Анна Брон - Впервые
Лорен уедет. Джим сказал, что она стала похожа на тень. А что, если она заболела? А вдруг она беременна? Ну и что, черт побери! Он даже не будет знать, чей это ребенок.
А всего пару месяцев назад он бы точно знал, потому что был единственным мужчиной в ее жизни. Теперь, наверное, она сама может научить его кое-чему, с горечью подумал Ник.
Он вспомнил, как в воскресенье поехал к Лорен, чтобы отдать серьги. Когда он попытался затащить ее в постель, она накричала на него. Многие женщины были бы довольны тем, что он им предлагает, но Лорен не такая. Она хочет, чтобы он любил ее, чтобы отдался ей не только телом, но и душой. Как много она хочет!
Ник вытянулся на кровати. Ну и хорошо, что она уезжает, с обидой и злобой подумал он. Пусть сидит дома. Там она найдет себе какого-нибудь провинциалишку, который бухнется ей в ноги и скажет, что будет любить ее по гроб жизни.
На другой день совещание началось ровно в десять утра. Все присутствовавшие на нем промышленные магнаты ценили свое время и не опаздывали. Председательствующий, оглядев мужчин, сидевших за круглым столом, встал и сказал:
— Ник Синклер сегодня отсутствует. Он просил меня извиниться перед всеми, но его отозвали в Детройт срочные дела.
— У нас у всех есть срочные дела, — пробурчал один из присутствующих. — Какого черта ему понадобилось в Детройте?
— Он сказал, что это связано с трудовыми соглашениями.
— Это не оправдание, — послышались со всех сторон возмущенные голоса. — У нас у всех такие же важные проблемы.
— Я говорил об этом Нику, — заметил председатель.
— Ну, и он что?
— Ник заявил, что ни у кого нет такой проблемы, как у него.
Лорен вынесла из дома уже второй чемодан. Уложив его в машину, она подняла голову, чтобы взглянуть на облачное осеннее небо. То ли дождь будет, то ли снег, мрачно решила она.
Вернувшись в дом, Лорен оставила дверь приоткрытой, чтобы в следующий раз, когда она опять будет нести тяжелые вещи, не мучиться, отпирая ее. Тапочки она промочила, поэтому пошла в кухню и, включив духовку, поставила их посушить. Можно было бы отвезти их домой и мокрыми, но Лорен хотелось сразу же надеть их, как только она переступит порог родного дома.
Она поднялась наверх, надела туфли и посмотрела на последний чемодан. Осталось только написать записку Филиппу Уитворту — и она свободна как ветер. Слезы жгли Лорен глаза, и она смахивала их тыльной стороной ладони.
Спустившись с чемоданом вниз, Лорен в последний раз оглядела гостиную, как вдруг услышала чьи-то шаги. Она удивленно оглянулась и от неожиданности застыла на месте, увидев выходящего из кухни Ника. В глазах у него горел опасный огонь, когда он приблизился к ней, и Лорен едва не закричала, испугавшись, что ему уже все известно о Филиппе Уитворте.
Не помня себя от страха, она бросила чемодан и отпрянула, совсем забыв о стоящей позади нее софе. Один шаг — и Лорен, потеряв равновесие упала на спину.
Глаза Ника смеялись, при виде распростертой перед ним красавицы, словно приглашавшей присоединиться к ней.
— Я польщен, радость моя, но сначала неплохо было бы перекусить. Ты могла бы что-нибудь приготовить… кроме запеченных туфель?
Лорен с трудом поднялась на ноги. Несмотря на шутливый тон, Ник был явно напряжен. Лорен не могла не заметить этого и попыталась убежать.
— Стой смирно, — приказал он.
Она подчинилась.
— Почему ты… вы… ты не на совещании? Ты же должен быть в Чикаго.
— Знаешь, я все утро задаю себе тот же вопрос. Я спросил себя об этом, когда обманул семь человек, которым нужно знать мое мнение по очень важному вопросу. Я спросил себя об этом в самолете, когда женщина, сидевшая рядом со мной, начала блевать в мешок.
Лорен истерически хихикнула. Ник был не просто напряжен, он был зол, но он не был в ярости. Значит, ему ничего не известно о Филиппе.
— Я спросил себя об этом, — продолжал Ник, сделав шаг навстречу Лорен, — когда вытряхнул старика из такси, потому что боялся, опоздать.
Как ни старалась Лорен собраться с мыслями, ей это не удавалось.
— Ну вот, ты здесь, — дрожащим голосом пролепетала она. — Что ты хочешь?
— Я хочу тебя.
— Но я же сказала…
— Я помню, что ты сказала, — нетерпеливо перебил ее Ник. — Ты сказала, что я слишком стар и циничен для тебя. Правильно?
Она кивнула.
— Лорен, но я всего лишь на два месяца старше, чем был в Харбор-Спрингс, хотя на самом деле чувствую себя стариком по сравнению с тем юношей. Но тогда ты не считала меня слишком старым для себя, да и сегодня ты так не думаешь. Знаешь, я, пожалуй, разгружу машину и распакую твои вещи.
— Ник, я возвращаюсь домой, — твердо проговорила Лорен.
— Нет, никуда ты не едешь. Ты принадлежишь мне, а если будешь возражать, я отнесу тебя наверх и заставлю это признать.
Лорен знала, что он может это сделать, поэтому она опять непроизвольно попятилась.
— Ты докажешь только, что сильнее меня. И, что бы я там не признала, это не будет считаться твоей победой. Важно только то, что я не хочу принадлежать тебе!
Ник печально улыбнулся.
— А я хочу принадлежать тебе.
У Лорен едва не разорвалось сердце. О чем это он? Интуитивно она поняла, что он говорит о женитьбе, но главное — он предлагает ей себя. Что будет, если она сейчас расскажет ему о Филиппе Уитворте?
Когда Ник заговорил вновь, его голос звучал хрипло от пережитого им волнения.
— Считай меня аморальным, беспринципным циником… Но только подумай, ты ведь можешь меня исправить. Только ты и можешь…
Лорен хотелось смеяться и плакать одновременно. Наклонив голову, отчего волосы закрыли ей лицо, она изо всех сил боролась с застилавшими глаза слезами. Ничего не поделаешь. Судьбу не обойдешь. Придется ей увеличить список секретарш, влюбленных в своих боссов и находящихся с ними в тайной связи. Придется поступиться своей гордостью и самоуважением. А вдруг он полюбит ее? И тогда она расскажет ему о Филиппе, рискнув его любовью и привязанностью.
— Я люблю тебя, Лорен, — неожиданно услышала она.
Лорен подняла голову, не веря своим ушам, и сквозь слезы посмотрела прямо ему в глаза.
Увидев слезы Лорен, Ник сдался окончательно.
— Не плачь, пожалуйста, — попросил он. — Я еще никогда и никому не говорил это, но я…
Неожиданно Лорен бросилась ему на шею. Ничего не понимая, Ник взял ее за подбородок и заглянул в лицо. На ее длинных ресницах блестели слезинки. Она заговорила, и Ник напрягся, ожидая услышать отказ, о котором он думал всю дорогу из Чикаго.
— Ты самый замечательный, — прошептала она. — Ты такой красивый… красивее всех на свете.
