Клэр Бакстер - Романтическое путешествие
— Нам придется договориться, что о некоторых вещах у нас могут быть разные мнения.
— Да. А еще я не понимаю, почему вы работаете гидом. Ведь вам же не нужны деньги.
Расхохотавшись, он заметил:
— Нет. Вы очень прямолинейны, ведь так?
— Это еще мягко сказано. Чаще всего я говорю, не подумав. Это плохая привычка, и мне надо искоренить ее.
— Нет, мне это нравится.
Их взоры встретились, и у Лиссы что-то дрогнуло внутри. Это трогательно. Но она тут же мысленно одернула себя. Ей хватало эмоций, и она не должна так реагировать на замечание, которое даже комплиментом не назовешь.
Или должна?
— Так что по поводу работы гидом?
— Это дело моего дяди. Я живу с дядей и тетей. Их шофер Джино попал в аварию: у него сломана нога. Поэтому они попросили меня помочь.
— Понятно. А вы сейчас не должны быть в Милане?
— Нет. У меня сейчас реабилитационный отпуск для восстановления колена.
— Мне очень жаль. Должно быть, это очень неприятно.
— Да. — Он сделал глоток воды и вздохнул. — И это не первая операция на одном и том же колене. У меня уже было однажды то же самое.
— Вас не беспокоит, когда вас узнают?
— Здесь — нет. В Милане бывает неприятно. Возможно, в Риме тоже. Но обычно папарацци ограничиваются освещением важных событий или ночными развлечениями известных лиц. Мои повседневные действия для средств массовой информации не интересны, и вряд ли мы увидим здесь фотографов.
— А поклонников?
— Они обычно ведут себя вежливо и заслуживают уважительного отношения. Они тратят заработанные трудом деньги на то, чтобы пойти на игру. Надеюсь, вы не возражаете, если нас иногда будут прерывать?
— Нисколько.
Поблагодарив Роберто за вкусное угощение и отказавшись от мороженого, они поднялись из-за стола. По дороге к двери она задумалась о том, есть ли у Рика девушка, и если да, то похожа ли она на тот образ, который составила себе Лисса о женщинах футболистов. Худенькая супермодель. Очень ухоженная и высокая, обладающая всем тем, чего не было у Лиссы, обычной женщины, прекрасно знающей свои недостатки.
Спортсмены жили как рок-звезды, и их женщины были под стать им. Впрочем, судя о них только по внешности, она могла быть и несправедливой.
Ее не интересовал Рик, но она испытывала что-то вроде легкого сожаления, что никогда не станет женщиной в его вкусе.
Но когда они вышли на улицу и Рик отошел позвонить, Лисса отбросила это чувство. Она приехала сюда работать, а не флиртовать с Риком. То, что он ей неровня, было еще одной причиной выбросить эти глупые мысли из головы.
Позже Лисса рассматривала величественный храм Посейдона с базиликой, возвышавшийся посреди поля красных маков. Прослушала объяснения Рика, что он был построен одновременно с Парфеноном в Афинах и является одним из наиболее сохранившихся дорических храмов в мире.
Его речь зачаровывала ее не своим акцентом и не фактами, а бархатным голосом и приятной манерой.
— Поскольку вы не профессиональный гид, откуда вы знаете так много об истории этого места? — спросила она, когда они пошли обратно к машине.
— Я еще ребенком интересовался этим.
— Вы выросли где-то здесь?
— Да.
— Ваши родители по-прежнему живут здесь?
— Они погибли, когда мне исполнилось двенадцать.
— Оба сразу?
— Да. В автомобильной аварии.
— Простите. А с кем же вы жили после аварии?
— Я переехал к дяде и тете.
— К тем, что владеют фирмой «Амальфитори»?
— Да.
Он шел впереди нее, и она не видела его лица, но его голос был по-прежнему деловым, как будто ему не было больно. Или он хорошо это прятал.
— Вы были единственным ребенком?
— Нет, мои сестры были совсем маленькими. Дядя и тетя взяли и их тоже.
— А свои дети у них есть?
— Да. Они старше. Моим кузенам было шестнадцать, семнадцать и девятнадцать.
Она подумала, что братья были слишком взрослыми и интересы у них были совсем другими, чем у двенадцатилетнего мальчика. Вероятно, он чувствовал себя одиноким.
— Тогда вы и увлеклись историей?
Он несколько удивился, как будто не ожидал, что она поймет, а потом кивнул.
— Вы правы. Я перечитал все книги по истории, какие мог достать.
— Спасибо, что предложили посетить Пестум.
— Пожалуйста. Я заинтересован в том, чтобы вы были довольны. Но вам легко угодить.
Он положил ей руку на спину, проводя мимо группы туристов. Это было приятно.
Не будь идиоткой! — приказала она себе.
Подойдя к машине, Лисса посмотрела на Рика поверх крыши.
— Надеюсь, вы сохраните уровень, который сами установили.
— Хотелось бы.
Выехав на дорогу, он заметил:
— Вы говорили, что у вас есть братья.
— Старшие. Двое.
— Они присматривали за вами, когда вы росли?
— Если вы хотите спросить, не отпугивали ли они каждого мальчишку, который подходил ко мне, то да, присматривали.
Он усмехнулся.
— Братья и должны это делать.
— Но это было так неприятно. Когда я встречалась с друзьями, они не спускали с меня глаз. Вы ведь не вели себя так по отношению к своим сестрам?
— Нет, но только потому, что они учатся в Швейцарии.
— В пансионе?
— Да. При наших обстоятельствах это наилучшее решение. Дядя и тетя уже не молоды, а этих девочек нелегко держать под контролем.
— А вы видитесь с ними?
— Всегда, когда есть возможность.
Она расслабилась.
— А позже я узнала, что мои братья следили не только за мной, но и за моими друзьями. Вот так. Им можно было встречаться с девочками моего возраста, а мне было нельзя встречаться с их ровесниками. Или вообще с мальчиками любого возраста.
— А что думали об этом ваши родители?
— То же, что и братья. Они очень строгие. Им не нравилось, что я дружу с австралийскими девочками, потому что они могут развратить меня. Им бы хотелось держать меня взаперти до замужества, хотя не знаю, как бы я могла найти себе жениха при таком образе жизни. — Она вздохнула. — Честно говоря, трудно расти в итальянской семье в такой стране, как Австралия.
— Трудно?
— Поймите меня правильно. У меня было счастливое детство, но в эмиграции происходит смешение двух культур. Мои родители были приверженцами старых обычаев, а я была частью другого мира. Уверена, что и на их родине многое изменилось, но они сегодняшней Италии не видели и представляют ее такой, какой она была во времена их молодости. Вы понимаете меня?
— Я понимаю, из-за чего возникали проблемы.
— Все, чего хотела я, отличалось от того, что они делали в юности, поэтому было неправильно. Одежда, музыка, танцы… и во всем они винили новую страну.
