Барбара Картленд - Люби меня вечно
Должно быть, Изабелле было просто больно, она, казалось, совсем растерялась от этого яростного натиска.
— Я люблю вас, — наконец произнес Гуго, глядя прямо в ее изумленные, но сияющие глаза. — Да, люблю, и вы уже достаточно мучили и терзали меня.
На мгновение он остановился, а потом сжал любимую в объятиях, так что она чуть не задохнулась.
— Я люблю вас, — снова повторил он.
Он склонился над ней, и Эме увидела, как кружевная накидка соскользнула с плеч Изабеллы, ее нежные руки обхватили голову Гуго, притянули ее к себе, а губы нашли его губы.
Эме в восторге всплеснула руками и запрыгала на месте. В эту минуту в библиотеку вошел герцог.
— Что там такое? Что вас так развеселило? — спросил он.
— О монсеньер! — только выдохнула девушка, бросаясь в его объятия. Он прижал ее к груди с такой нежностью, что было трудно узнать в этом согретом чувством человеке вечного циника с неизменно суровым выражением лица.
— Это самый чудесный, самый замечательный день на свете! — воскликнула Эме. — Посмотрите, монсеньер, вы только взгляните!
К своему удивлению, герцог увидел, что его кузен Гуго Уолтем, человек сухой и рациональный, над чьей сдержанностью и здравым смыслом он не уставал потешаться, страстно прижимает к себе «жемчужину Сент-Джеймского дворца» леди Изабеллу Беррингтон.
Солнце ярко освещало их, и не оставалось сомнения, что Изабелла совсем не склонна сопротивляться. Потом Гуго, не выпуская свою драгоценную ношу, исчез в беседке. Еще раз мелькнули в воздухе кружева, еще раз Эме и герцог увидели Гуго, склонившегося к губам возлюбленной, и пара исчезла с посторонних глаз.
— Ради Бога, — воскликнул ошеломленный герцог, — что же все это означает?
Дрожащим от радостного волнения голосом Эме рассказала ему обо всем, что произошло до его прихода. Он нежно дотронулся до ее щеки и лукаво спросил:
— Так что же, теперь весь мир последует нашему примеру?
— Ах, монсеньер, я так счастлива, что мечтаю о счастье для всех вокруг, и так прекрасно, что оно пришло к нашим друзьям! Они будут очень счастливы, я не сомневаюсь! — воскликнула девушка.
— Готов целиком поверить вам, — согласился герцог. — В моем поместье есть даже дом, где они могут жить, — прекрасный особняк. Он стоит пустой, и Изабелла не устает им восхищаться. Думаю, она не откажется принять его в качестве свадебного подарка. Я вовсе не хочу потерять Гуго. И разве мы оба не хотели бы жить неподалеку от них?
— Уверена, что это будет замечательно, но сейчас я мечтаю лишь об одном: как можно дольше оставаться с вами наедине.
Герцог обнял ее.
— Вы пугаете меня, — признался он. — А вдруг это всего лишь сон? Вдруг я проснусь и обнаружу, что потерял вас!
В ответ Эме закрыла глаза и потянулась к нему. Но прежде чем он успел поцеловать эти нежные губы, дверь открылась и вошел дворецкий. На серебряном подносе он подал герцогу записку.
Герцог пробежал ее глазами и быстро смял.
— Немедленно подайте мой экипаж, — коротко приказал он.
— Будет сделано, ваша светлость!
Дворецкий исчез, а герцог предложил:
— Прочитайте сами.
Я узнала нечто очень важное и должна немедленно рассказать вашей светлости. Если в течение ближайших двух часов вы вместе с Эме сможете приехать ко мне, то застанете меня одну.
Маргарита де Фремон.— Это от мамы! — воскликнула Эме. — Что же случилось?
— Понятия не имею, — ответил герцог. — Но уверен, что графиня не стала бы писать, не будь в этом настоятельной необходимости. Возьмите шляпу. Мы отправляемся немедленно.
Меньше чем через пятнадцать минут экипаж герцога уже подъезжал к особняку графа де Фремон.
Их пригласили не в большую гостиную на втором этаже, а в комнату поменьше, дверь в которую вела прямо из холла. Деревянные стенные панели, массивный письменный стол, заваленный бумагами, книжные полки с толстыми книгами в кожаных переплетах придавали комнате суровый, деловой вид.
Графиня появилась через несколько секунд и сразу плотно закрыла за собой дверь. Протянув руку герцогу и нежно поцеловав Эме, она заговорила:
— Я приказала проводить вас в кабинет моего мужа, потому что все, что я должна сказать, необходимо сказать быстро, а после этого вам придется сразу уйти. Я распорядилась, чтобы ваш экипаж не стоял в парадном дворе, а завернул за угол, на рю де Руа, где его никто не увидит.
— Так что же произошло, мадам? — спросил герцог.
— Герцог де Шартр наводит справки об Эме. Сегодня утром, вскоре после моего возвращения от вас, он приехал к моему мужу с просьбой передать французскому послу в Англии, чтобы там разузнали все, что можно, о воспитаннице герцога Мелинкорта, некоей мисс Корт, которая пользуется шумным успехом в Париже.
Муж рассказал мне об этом со смехом, добавив, что герцог намерен создать дополнительные трудности вашей светлости. — Графиня, казалось, смутилась. — Он сказал еще что-то относительно вашей репутации. Де Шартр явно намекал, что девушка, которую вы пытаетесь выдать за свою воспитанницу, на самом деле состоит в интимных отношениях с вашей светлостью. Графиня прижала руки к пылающим щекам. — Герцог что-то подозревает, но пока ничего не знает наверняка. Вас принимали при дворе, и королева отметила девочку своим особенным вниманием. Если удастся доказать, что она вовсе не достойна такого внимания, станет ясно, что королева совершила грубую ошибку. Герцог всегда старается обвинить друзей королевы в самых грязных пороках.
Графиня смахнула навернувшиеся на глаза слезы и продолжала:
— Представьте, выясняется, что у герцога Мелинкорта никогда в жизни не было воспитанницы по имени мисс Корт! Де Шартр на этом не успокоится. Рано или поздно он докопается до происхождения девочки, узнает, где она жила, кто ее родители. Тогда он получит действительно сильный козырь против еще одной фаворитки королевы, против меня!
