Элизабет Эштон - Взмахни белым крылом
В эту минуту официант принес кофе, и Кэтрин догадалась, что она и юноша уже успели позавтракать.
– Простите, кажется, я опоздала, – с раскаянием пробормотала девушка.
– Нет, нет, это мы явились слишком рано, – галантно запротестовал Сезар. – Я хотел дождаться вас, но сеньора Каррутерс мне не позволила. К тому же, должен признаться честно, я был безумно голоден.
– Бедный мальчик ехал всю ночь, – поспешила пояснить Эдвина. Ее природное добродушие на этот раз взяло верх над неудовольствием, вызванным появлением на сцене привлекательного молодого человека.
А тот в ответ на ее слова вскинул вверх руки и беспомощно пожал широкими плечами:
– Пустяки! Мне часто приходится путешествовать ночью, и это очень приятно – дорога, кажется, сама бежит тебе под колеса. К тому же Сальвадор поручил мне кое-что сделать, так что у меня, так сказать, двойное задание. А теперь, если вы меня извините, я как раз им и займусь, так чтобы потом быть полностью в вашем распоряжении.
– А нам с Кэтрин надо бы пройтись по магазинам, – весело сообщила Эдвина. – Так что давайте попозже встретимся на плаза Майор, выпьем по бокалу вина. Думаю, моей дочери непременно надо там побывать.
– Совершенно с вами согласен, – кивнул Сезар, и снова его чуть дерзкий, оценивающий взгляд скользнул по смущенному лицу девушки. – До свидания!
– Отлично, значит, он и поведет машину, – обрадовалась Эдвина, когда юноша ушел. – Это просто замечательно – будет возможность полюбоваться окрестностями. Однако надеюсь, он не останется в «Каса» надолго.
Молчавшая до сих пор Кэтрин в душе охотно присоединилась к пожеланию тетки. В облике молодого испанца было нечто пугающее, что заставляло ее невольно трепетать в его присутствии. А когда выяснилось, что он вернется в Севилью вместе с ними, девушка окончательно струсила. Бедная девочка до сих пор почти не видела мужчин, тем более таких молодых, и смущалась чуть ли не до слез.
Подоспевший официант поставил перед ней яичницу с беконом. Видимо, Эдвина решила, что принятый на континенте завтрак, состоящий обычно из чашки черного кофе с рогаликами, недостаточно плотный для предстоящего им путешествия. Девушка набросилась на еду.
– А что ты собираешься купить? – без особого интереса полюбопытствовала она.
– Ну... поскольку здесь великолепные магазины, думаю, стоит в них заглянуть и приобрести для тебя одно-два подходящих платья, – ответила Эдвина. – Боюсь, достопочтенная матушка аббатиса слишком далека от мирских забот, чтобы разбираться в дамских туалетах. Постараемся подыскать для тебя что-нибудь более веселенькое. – Ей внезапно пришло в голову, что Кэтрин произведет куда более выгодное впечатление, если ее приодеть во что-то более модное, и она немедленно загорелась этой идеей.
– Это так необходимо? – с ноткой сомнения в голосе спросила Кэтрин.
– А ты как думаешь? Не могу же я привезти тебя в таком виде в Севилью – одетой так, будто тебя извлекли из коробки с нафталином?! – Эдвина успела подметить удивленный взгляд Сезара Баренны и мгновенно поняла, в чем тут дело. Девочку нужно соответственно экипировать, прежде чем вводить ее в дом Агвиларов. А еще лучше – полностью обновить ее гардероб. Что ж, по крайней мере, хоть какая-то польза от этого свалившегося им как снег на голову кузена, с юмором подумала она. И спасибо ему, что обратил ее внимание на то, как старомодно и безвкусно одета Кэтрин.
Магазины на Гран-виа оказались и вправду великолепны. Следуя совету продавщицы, Эдвина тут же приобрела для Кэтрин отделанный черным зеленый дорожный костюм с жакетом, который можно было снять, если солнце начнет припекать слишком сильно, и даже настояла на том, чтобы девушка немедленно обновила покупку, пожертвовав своим невзрачным сереньким платьицем. Кроме костюма было куплено еще несколько платьев и прелестное шелковое неглиже в восточном стиле, показавшееся смущенной Кэтрин чуть ли не порочным, настолько оно выглядело соблазнительным. Она попыталась было запротестовать, но Эдвина настояла на своем, заявив безапелляционным тоном:
– Ты уже не в монастыре.
Договорившись, чтобы покупки упаковали и доставили в гостиницу, они направились в сторону плаза Майор. Солнце припекало вовсю. Было так тепло, что хозяева кафе вытащили столики на тротуары. Женщины расположились за одним из них, и Эдвина попросила принести им белого вина. Кэтрин огляделась. Ей вдруг показалось, что она перенеслась в средние века. Четырехэтажные дома с их аркадами и сводчатыми галереями, украшенные затейливыми балконами, смыкались вокруг площади тесным кольцом. Серые ставни узких окон выделялись яркими пятнами на фоне розовых или коричневато-желтых оштукатуренных стен. Покрытые темным шифером крыши с любопытством таращились на них десятками мансардных окон, а шпили, квадратные башенки с причудливыми флюгерами, пирамидальные крыши и колоколенки радовали глаз прихотливой игрой фантастически изломанных линий.
Медленно потягивая вино, они наслаждались теплыми лучами солнца, когда вдруг заметили Сезара, торопливо шагавшего к ним наискосок через площадь. Он тоже увидел поджидавших его женщин, и на губах его появилась очаровательная улыбка... «Слишком уж очаровательная», – с тревогой отметила про себя Эдвина, искоса поглядев на Кэтрин. Она отлично понимала, что подобная улыбка легко может ударить в голову, как молодое вино. Не ускользнул от ее внимания и тот одобрительный взгляд, которым Сезар, приблизившись, окинул девушку, и то, как та смущенно порозовела. К счастью, юноша был прекрасно воспитан, чтобы позволить себе что-либо сказать по этому поводу. Присев за столик, он заговорил о площади, на которой они сейчас сидели.
– Это место – сама история, – сказал Сезар. – По замыслу архитектора она предназначалась для того, чтобы устраивать тут карнавалы, праздники, дни особо почитаемых святых, бои быков и, кроме этого, еще аутодафе. Ее построили по приказу Филиппа IV в 1619 году. Вот, взгляните туда... Видите большой балкон на северной стороне? Оттуда он обычно любовался красочными зрелищами...
Молодой человек украдкой покосился на Кэтрин – одно упоминание о бое быков и аутодафе заставило ее побледнеть и зябко поежиться. Почему-то ей сразу же пришел на память кафедральный собор в Бургосе. Во всем его варварском великолепии было что-то зловещее. Девушка вздрогнула, по спине ее побежали мурашки. Это место видело столько крови, столько раз оно оглашалось воплями и стонами умирающих людей и животных! Кипя от возмущения, она, не задумываясь, бросила, едва ли сознавая, что говорит:
– Испанцы – жестокий народ! – И тут же спохватилась, неловко поправилась: – Вернее, были жестокими.
