Александра Торн - Зной пустыни
— Revenons a nos moutons[24]. — Его пронзительный голос вернул Марианну к действительности. — Я хочу поговорить с тобой наедине и надеюсь, сегодняшнюю ночь мы никогда не забудем. Говорят, многие люди навсегда запомнили, что они делали в день убийства президента Кеннеди.
Марианна кивнула, хотя ничего не поняла из этого бессвязного лепета.
— Я сейчас не очень хорошо владею собой и не способен выражать свои мысли. — Реджинальд облизнул сухие губы. — Знаешь, большинство не помнит дня своей помолвки, а мне кажется, этот день не менее важен, чем день венчания. И если я сделаю предложение в новогоднюю ночь, это станет для нас незабываемым. — Он опустился на колени. — Ты согласна стать моей женой?
Квинси достал из кармана маленькую коробочку и открыл ее. В полумраке спальни сверкнул дивный бриллиант.
— О, Реджинальд, дорогой, я принимаю твое предложение. — Марианна испугалась, что в следующую секунду он передумает, и зарыдала от счастья, когда он надел ей кольцо.
Господи, неужели настал конец ее мучениям? Теперь не нужно бояться, что очередной мужчина, в которого она влюбится, не ответит ей взаимностью. У нее будет дом, муж и, Бог даст, дети. Какое счастье! Ей хотелось кружиться, кричать от восторга, но для леди это неприлично.
Марианна взяла холодную руку Реджинальда в свою и торжественно произнесла:
— Клянусь стать для тебя лучшей в мире женой, клянусь хранить твою честь и повиноваться тебе до тех пор, пока смерть не разлучит нас.
Реджинальд нежно взглянул на нее, и, казалось, вечный лед в его душе начал таять. Он заключил Марианну в объятия, но, прежде чем поцеловать ее, снова взглянул на портрет Лиз, и его лицо болезненно исказилось.
С отъездом Алана новогодний вечер для Лиз закончился. Музыка и веселье причиняли ей боль. Она продолжала играть роль радушной хозяйки, переходила от одной кучки гостей к другой, улыбалась, но даже не понимала обращенных к ней слов.
Мейсон, напротив, был очень энергичен, весел и стал настоящей душой праздника.
— Да, вечер удался на славу, — восторженно повторял он.
— Слава Богу, что следующий будет только через год.
— Что за похоронное настроение в Новый год? Вечер только начался!
— Уже пятый час.
— Самое время пить шампанское. Я специально припрятал для нас бутылку.
— Я больше не хочу, — тихо сказала Лиз. — Возьми ее с собой, выпьешь дома.
Мейсон, казалось, не обращал внимания на настроение Лиз и начал массировать ей плечи.
— Ты не представляешь себе, как я умею делать массаж спины, — промурлыкал он.
Лиз сняла с плеча его руку.
— Рик, я не хочу выглядеть неблагодарной. Ты очень мне помог и получишь крупную премию. Но вечер окончен.
Сегодня она окончательно поняла, что Рик никогда не заменит Алана. И никто не заменит.
— Я виновата перед тобой, я подала тебе напрасную надежду. Ты мне нравишься, Рик, ты всегда оказывался рядом, когда мне нужен был надежный друг. Но ты всегда будешь для меня только другом.
— Я все знаю. Ты не отвечаешь мне взаимностью, пока не отвечаешь. Но я готов ждать. Ты сама видела, какая мы прекрасная пара.
— Ты и так ждал слишком долго, Рик. Я больше не хочу играть в эту игру, — устало ответила Лиз.
— Что ты имеешь в виду? — Такого выражения в его глазах она не видела никогда и даже обрадовалась, что рядом на кухне возится Росита.
— Знаю, я обращалась с тобой не слишком хорошо и прошу меня простить. И если ты захочешь немедленно оставить работу в галерее, я тебя пойму.
— Оставить работу? Я же люблю тебя. Ты сама предложила мне быть хозяином вечера. Я думал…
— Мне нет оправдания, но я не собираюсь водить тебя за нос. Мое предложение было деловым, а не личным. Ты нравишься всем сотрудникам галереи, в том числе и мне, но я тебя не люблю, Рик. И боюсь, не полюблю никогда. Сегодня я поняла это окончательно.
Глава 14
7 января 1989 года
Арчер спокойно наблюдала, как Луис собирает вещи. Расставание с мужем не вызывало ни грусти, ни угрызений совести. Он аккуратно укладывал в чемодан костюмы и рубашки, чтобы они не помялись за время долгого полета в Гонконг.
Раньше сборами всегда занималась Арчер, но теперь Луис уже не нуждался в ее опеке. Кажется, их совместной жизни действительно пришел конец. Но ведь в их отношениях всегда была какая-то фальшь, что-то надуманное, ненастоящее. Арчер чувствовала, что причина отчуждения не связана с ее любовью к Роману, хотя благодаря этой любви Арчер поняла всю несостоятельность своих отношений с законным мужем.
Она знала внешнюю сторону жизни Луиса: какие блюда он любит, какие носит костюмы, какие напитки пьет, какие читает журналы, за какую партию голосует. Но она до сих пор не знала, что он за человек, и могла лишь догадываться, что заставляет его любыми путями делать карьеру.
За двухнедельное пребывание Луиса дома ей не раз хотелось заплакать, выплеснуть мужу свое горе, устроить скандал и навсегда покончить с никчемным супружеством. Но они ни разу не поговорили серьезно, общение свелось к обсуждению меню обедов и ужинов и сидению перед телевизором в те редкие вечера, когда Луис не ходил на работу.
— Вот, кажется, и все. — Луис застегнул молнию сумки и обвел взглядом комнату.
— Если ты что-нибудь забыл, позвони, я пришлю.
«Вместе с завернутым в бумагу нашим браком», — мрачно подумала Арчер.
Луис забыл, что значит быть мужем. Впрочем, она тоже забыла, что значит быть женой. А скорее всего никогда и не знала этого. Они с Луисом вместе жили, делили спальню и постель, даже занимались любовью, оставаясь чужими друг другу. Все время, пока Луис был дома, ее терзало чувство собственной никчемности и отринутости. В том уголке души, где должно обитать счастье, царила пустота.
Луис посмотрел на часы.
— У нас осталось еще несколько минут, — сказал он. — Я бы выпил немного виски.
— Пожалуй, я тоже, только немного, мне ведь придется вести машину.
Их теперешнее расставание очень отличалось от предыдущего. Сегодня Арчер едва могла дождаться, когда же Луис наконец уедет и оставит ее в покое.
Луис отнес вещи в прихожую и вернулся в столовую, большую комнату с тяжелыми навесными потолками, деревянными панелями по стенам, кожаной мебелью и стилизованным под старину баром. Когда Гаррисоны строили этот дом, Луис настоял на том, чтобы столовая имела интерьер Лондонского мужского клуба, в котором он был во время деловой поездки в Англию. Арчер убеждала мужа, что это непрактично, дорого и безвкусно, но в конце концов уступила. Получился отвратительный кич.
