Анна Джеймс - Венецианское ожерелье
— Андреа, думаю, тебе лучше остаться здесь, пока я не пойму, что произошло. Со мной ты в безопасности.
Ее глаза закрывались от усталости, но даже усталость не могла скрыть недоверие в ее взгляде.
Он увидел это.
— Андреа, ты должна кому-то доверять, — напомнил он ей. — Почему не мне?
Андреа закрыла глаза, но в ее мозгу, несмотря на отчаянное желание заснуть, крутились мысли. Как она могла доверять ему? Дважды он солгал насчет Дориан. Он использовал их любовь, чтобы войти к ней в доверие, и затем предал ее, остался верен семье. Она была пешкой, которую кто-то в семье Нэвиллов двигал с клетки на клетку, пока Зак стоял в отдалении и наблюдал за игрой.
Сквозь туман быстро надвигающегося сна она увидела, как Зак откинул одеяло, расстегнул на ней одежду и укрыл ее прохладной простыней. Затем, к ее удивлению, он обошел вокруг кровати и лег рядом, прижав ее к себе.
— Позволь мне позаботиться обо всем этом, Андреа. Не вмешивайся. Просто постарайся поверить, что со мной ты в безопасности.
Его слова были обольстительными, руки — теплыми и успокаивающими, они ускорили приход сна, с которым она больше не могла бороться.
Когда Андреа проснулась, его руки все еще обнимали ее, ее голова лежала у него на плече. На секунду она почувствовала себя в безопасности… пока не вспомнила. Затем она с трудом попыталась подняться.
Он удержал ее и повернулся так, чтобы заглянуть ей в лицо; его рука смахнула прядь волос с ее лба. При этом он не обращал внимания на ее сопротивление.
— Тебе лучше?
— Я в порядке. — Она сказала правду; тело болело, но серьезных травм не было, по крайней мере физических. Внутри ее шла борьба: разум пытался найти ответы, но в объятиях Зака это было невозможно. Она снова попыталась подняться.
— Останься рядом со мной, Андреа. — Его губы ущипнули ее нос и потом нашли ее губы.
— Нет. — Она отвернулась, но его рука держала ее голову, заставляя смотреть ему в глаза. Она увидела в них то, что он хотел.
— Одно не изменилось, — сказал он и подтвердил свои слова жадным поцелуем, от которого ей захотелось оказаться в другом измерении, в другом месте, где не было сомнений и подозрений, где они могли сплестись под простынями.
Но этот мир не исчез; в этом мире были и Дрого-Мэнор, и драгоценности Каппелло, даже если слова Зака были правдой.
— Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя. Это никогда не изменится, Андреа.
Да, она хотела его. Она хотела его и любила его, и все-таки она знала, что не может доверять ему. Но она хотела доверять ему, отчаянно, так отчаянно, что услышала, как умоляет его:
— Помоги мне, Зак. Помоги вывезти драгоценности с острова и передать их властям. Ты можешь сделать это.
— Это не так просто, Андреа. Все не такое черно-белое. Нужно столько учесть…
— Иными словами, ты поступишь по-своему, вне зависимости от того, хорошо это или плохо. — В ее голосе была горечь.
Он не ответил, и с легким стоном она отвернулась от него, поборов свое желание. Она сошла с ума, раз так влюбилась в него, так хотела его, все время зная, что у него другие цели. Ее гнев принесет ей только неприятности. Если только она не притворится, что он победил.
— Хорошо, — сказала она, уткнувшись лицом в подушку. — Я останусь здесь, как ты просишь. Я устала, так устала. — Ее голос затих, и вскоре она почувствовала, как Зак встал с кровати. Он зашагал по комнате, она услышала звук открываемых ящиков, звон ключей и мелочи, шуршание ткани — он надел другую рубашку. Затем он подошел и посмотрел на нее.
— Спи Андреа, ни о чем не беспокойся, — сказал он мягко и наклонился, чтобы поцеловать ее спутанные волосы.
Она услышала, как он идет к двери, как открылась дверь. Тогда она позвала его, она не могла не задать последний, обжигающий ее вопрос;
— Зак, ты рассказал Дориан обо мне и о Венеции?
— Нет, — ответил он, закрывая дверь.
Затем она услышала, как щелкнул замок.
Глава 11
В этом доме замки были с обеих сторон дверей. Сам дом напоминал хорошо укрепленный средневековый замок: толстые стены, крыша с башенками, маленькие, суживающиеся окна и массивные двери — все это были примеры оборонительной архитектуры того периода. Андреа лежала на кровати лицом вниз и пыталась отрицать то, что отрицать было невозможно: Зак закрыл тяжелую дверь на засов. Он запер ее.
Андреа вспомнила, сколько боли было в глазах Зака, когда он узнал, что она пострадала, его гнев, когда она рассказала ему, что случилось. Вспоминая это, она не могла понять его мотивов. Она сунула голову под подушку и попыталась понять то, что понять было невозможно.
Вчера она думала, что Зак на ее стороне; сегодня он запер ее. Вчера она любила его и верила ему. Сегодня… доверие испарилось, но она все еще любила его. Несмотря ни на что, это чувство не изменилось. Но даже сама Андреа не могла понять, как может любить человека, который предал ее и, возможно, даже хотел причинить ей зло.
Нет! Ее разум отрицал это. Она никогда не поверит, чего Зак хотел причинить ей боль. Он только хотел того, чего хотели они все: богатства, которое принесли бы драгоценности Нэвиллов. Но у нее одной был доступ к коллекции Нэвиллов; даже у членов семьи не было такой привилегии в соответствии с инструкциями сэра Джорджа. Возможно, поэтому ее и заперли в Дрого-Мэнор. Чтобы у Зака было время договориться с другими членами семьи о том, как распорядиться драгоценностями. Возможно, они найдут способ изменить распоряжение и вернуть драгоценности семье Нэвиллов.
Андреа повернулась и уставилась в потолок. Его не красили много лет, и трещины, беспорядочно бежавшие по нему от стены до стены, служили наглядным доказательством упадка Дрого-Мэнор. Именно этот упадок заставил одного из членов семьи — или всех — отправить Андреа в пропасть. — Андреа встала с кровати и подошла к окну. Она открыла окно и выглянула наружу. Из комнаты Зака открывался удивительный по красоте вид на море. У нее не было времени любоваться им — окно было ее путем к спасению. Она подтянулась к подоконнику и перегнулась. До соседнего окна было примерно пятнадцать футов; оно было открыто и вело в холл. Деревянный карниз, узкий и украшенный резьбой, опоясывал стены дома. Надеясь, что карниз, проходивший в нескольких футах под окном, был более прочным, чем казался, Андреа сбросила туфли. Решение было принято.
Заглушив доводы здравого смысла и стараясь пересилить боязнь высоты, она повернулась и выскользнула из окна, болтая ногами, пока не нащупала карниз. Пытаясь найти то, за что можно было бы ухватиться, Андреа сделала ошибку — она посмотрела вниз.
