Екатерина Владимирова - Возмездие, или Подери мне жизнь!
— Я не знаю… Какой-то Владимир Тарасов… — проговорила Алька, рыдая — Его Женька пригласила, это же ее вечеринка. Она так гордилась тем, что он пришел… Так гордилась… Мы… танцевали, веселились… А потом он… потащил меня в комнату. Сказал, что что-то покажет…
— И ты пошла?!! — закричала я.
Кричать было нельзя. Алька посмотрела на меня затравленно, как загнанный зверек.
— Прости, прости меня!!! — я прижала ее к себе и прошептала в волосы: — Почему ты пошла с ним?
Алька покачала головой и снова заревела.
— Я не знаю!!! Я не знаю!!! Он меня… целовать стал, а я отпиралась… Тогда он на кровать повалил… И…
— Не надо! — проговорила я с болью в голосе — Не рассказывай!
Она обняла меня крепко-крепко, а я ее, и мы плакали вместе. Как тогда, когда узнали, что родителей больше нет.
Я проводила Альку в ванную и позвонила Мише. Мне было плевать, что пять утра, а ему вставать на работу в шесть. Я выложила все как на духу, и он тут же примчался к нам. Долго орал из-за того, что я отправила Альку в ванную смывать «вещественные доказательства и биологические следы», а потом вроде бы успокоился.
Вместе с ним мы написали заявление в милицию, не собираясь просто так оставлять это дело.
Но нам не повезло.
Владимир Тарасов оказался очень большой «шишкой», авторитетом в определенных кругах. Адвокат, которого он нанял за огромные деньги, представил дело так, как было выгодно его клиенту. Якобы все произошло по обоюдному согласию, да к тому же девушка была пьяная и накачанная наркотой и вообще не в своем уме, еще и совершеннолетняя. Что же вы хотите, уважаемые?!! Никакого преступления нет, и быть не могло.
Дело против Тарасова так и не завели. Зато информация просочилась в прессу, где «бедного несчастного честного бизнесмена» оклеветала и хотела развести на деньги грязная шлюха Алина Маркова. Вот так, с именем и фамилией. Мы требовали опровержения, но газеты в один голос твердили, что у них есть «доказательства» их правоты и свидетели. Доказательства эти нам не показали, а свидетелей мы так в глаза ни разу и не увидели.
Алина замкнулась в себе, ходила словно тень, мало ела, почти ни с кем не разговаривала. Не ходила в институт, хотя у нее на носу была летняя сессия, где все показывали на нее пальцем и пинали необоснованными оскорблениями, почерпанными из газет, где ее клеймили позором. Я боялась оставлять ее одну в таком состоянии. Мы вызывали врача, но он сослался на нервный срыв.
Да, это был нервный срыв. Как бомба замедленного действия, готовая вот-вот взорваться.
И она рванула. Пятого июня.
Я пришла с работы раньше, но Альку все равно не спасла. Я обнаружила ее в ванне, полной алой воды, с перерезанными венами.
Я дико закричала. Так дико и так страшно, что, казалось, меня услышал весь город.
Больше ничего не помню. Только похороны. Особенно отчетливо осознаю, как прошу Мишу укрыть Альку одеялом, ведь она так чувствительна к холоду! Как она будет лежать в сырой земле?!! А еще в темноте! Она же боится темноты!! Я кинулась к гробу, стояла на коленях и рыдала, а Миша меня оттаскивал, я отбивалась, как сумасшедшая, и рыдала, уткнувшись в его грудь. И продолжала рыдать все последующие три месяца. Не могла остановиться.
До тех пор, пока не поняла, что нужно сделать. Ясно и отчетливо не осознала этого.
И он скоро поймет.
Возмездие уже близко…
Когда я приняла решение, стало намного легче. Я знала, что нужно сделать, и почти до мельчайших деталей все продумала. Дело оставалось за малым. Почти… Нужно было сделать еще кое-что, но для этого, следовало некоторое время подождать. А потом я, наконец, смогу осуществить задуманное.
И Алька будет отомщена!
Я изменилась. Это заметил даже Миша. Он приходил ко мне каждый день после работы и звонил раз по пять за день по телефону. Он говорил, что я, кажется, начинаю приходить в себя и учиться жить заново. Я не спорила. Может быть. Но только к жизни меня толкает ненависть. Ненависть к человеку, который убил мою сестру.
Скоро, совсем скоро он заплатит за все, что сделал!!! И я буду спокойна!
Однажды вечером, когда Миша вновь пришел ко мне, и мы сидели на диване, разговаривая о каких-то пустяках, он внимательно посмотрел на меня и спросил:
— Надь, а ты ничего не задумала?
Я испугалась. Затем удивилась.
— С чего ты взял?
— Ты странно ведешь себя, и…
— Странно?! — воскликнула я — Миша, ты бы определился уже, какой хочешь меня видеть! Убитой горем или… пытающейся жить? — мой голос сорвался.
Миша стремительно подсел ко мне и руками схватил за щеки.
— Живой! — сказал он — Ну, конечно, живой!!
— Ну, так я… и живу, — проговорила я тихо, запинаясь.
— Надька! — простонал он и, наклонившись, поцеловал меня в лоб — Наденька!!
Я прижалась к нему крепко-крепко и закрыла глаза. Мне было так хорошо и так приятно. Не одиноко. И я, действительно, была живой. Сейчас. С ним.
Он обхватил меня руками. А я положила голову ему на плечо.
— Миша, — проговорила я тихо — Я тебя так люблю!
Он, казалось, весь напрягся. Я почувствовала, что он стал словно каменным. Но потом вздохнул и ответил мне в волосы полушепотом:
— Я знаю, моя девочка. Я знаю.
Он вновь укачивал меня, как ребенка. А я вновь не противилась, лишь наслаждаясь его силой и теплом. И я не плакала. Впервые после Алькиной смерти я не плакала!
Оказывается, я так и заснула у него на плече, в его руках. Когда же проснулась, то увидела, что он смотрит на меня. Я смутилась и покраснела, но взгляд не отвела.
— Я заснула, — проговорила я.
Он лишь кивнул, не отрывая глаз от меня.
Я закусила губу и пошевелилась, желая встать. С большой неохотой, как мне показалось, он расцепил руки и отпустил меня. Я встала и на негнущихся ногах поплелась на кухню.
После того, как я напоила его чаем, пошла провожать его домой. На пороге он обернулся, словно хотел что-то сказать, но в последний момент передумал, и слова так и остались невысказанными. Он попрощался и ушел. Закрывая за ним дверь, я слышала, как стучит мое сердце, и боялась этого стука.
В эту ночь я впервые спала без сновидений до самого утра, так ни разу за ночь и не проснувшись от раздирающих душу рыданий.
Все изменилось.
Я пыталась уверить себя в том, что меня оживляет мысль от предстоящей мести убийце моей сестры. Только для того, чтобы отомстить, я жила, заставляла себя жить. Но что-то внутри меня упрямо шептало, что дело тут совсем в другом.
Миша приходил каждый день, как и раньше, но что-то было не так. Он странно смотрел на меня, я часто ловила на себе его внимательные задумчивые взгляды, и смущалась, краснела, поворачивалась к нему спиной. Мы проводили вместе все свободное время, сидели на диване в гостиной, смотрели старые фильмы, гуляли по городу. Он почти переселился ко мне в квартиру. Только уходил ночевать домой, а так постоянно был у меня. Я больше не плакала, не просыпалась от рыданий и кошмаров, боль становилась в его присутствии не такой сильной. А вот сердце как-то странно сжималось в груди от осознания, что он рядом со мной и в любой момент может дотронуться до руки.
