Томас Кэрри - Мезальянс
– Мистер Кормакс, у вас по телефону был такой больной голос, что я забеспокоилась. Подумала, что вам может понадобиться...
– Господи, да что же это такое! И умереть не дадут спокойно... Ни черта мне не надо... – Он закашлялся, повернулся и исчез в комнате, захлопнув за собой дверь.
Синтия покраснела от обиды и гнева. Вот тебе, добрая самаритянка, подумала она. Тем не менее дошла до кухни, вымыла принесенные фрукты, поставила на стол бутылки воды, положила на холодильник свежую «Чикаго трибун» и уже стояла у входной двери, когда за спиной раздался хриплый, полный раскаяния голос:
– Мисс Стэджерфорд... Синтия... я был чудовищно груб. Примите мои извинения.
Она обернулась, взглянула на Реджиналда и холодно ответила:
– Принимаю. До свидания.
– Подождите. Не уходите. – Он прислонился к двери в спальню, заметно дрожа. – Хотя, видит Бог, вам надо бежать как от огня, чтобы не подхватить эту заразу. Простите, что я так рявкнул. Я... Меня снова вырвало, – вдруг с солдатской прямотой ляпнул он и скривился от отвращения.
Синтия преисполнилась сочувствия и немедленно оттаяла.
– В таком случае вам лучше вернуться в постель.
– Не очень-то приятная мысль...
– Вы сильно потели ночью?
Рот его перекосился от невыносимого омерзения.
– Не могли бы мы поговорить о чем-то другом?
– Знаете, мистер Кормакс, – решилась, чуть поколебавшись, Синтия, – почему бы вам не принять горячий душ и не переодеться, пока я сменю вам постель?
Он посерел еще больше.
– Разве это возможно? Я не могу вам этого позволить!
– Можете, можете. Не забудьте, я только что переболела этим же гриппом и прекрасно знаю, как вы себя чувствуете. Вам станет существенно легче, вот увидите!
Искушение было велико. В конце концов Реджиналд пожал плечами, прошел в спальню, нашел свежее белье и нетвердой походкой направился в ванную. Услышав шум воды, Синтия вошла, открыла окно, впустив немного свежего воздуха, сняла грязное белье, постелила чистое, взбила подушки, принесла еще несколько из другой спальни и отогнула край одеяла.
Реджиналд Кормакс, появившийся из ванной, казался другим человеком, не тем, кто встретил ее четвертью, часа ранее. Он был не менее изможденным, но все же успел побриться, вымыть голову и причесаться.
Со вздохом признательности он опустился на чистую постель, влез под одеяло и чопорно произнес:
– Премного благодарен, мисс Стэджерфорд.
Она улыбнулась в ответ.
– Отдыхайте, мистер Кормакс. Я сейчас уберу белье и приготовлю вам чего-нибудь поесть.
– Нет, умоляю, никакой еды... – Он содрогнулся от одной этой мысли и устало закрыл глаза.
– Только тост и стакан соку. – Синтия говорила с ним тем же тоном, что и с близнецами. – Сколько таблеток вы выпили за сегодняшний день?
– Нисколько. В моем нынешнем состоянии это было бесполезно, – угрюмо буркнул больной, приоткрыв один глаз.
– Если вы что-нибудь съедите, то сможете выпить лекарство без неприятных последствий.
– Сомневаюсь, – безучастно отозвался он и повернулся лицом к стене.
Спустя час Синтия вошла в спальню с подносом, на котором стояла чашка теплого, свежесваренного куриного бульона, стакан соку и тарелочка с тостом.
– Если вы сможете выпить бульон, то потом я предложу вам омлет, – сказала она и поставила на кровать столик для завтрака, а на него поднос.
– Нет-нет, ничего больше, – с ужасом ответил Кормакс, потом откусил от тоста, прожевал, запил бульоном. Откусил снова, снова запил. И еще. И еще...
– Не спешите, – предупредила Синтия, – помедленней.
– Ох, – вздохнул Реджиналд, откидываясь на подушки. – Это первая моя еда за последние три дня. Кажется, в жизни не пробовал ничего вкуснее.
Синтия достала из пузырька три таблетки аспирина, подала ему, указала на стакан с соком.
– Пейте. Если все будет хорошо, то попозже я сделаю вам кофе. И если захотите, немного отварного цыпленка.
Он покорно проглотил таблетки и начал пить сок, внимательно разглядывая свою кухарку.
– Знаете, мисс Стэджерфорд, вы необыкновенно добры. Но скажите, почему вы здесь? Что, у вас нет более интересных дел в воскресенье днем?
Она пожала плечами.
– Как я уже не раз говорила, у меня недавно был такой же грипп, так что я прекрасно представляю себе, что вы ощущаете. Но за мной ухаживала мама, а вы совсем один. Я просто не могла не беспокоиться о вас.
– Удивительная вы девушка – волноваться о совершенно чужом человеке! Но раз уж вы здесь, не откажите в любезности кое-что для меня сделать.
– Конечно. Чего вы хотите?
– Удовлетворите мое любопытство. Как получилось, что вы занимаетесь такой работой?
– А что в ней плохого? – Синтия с вызовом вскинула голову.
– Ничего, но я уверен, что вы не всю жизнь готовили еду для посторонних людей.
– Знаете, а мне это нравится. Правда, нравится.
– Что ж, спасибо за прямоту. Но все же, чем вы занимались до этого? – Он поставил пустой стакан на поднос.
– Офисной работой. Довольно скучной. – Синтия взяла поднос. – Теперь постарайтесь уснуть, а я немного побуду в кухне, кое-что сделаю, а потом загляну проверить, как у вас дела.
– Спасибо, мисс Стэджерфорд, – сонно пробормотал Кормакс. – Чем я смогу отплатить за вашу доброту?
– Тем, что поправитесь. Отдыхайте.
В кухне она выдавила еще соку, вымыла посуду, приготовила себе кофе и присела у стола. Потом зевнула раз, другой – бессонная ночь давала себя знать. Больше никакой работы после полуночи, мысленно поклялась она и стала собираться домой. Написала в блокноте, что она оставила поесть, поколебалась, добавила свой не указанный в телефонной книге домашний номер и напоследок заглянула в спальню. Реджиналд Кормакс спал и выглядел значительно лучше, чем два часа назад.
В феврале темнеет рано, так что, когда Синтия добралась до Оук-Парка, двухэтажный дом Миллера уже сиял огнями. Может, узнать, как прошла поездка в Аврору? – подумала она. Но решила не наступать Крису на больную мозоль и на цыпочках поднялась на второй этаж. Подходя к своим комнатам, она услышала звонок телефона и поспешила открыть дверь – вдруг мистеру Кормаксу срочно нужна ее помощь? Но тут послышался щелчок включившегося автоответчика, и Синтия замерла на пороге, услышав такой знакомый голос:
– Синди, мне надо поговорить с тобой. Не прячься, я знаю, это твой номер. Не будь младенцем. Перезвони мне.
Раздался тихий, самодовольный смешок, затем щелчок, гудок. Потом наступила тишина.
2
Синтия смотрела на телефон как зачарованная, а в голове метались разрозненные мысли. Откуда?.. Этот нагловато-самодовольный смешок, да она узнает его и на том свете... Подумать только, и она сходила с ума от одного этого звука!.. Кто?.. Неужели Бет?.. Нет, не может быть... Тонкие пальцы сами собой сжались в кулаки, в горле заклокотало что-то напоминающее раскаты отдалённого грома.
