего не понимаю!
— Это моя вина, — согласился он, проходя в центр комнаты. — Я считал, что надо хранить свои мысли при себе, ведь всегда есть шанс, что они не верны. Но почти с начала всей нашей тяжбы я чувствовал, что Стивен мне не чужой. Я, естественно, не мог ничего такого обнаружить, но потом мне как бы открылось это.
— Тебе показалось, что ты раньше видел его лицо? — спросила она.
— Я был убежден, что такие черты мне знакомы и близки. Но по госпитальным записям было видно, что я никогда раньше не лечил Стивена, поэтому я оставил эту мысль. Потом Мег принесла вещи нашего малыша, и я увидел его имя, написанное матерью в книге. Имя Рассел уже тогда показалось удивительным совпадением. Я подумал, что это только совпадение, но другие факты мои догадки не подтвердили. Когда я открыл комнату своей матери в нашем доме и увидел там один из сохраненных ею детских рисунков Расса, нарисованный, когда ему было столько же лет, сколько Стивену… Я увидел много общего с манерой рисунков Стивена. Что-то подталкивало меня искать внешнее сходство Стивена с матерью, чтобы это сходство с Рассом, особенно в нежном возрасте брата, не оказалось таким очевидным, мало-помалу я стал чувствовать, что Стивен мне действительно не чужой. Подспудно меня грела мысль, что здесь есть какая-то загадка. — Он слабо улыбнулся своим воспоминаниям и продолжал:
— Теперь о моем отце. Папа, может быть, и не осознает до сих пор, что его поразило в Стивене, но видя, как его притягивает малыш, я еще раз задумался, что же так разбередило душу нашего старика. Вот и не верь теперь в «голос крови»…
Он задумчиво повертел в руках медальон и продолжал, не замечая, что Рейн вся сжалась в комок:
— Чего бы я ни дал, чтобы узнать об этом раньше! Извини, я не сказал тебе, что нанял частного детектива, который несколько недель проверял всю подноготную Мелани Томпсон. Он проследил ее до Массачусетса, где она работала официанткой в маленьком ресторане около Кембриджа 3 года назад. Они бывали там с Рассом, и владелец ресторана узнал его по фотографии. Я тоже поговорил с этим человеком, бывшим хозяином Мелани. Это было сегодня утром. Затем имел беседу с двумя школьными товарищами брата, которые все еще живут там. Они подтвердили, что Мелани и Расс любили друг друга. Значит, моя версия была правильной.
— Ты был в Массачусетсе? — с трудом выговорила она, опустившись на колени.
— Массачусетс — это ничто в сравнении с теми местами, в которых побывал детектив, — улыбнулся Кайл. — Этот человек звонил мне из разных пунктов трех разных штатов. Были моменты, когда он совсем терял след Мелани. Стивену не было и двух лет, а он уже успел пожить бог знает в каких местах. Вместе с Мелани они скитались, как беженцы. — Он смял письмо в руке. — У нее не было никакой причины избегать встречи с нашей семьей, у которой она всегда бы нашла кров.
— Она этого не знала, не так ли?
— Но разве можно так жить, Рейн? — Он взглянул на нее затуманенным взором. — Берясь за любую работу, оставляя Стивена у сиделки или у соседей. И все из-за того, что боялась представить нас достаточно гуманными. Зачем строить свою жизнь и судьбу малыша лишь на догадках?
— Ты ничего… ничего не понял! — Рейн показалось, будто кровь ударила ей в голову. — Может, я смогу объяснить? Если тебя воспитывают в детском доме, как Мелани и меня, с тобой что-то неотвратимо происходит. Ты становишься подозрительной. Редко поддаешься оптимизму. Ты учишься ревниво охранять свою независимость. И ты никогда не доверяешь незнакомым. — В ее голосе послышалась горечь. — Значит, вообще трудно доверять кому-либо. Даже если ты стараешься сблизиться с кем-либо, как ты можешь быть уверена, что ты его действительно знаешь? Где гарантия, что он не скрыл ту часть себя, которая тебе органически не по нутру?
Рейн круто повернулась и быстрыми шагами направилась снова в ванную комнату.
Кайл догнал ее там, хотел взять в свои ладони ее лицо, но осекся и проговорил почти шепотом:
— Мы же говорили о Мелани, а не о тебе, Рейн…
— Скажи мне прямо, Кайл. У меня есть Стивен? — Она старалась побороть волнение. — Теперь тебе достаточно того, что стряслось со мной, стало с моей гордостью? Мне претит то, что ты хочешь показать, будто ничего не изменилось. Стивен теперь только твой, я это знаю. Ты можешь это открыто сказать. Тебе я уже больше не нужна. Если этот брак тебе мешает сделать выбор между независимостью и добропорядочностью, тогда, ради Бога, оставь мне хоть какой-нибудь шанс не сойти с ума!
— Что? — Кайл вздохнул, словно провел под водой не меньше минуты. — Какой шанс?
— Уходи! — Рейн потеряла самоконтроль. Она была готова расплакаться навзрыд и не могла понять, почему она все еще в ванной, почти голая, открытая его взору. — Я ясно сказала? Убирайся!
Кайл провел рукой по своим волосам, не решаясь, что дальше делать, затем распахнул дверь шкафа и, вытащив толстое полотенце, кинул его Рейн.
— Нет, это ты убирайся!
Рейн смотрела на него горящими глазами, а угрожающе шагнул вперед.
— Не думай, что сможешь спрятаться здесь, чтобы я не мог коснуться тебя. Либо ты выхолишь, либо я иду на абордаж. — Рейн отодвинулась в дальний угол просторного помещения, испугавшись и не решаясь даже заплакать. Он ухмыльнулся. — Я уже доказал, что могу это сделать. Очень успешно.
