Сью Краммонд - Заслуженный приз
Он кивнул.
— В общем да, уверен. Полкартины скрыто поздними записями, под которыми может быть все, что угодно, — человеческие фигуры или пейзаж, например. Подписи не видно, но я надеюсь на результаты очистки. — Он улыбнулся. — Это, конечно, не Рембрандт и не Тициан. Но в одном я не сомневаюсь: даже заплатив вам, Роберта, за реставрацию этого полотна, я все равно получу большую прибыль, продав его. С учетом той мизерной цены, за которую я его купил.
— За сколько именно?
— Двести пятьдесят, вместе со старыми гравюрами и картой, покрытой бурыми пятнами. Лот под номером двадцать один больше никого не заинтересовал…
— Это ваш счастливый номер?
Клемент пожал плечами и кривовато улыбнулся.
— Если бы так, я не потерял бы гораздо больше, и не о деньгах речь! — Он посерьезнел. — Некоторым образом, эта картина стоила мне старого друга.
Подобное заявление тут же возбудило любопытство Роберты.
— Похоже, вам не повредит еще стакан пива.
— Если вы составите мне компанию.
Роберта кивнула, достала из холодильника банку и наполнила два стакана.
— Но как вы ухитрились заплатить так мало за купленную в Дублине картину?
— Это была дешевая распродажа, по большей части всякая домашняя утварь. Так сказать, содержимое чердаков и кладовых.
— Вы часто ходите на дешевые распродажи? — поинтересовалась Роберта.
— Всегда, когда удается. Там можно найти удивительные вещи. Но на эту распродажу я попал совершенно случайно. — Клемент мрачно посмотрел на Роберту. — Не желаете ли выслушать мою скорбную повесть, а, мисс Бринсли? Или вы собирались ложиться спать?
Вовсе нет, подумала Роберта и спросила:
— А что же такое случилось? — Слова «скорбная повесть» раздразнили ее любопытство.
Клемент безрадостно улыбнулся.
— Позавчера я поехал на вечеринку в Дублин. А на следующее утро уже направлялся на вокзал, томимый похмельем, как вдруг заметил объявление об аукционе, который должен был состояться часом позже…
— Вот так получилось, — закончил свой рассказ Клемент, — что ночевал я у моей сестры, которая живет возле Академии художеств, сегодня утром купил картину, первым поездом приехал домой, а потом сел за руль и отправился к вам. Чтобы снова уйти ни с чем от женщины. Да еще вы сказали мне, что Ричард болен. Так что единственный мой прибыток за эти два дня — купленная за гроши картина. Вот так-то, мисс Бринсли.
2
— У вас была с ней… любовь? — спросила Роберта. Чем-то ей приглянулась мысль о Клементе Кларенсе, обманутом любовнике.
— Не любовь, секс, — прямо ответил он и пожал плечами. — Я больше переживаю из-за Ронни, чем из-за Дженис.
— Возможно, всему этому может найтись вполне невинное объяснение, — заметила Роберта после паузы. — Вдруг он просто принимал душ…
Клемент покачал головой.
— У Дженис был такой вид… Рискую вас смутить, мисс Бринсли, однако было чертовски очевидно, что Дженис только что вылезла из постели, где замечательно провела время с Ронни О'Брайаном. — Он нахмурился. — Конечно, у нее есть право выбирать… Но я не делю любовниц даже с друзьями. — Клемент взглянул на Роберту. — Полагаете, у меня слишком высокие требования?
— Ни в коей мере.
Он осушил стакан и поднялся.
— Спасибо за пиво и сочувственное внимание. Надеюсь, я не очень наскучил вам.
— Нисколько, — уверила его Роберта.
До чего же приятно знать, что отнюдь не всегда Клементу Кларенсу улыбается удача!
— Дик сказал мне, вы живете в Дублине. — Он оглядел большую кухню с низким потолком. — Как вам в нашей глуши?
Роберта уклончиво улыбнулась.
— Иногда шум машин за окном утомляет, а здесь… здесь спокойно и тихо.
— У вас нет никого, кто мог бы приехать и составить вам компанию?
Роберта покачала головой.
— Мама живет в столице, у нее свой бизнес. А друзья сейчас заняты.
Клемент скептически на нее посмотрел.
— Но неужели в Дублине не остался мужчина, который скучает по вас?
— Остался, — призналась Роберта. — Но у Кевина тоже своя фирма. Кроме того, в деревне он чахнет. Жить не может без городских тротуаров.
Клемент, не торопясь, внимательно осмотрел Роберту — от туфель до копны рыжевато-золотистых волос.
— Если бы вы, Роберта Бринсли, были моей девушкой, никакая любовь к тротуарам не удержала бы меня вдали от вас.
Она воззрилась на него в полнейшем изумлении, лишившись дара речи.
— Днем, когда вы были в рабочей одежде, я вас не разглядел, хотя и так понятно, что вы немало изменились со времени нашей последней встречи, — продолжил Клемент, явно наслаждаясь замешательством Роберты. — Но вы, должно быть, заметили, что, едва я увидел вас сегодня вечером, я просто «поплыл».
Роберта прекрасно знала, что, когда того хочет, мужчины на улице глядят ей вслед. И реакцию Клемента Кларенса тоже из виду не упустила. Но думать о себе как о сногсшибательной красавице…
— Спасибо, — чопорно произнесла она наконец.
— Я был бы рад пригласить вас пожить у нас дома, Роберта. Но сейчас, когда я дома один, вы наверняка отвергнете мое предложение. Родители улетели на Лазурный берег к моей сестре Кэтлин и ее семье, а Гвендолен тоже путешествует.
— У вас две сестры? И вы у них единственный брат? Удивительно, как они вас до сих пор не съели…
— Вообще-то, у меня три сестры. Еще Шейла, она учится в колледже. — И Клемент широко улыбнулся. — Однако не волнуйтесь: дома у меня отдельная резиденция, переделанная из старой конюшни.
Почему-то от этой новости всякое сочувствие к Клементу у Роберты испарилось. Избалованный барчук, вот ты кто, с горечью подумала она.
— Спасибо, что заехали, — громко произнесла она таким ледяным тоном, что Клемент нахмурился. — Кстати, отец лежит в больнице Святой Троицы. Думаю, он будет рад вашему звонку и визиту. Если у вас найдется время.
Он озадаченно на нее посмотрел и встал, собираясь уходить.
— Конечно, найдется…
— Что ж, повторяю, он будет рад видеть вас. А если вы с утра пораньше завезете портрет, — добавила Роберта поспешно, — я посмотрю на него и сразу скажу, сколько времени займет реставрация.
— Прекрасно, — откликнулся Клемент таким же холодным тоном. — Скажем, в девять утра, подойдет? Еще раз спасибо за пиво. Спокойной ночи.
Роберта закрыла за гостем дверь и тяжело вздохнула. Все-таки она была недостаточно милой, общаясь с человеком, который помог ее отцу сохранить крышу над головой в буквальном смысле слова. И это все было недостаточно унизительно, чтобы наслаждаться ужином.
