Хелен Диксон - Несчастливый брак
— Начало наших отношений было далеким от идеала, признаю, но никогда не поздно начать с чистого листа.
— Я так понимаю, раз вы с леди Доннингтон открыто гуляли с дочерью в парке, твое отцовство ни для кого не секрет.
Зак кивнул:
— Мне дела нет до общественного мнения. Я своим поведением не горжусь, но за свой грех расплатился сполна. До сих пор расплачиваюсь, — тихо добавил он, будто эта мысль только что пришла ему в голову. — Для того чтобы избежать слухов, я не должен проявлять любовь к своей дочери, хотя как отец имею на это полное право.
— Тебе бы следовало подумать обо всем этом до того, как укладывать леди Доннингтон в постель, — резко парировала Шона, гадая, уж не чувство ли к нему породило в ее сердце такую жгучую ревность. — Общественные нормы поведения мне отлично знакомы, как и то, что многие дамы, без сомнения, оказываются в подобной ситуации и преодолевают ее с улыбкой и остроумным замечанием. Я так поступить не могу и не стыжусь этого. Все внутри меня негодует при этой мысли.
На ее лицо словно тень набежала, она отвернулась. Зак забеспокоился. Он был наслышан о мачехах, которые не могли даже видеть отпрысков своих мужей от предыдущей жены или любовницы и не хотели иметь с ними ничего общего. Оставалось только молиться, чтобы Шона повела себя по-иному. Ему и в голову не приходило, что она может не захотеть принять Викторию, посчитав обузой, отягощающей жизнь.
Осознание этого поразило его. Тело напряглось, лицо превратилось в маску. Он сжимал и разжимал кулаки, стараясь совладать со своими чувствами. Неужели порыв счастья, испытанный им после воссоединения с Шоной, снова под угрозой? «Великий Боже, — умолял он, терзаемый муками, — не допусти, чтобы мне пришлось выбирать между женой и дочерью».
Он посмотрел на Шону. Его лицо ничего не выражало, глаза были пусты и черны.
— Какие бы страдания я ни переносил, никогда не желал повернуть время вспять и изменить содеянное, ведь в таком случае моя дочь не появилась бы на свет. К сожалению, я не сумел избавить ее от клейма незаконнорожденной, но и отказаться от нее не могу, Шона, — с болью в голосе добавил он. — Не могу и не стану.
Шона ощущала охватившие его эмоции как свои собственные. Его слова прозвучали как последнее предупреждение: «Не вмешивайся! Я защищаю то, что принадлежит мне». Она вспомнила сценку в парке. Зак, леди Доннингтон и их дочь. Слишком интимно и слишком болезненно. Шона вздернула подбородок и обхватила себя руками, как всегда поступала в стрессовых ситуациях.
— Ты считаешь, я настолько жестокая и бессердечная, чтобы просить тебя об этом? Я никогда бы этого не сделала. — Ее голос охрип от эмоций. Она решила, что ее слова убедили его, потому что его взгляд чуть просветлел.
Он выглядел встревоженным. Шона посмотрела на него, готовая вести себя так, как он захочет. Несмотря на юный возраст, она знала, как справляться с потерями и печалями, ее сердце было наполнено теплотой и сопереживанием. Она хотела его утешить, но Зак Фитцджеральд привык держать эмоции под контролем. Даже теперь, познав близость с ним, она бы не решилась выведывать его мысли. Хотела верить заверениям, но пока не могла смириться с наличием леди Доннингтон. Эта женщина очень красива, и, что еще хуже, их с Заком объединяет то, чего нет у нее. Дочь.
Образ маленькой девочки, увиденной в парке, проник в ее сознание и глубоко засел там. Как же эта малышка мила, весела, энергична! Опустив глаза, Шона пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями, стыдясь их неприглядности. Как недостойно с ее стороны ревновать к маленькому ребенку и завидовать женщине, у которой есть дочь. При этом она не отрицала своего желания завоевать любовь Зака и принять его дочь как свою собственную.
— Сейчас не время для подобных обсуждений, — натянуто произнес Зак. — Пора ехать. Обсудим все после театра.
Шона кивнула. По крайней мере, к тому времени она успеет взять себя в руки.
— Прежде мне нужно вернуть тебе кое-что. — Вынув из ридикюля какой-то предмет, завернутый в кусок ткани, она протянула его Заку. — Ты оставил это в моей спальне в Мелроуз-Хилл. Мне очень жаль. Нужно было раньше тебе отдать.
Зак осторожно развернул ткань, ему в ладонь скользнул медальон.
— Спасибо. — В глубине его глаз что-то мелькнуло. Не открывая крышку, он пояснил: — Это локон Виктории. — Он сунул медальон в карман, не подозревая, как благодарна ему Шона за признание в том, что волосы принадлежат ребенку, а не матери, как она считала.
Выходя из экипажа перед театром Ковент-Гарден, Шона сумела вернуть своему лицу более или менее привычное выражение. Разноцветные платья и сверкающие драгоценности сливались в размытое пятно перед ее глазами. Она вложила свои подрагивающие пальцы в выжидающе протянутую ей руку. Пока Зак невозмутимо вел ее к зданию театра, Шона пыталась справиться с чувством нереальности происходящего. Нужно во что бы то ни стало заинтересоваться чем-то, сделать вид, что наслаждается спектаклем.
Встретившись в фойе с Гарри и Мирандой, Шона улыбнулась им ослепительной улыбкой и заставила себя принять участие в вежливом разговоре, пока они пробирались через толпу людей к своей ложе.
Не сводя взгляда со сцены, она сидела, прижав локти к бокам и положив ладони на колени. Радовалась, что в театре нужно смотреть представление, а значит, избежать разговоров с кем-либо. Она вышла замуж за Зака, прекрасно отдавая себе отчет, что он ее не любит, но магическое действо, происходящее между ними в уединении спальни, доставляло ей огромное наслаждение. Она отдала мужу сердце, хотя он и не подозревал об этом, надеялась, что со временем он полюбит ее, подарит всего себя, включая и внутреннюю сущность, которую мужчина раскрывает только перед одной женщиной. Как оказалось, этой сущностью уже завладела другая женщина. Та, что подарила ему дочь.
Осторожно повернув голову в сторону мужа, она заметила, что его лицо очень напряжено и угрюмо, глаза пусты, и не выдают никаких чувств. Возможно, будет лучше снова попросить развода, но, стоило подумать об этом, она поняла, каким блеклым станет ее будущее без него. Чувствуя боль в сердце, она продолжала смотреть на сцену через застилающую глаза пелену слез.
Глава 11
Отрешенный взгляд Шоны, обращенный на сцену, не выдавал ее мыслей, что вызывало у Зака раздражение. С замиранием сердца он смотрел на нее, такую элегантную в своем золотистом шелковом платье, на притягательный изгиб ее губ и блестящие зеленые глаза, устремленные на артистов.
И все же было в ее осанке что-то холодное и отчужденное. Присмотревшись лучше, он понял, что она улыбается механически. Любовь, теплота и страсть, которые он возбуждал в ней в последние несколько дней и которые расцветали пышным цветом, когда они оставались наедине, будто покрылись коркой льда. Тем не менее Зак никогда прежде не видел Шону такой провокационно красивой, обаятельной и соблазнительной. И она принадлежит ему.
